— Едва ли такое возможно. — Малик еще раз сложил пополам поварской колпак и кончиками смуглых пальцев разгладил морщины, образовавшиеся на бумаге. — Хайтам пробыл здесь весьма недолго. Он был знаком всего лишь с несколькими людьми. Почему вы решили, что он знал своего убийцу?
Эмили объяснила ему, что имеются некоторые факты, подтверждающие эту версию, но она, сохраняя тайну следствия, не может посвятить его в подробности, которые известны только полиции, и что именно эти факты помогут найти убийцу.
— Нам доподлинно известно, что кто-то следил за ним, а потому знал наверняка, что в ту ночь он будет на Незе; если мы будем знать, куда он обычно ходил, то, возможно, вычислим убийцу.
— Не знаю, с чего начать, — задумчиво произнес Малик.
— Может быть, с помолвки вашей дочери? — подсказала Эмили.
На щеках Малика проступили желваки.
— Надеюсь, вы не считаете Салах соучастницей убийства Хайтама?
— Насколько мне известно, это был брак по договоренности. Она была согласна?
— Более чем согласна. И она знала, что ни я, ни мать не выдадим ее замуж против воли. Она встречалась с Хайтамом, и ей было позволено проводить с ним некоторое время наедине. Она вполне одобряла наш выбор. Полностью одобряла и была готова выйти замуж. Если бы она решила иначе, Хайтам немедленно отправился бы в Карачи к своей семье. Именно такое условие мы поставили перед его родителями, и только после того, как обе стороны пришли к согласию, он приехал в Англию.
— А вы не думали, что молодой человек, пакистанец, родившийся в Англии, больше подходил бы вашей дочери? Ведь Салах родилась здесь, верно? И ей было бы лучше с тем, кто получил воспитание в этой стране.
— Азиатские мальчики в Англии иногда забывают о своем происхождении, инспектор Барлоу. Они часто забывают об исламе, о важности семьи, о наших культурных традициях.
— Этот упрек можно адресовать вашему сыну? Малик, казалось, не услышал вопроса.
— Хайтам жил, соблюдая законы ислама. Он был очень хорошим человеком. Он хотел стать хаджи, истинным мусульманином. Именно такого человека я желал в мужья своей дочери. Салах оценила его достоинства.
— А как ваш сын относился к тому, что мистер Кураши должен был войти в семью? Ведь он занимает высокий пост на вашей фабрике?
— Муханнад — коммерческий директор. Хайтам был начальником производства.
— Это должности равные по значению?
— Практически да. Я сразу отвечу на вопрос, который вы собираетесь мне задать: производственных конфликтов между ними не было. Они не пересекались по работе друг с другом.
— Я думаю, они оба старались работать как можно лучше, — как бы вскользь отметила Эмили.
— Вы абсолютно правы. Но их личные и деловые качества не повлияли бы на будущее. После моей смерти генеральным директором компании в любом случае станет мой сын. Хайтам знал об этом. Поэтому у Муханнада не было никаких оснований опасаться вхождения Хайтама в нашу семью. Вы ведь это имели в виду? Зато Хайтам снял часть тяжелой ноши с плеч Муханнада.
— И что это за ноша?
Малик расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и снова провел ладонями по влажному лицу. Воздух в комнате словно застыл, и Эмили не понимала, почему он не открывает окна.
— До приезда Хайтама Муханнад был вынужден контролировать работу мистера Армстронга. Мистер Армстронг был временным работником, а как начальник производства он отвечал за работу всей фабрики. И хотя претензий к нему не было, он, зная, что работает на временной должности, наверняка не вникал во все мелочи, как это делал бы человек, имеющий личную и постоянную заинтересованность положением дел на фабрике. — Он поднял вверх палец, словно предупреждая Эмили не перебивать его, поскольку она уже открыла рот, собираясь задать очередной вопрос. — Я никоим образом не хочу сказать, что мы были недовольны работой мистера Армстронга. Будь это так, я никогда бы не попросил его вернуться на прежнее место после смерти Хайтама.
Вот и ответ Барбаре Хейверс, подумала Эмили. Армстронга попросили снова вернуться на фабрику «Горчица и пряности Малика».
— И как долго, вы полагаете, мистер Армстронг будет работать у вас на этот раз?
— Пока я не найду для своей дочери другого подходящего мужа, который сможет работать на фабрике.
И для этого, подумала Эмили, потребуется некоторое время, за которое положение Армстронга на фабрике еще более укрепится.
— А мистер Армстронг был знаком с мистером Кураши? Они встречались друг с другом?
— Конечно. Иэн в течение пяти дней перед тем. как уйти, вводил Хайтама в курс дела.
— И какие между ними были отношения?
— Вполне добросердечные. С Хайтамом было легко ладить. Врагов на фабрике у него не было.
— А он знал всех работников фабрики?
— Он должен был знать всех. Ведь он руководил производством, то есть фактически был директором фабрики.
Да, значит, придется говорить со всеми, подумала Эмили, ведь у каждого есть враги, несмотря на то что Акрам Малик думает иначе. Задача в том, как их выявить. Это надо будет поручить двум детективам. Они смогут работать в зале для совещаний. И должны будут действовать крайне осмотрительно. Она задала новый вопрос:
— А за пределами фабрики? С кем был знаком мистер Кураши?
Этого вопроса Акрам, казалось, ждал.
— У него было немного знакомых. Он состоял членом «Сообщества джентльменов» с того времени, как приехал сюда.
О «Сообществе джентльменов» Эмили было известно. В период избирательной кампании оно распространяло многочисленную агитационную литературу, описывающую достоинства Акрама Малика. Это был клуб городских бизнесменов, созданный Маликом вскоре после открытия фабрики. Раз в неделю они собирались на обед и раз в месяц на ужин. Цели «Сообщества» были просты: стимулировать своих членов к сотрудничеству в бизнесе, дабы, объединившись, они делали все для процветания города и улучшения качества жизни его жителей. Основную задачу члены клуба видели в том, чтобы использовать во благо граждан устремления входящих в сообщество бизнесменов. По мысли Акрама Малика, люди, работающие во имя единой цели, — это люди, живущие в гармонии друг с другом. Будет интересно, подумала Эмили, найти различия между «Сообществом джентльменов», созданным Акрамом Маликом, и «Джама», организованной его сыном. А заодно и выяснить, насколько непохожи эти два человека и как эта несхожесть может повлиять на выбор их будущего зятя.
— Ваш сын тоже является членом «Сообщества»? — с притворным любопытством спросила она.
— У Муханнада другая компания, которая мне не нравится, — ответил Малик. — Но он, конечно же, входит в «Сообщество».
— Он менее предан общему делу, чем покойный мистер Кураши?
Лицо Малика помрачнело.
— Вы ищете связь между моим сыном и смертью мистера Кураши?
— Как ваш сын относился к этому браку по сговору? — сменила Эмили тему разговора.
Глядя на застывшее лицо Акрама Малика, она поняла, что он не хочет отвечать на ее вопросы о сыне, по крайней мере до тех пор, пока не будет знать, какую цель она преследует. Однако на этот вопрос он все-таки ответил:
— Муханнад и сам женился по сговору, поэтому будущий брак сестры воспринял как должное. — Сев поудобнее, он продолжил: — Мой сын, инспектор, был далеко не пай-мальчиком. На него, да это и понятно, оказали большое влияние западная традиция и культура. И тем, кто видит, как это влияние проявляется в его поведении, бывает трудно его понять. Но он уважает свои корни и гордится кровью, которая в нем течет. Он человек своего народа.
Эмили нередко доводилось слышать подобные фразы, когда дело касалось хулиганов из Ирландской республиканской армии и других оголтелых политических экстремистов. В словах Акрама была логика, и политическая активность Муханнада в городе не противоречила тому, что говорил о нем отец. Само существование «Джама» не только свидетельствовало о том, что молодой человек гордится своим происхождением, но и доказывало, что он не испытывает большого уважения к закону и может манипулировать людьми, играя на их невежестве и страхе. Думая о «Джама», Эмили спросила:
