Серж брел по незнакомым безлюдным улицам, зажав левой рукой кровоточащее ухо, а правой сжимая уже безопасный трофей, и чувствовал, как постепенно теряет кровь и силы.

Наш студент еще не протрезвел, поэтому ему снова повезло. С вызова возвращалась бригада «скорой помощи», которая подобрала лежащего на дороге Сержа и отвезла его в ближайшую больницу.

В это же самое время и в этом же самой больнице Митричу вправляли вывихнутую челюсть. Ассистировал доктору Зять, срочно и тайно вызванный на помощь. Когда челюсть вернулась на место, Митрич заговорил. Он по секрету рассказал Зятю всю правду о случившемся, не забывая, впрочем, упустить рабочие моменты. О рабочих моментах Зять догадался сам, и даже зауважал Митрича (папашка-то наш—ходок!), но не это было сейчас главным. Главным было то, что в коридоре ждал милиционер с протоколом. В этот протокол нужно будет что-то записать, потом записанное нужно будет квалифицировать, и папашка может не обрадоваться квалификации. Даже очень сильно не обрадоваться.

И вот в процедурном кабинете травматологического пункта больницы родилась версия о разбойном нападении на Митрича, совершенном неизвестным недоноском. Недоносок этот уже вряд ли станет известным, поэтому говорить можно все что угодно, а ночную бабочку (ну ладно – ночную пассажирку) Зять возьмет на себя. И детали ночного приключения, и челюсть, и мошонка – все было расставлено по местам. Умиротворенный Митрич вышел в коридор.

Навстречу ему с забинтованной головой, пластырем на боку и окровавленной рубашкой в руке шел Серж.

Погоня уже была. Теперь вы, наверно, ждете разоблачения злодея? Я жду этого так же, как вы, но с разоблачением у нас проблема – еще неизвестно, кто злодей. Вот узнаем и разоблачим. Поэтому не торопите меня и читайте дальше.

Мы отвлеклись и пропустили интересный момент: как Серж, находясь в лечебном учреждении, в присутствии посторонних граждан грубо нарушал общественный порядок и оскорблял Митрича нецензурными словами. А Митрич, вооруженный версией о разбойном нападении и осмелевший в присутствии Зятя и уже вступившего с ним в контакт коллеги с протоколом, взывал о помощи. И помощь вскоре приехала на уже знакомом нам уазике. Приехала и увезла Сержа в райотдел для составления административного протокола о мелком хулиганстве. Зятю за это, конечно, отдельное спасибо.

Теперь злодей установлен, но еще не разоблачен. Быстро мы управились, правда?

Милиционер, даже бывший, – все равно милиционер. Он не приходит, а прибывает, он не беседует, а собирает информацию, он не ест, а принимает пищу, не спит, а отходит ко сну. Кому надо, тот всегда это чувствует. Когда Зять и Митрич с утра пришли к Марго домой побеседовать, она сразу почувствовала, кто к ней прибыл и с какой целью. Но Марго не какая-то там лохушка, чтобы пойти на поводу у старого козла. Тем более он ей не заплатил за работу. Митрич чуть было не возразил, что работа не была доведена до конца, но Зять моментально оценил намек и вытащил несколько купюр. Как за десять ходок. Это уже другой разговор. Марго смягчила тон: так о чем вы хотели побеседовать?

Зять изложил базовую версию, Марго добавила пару существенных деталей, Митрич уточнил несколько достоверных штрихов. Получалось так: Марго (извините – Рита) вышла с работы, остановила такси – красную ВАЗ-2101 – и попросила подвезти ее домой. По пути они разговорились с водителем, пожилым и очень приличным на вид мужчиной (достоверный штрих). Рита пожаловалась на жизнь – муж сидит в тюрьме, дочь растет сиротой, зарплата небольшая и т. д. – по обстоятельствам. Водитель выразил сочувствие Рите и, поскольку она расплакалась, он даже остановил автомобиль и дал ей носовой платок. Сидели они на передних сиденьях (существенная деталь). Вдруг откуда ни возьмись со стороны пассажирской (нет, лучше водительской) двери появился пьяный молодой человек, который потребовал у водителя деньги. При этом нападавший держал в руках предмет, похожий на нож. Водитель попытался закрыть окно, но преступник не дал ему это сделать, и тогда водитель выстрелил в воздух (не в преступника!) из имеющегося у него травматического пистолета отечественного производства – чтобы испугать. Преступник не испугался, вытащил водителя из автомобиля и стал избивать. Когда водитель упал, преступник вытащил что-то из кармана куртки водителя, похитил пистолет и убежал. Кажется, все. Допрос сегодня после обеда…

Так началось предварительное следствие по уголовному делу о разбойном нападении на Митрича. Серж переехал жить в следственный изолятор и стал обвиняемым, а я – его защитником.

Вы хотели разоблачения злодея? Получите. Но имейте в виду, что следствие потому и называется предварительным, что оно не окончательное. У Сержа еще есть шанс.

Митрич был мужчиной очень приличным не только на вид, но и на самом деле. Он жил с убеждением, что все должно функционировать правильно. Если в карбюратор попадала пылинка – Митрич это слышал и удалял ее специальной клизмочкой. Если кто-то что-то выносил из института – Митрич это видел и сообщал специальной докладной. Если кто-то жил не на зарплату – он это чувствовал и осуждал. Как член добровольной народной дружины он в свое время ловил длинноволосых пижонов, был беспощаден к тем, кто мочился в подворотнях или обнимался на уличных скамейках. Сам же Митрич был безупречен до тошноты. Во всяком случае – на вид.

Как мы уже знаем, ничто человеческое Митричу было не чуждо, и один раз его уже терзали мрачные мысли. Теперь такие мысли снова стали приходить ему в голову в связи с произошедшим. Что-то в этом было неправильное, и у Митрича в голове сделался беспорядок. Кроме Зятя, об этом поговорить было не с кем, и Митрич часами строгал свойственнику голову: обсуждал детали и штрихи, вычислял последствия и возможности, подсчитывал размер материального ущерба и морального вреда.

Он стал жить версией о разбойном нападении, полностью поверил в нее и периодически вспоминал новые подробности происшествия. Предмет, похожий на нож, стал ножом. Более того, Митрич вспоминал размер клинка и его матовый блеск. А почему блестел клинок? Да потому, что на него падал свет от луны или от фонаря. Митрич ехал на место и обнаруживал у здания кафе-бара фонарь. Он вспоминал дословный текст, произнесенный разбойником, и они с Зятем ехали к Марго, которая должна была дополнительно это подтвердить. События приобрели кинематографическую ясность. Стоило сделать стоп-кадр, и было видно, как Серж производит широкий замах правой рукой и сильно бьет Митрича в левую часть лица по направлению несколько снизу вверх и спереди назад. Митрич начинает падение, и Серж добивает старика ребром ладони левой руки. А нож?! Нож недоносок держал в правой руке, а потом спрятал в карман.

Каждый всплеск воспоминаний сопровождался походом к следователю. Следователь почти безропотно все записывал в протокол. Но если следователь за это получал зарплату (я же не знаю, о чем они в кабинете разговаривали с Зятем), то для Марго это не было обязанностью. Она приравнивала посещение следователя к двум ходкам (туда и обратно). Соответственно при подсчете размера компенсации морального вреда сумма росла. После восьмого похода взаимоотношения потерпевшего со свидетелем приобрели напряженный характер.

Защита двигалась в противоположном направлении. На помощь из Костылевки приехала бабушка, и мы с ней пошли по следу. Начали с однокурсников, опросили официантов и хозяйку кафе, получили справки от диспетчера таксопарка, из ресторана, где Марго уже восемь месяцев не работала, из травматологического пункта больницы и даже отследили по карте маршрут движения Митрича по отношению к дому Марго.

Шанс у Сержа таки был. Но чтобы этот шанс не упустить, мы к следователю не ходили, а хранили все в тайне до суда. И судный день настал.

Митрич, предвкушая триумф, привел с собой в суд всю семью. Он, как обычно, был в шляпе и имел такое выражение лица, какое, по его мнению, должно быть у потерпевшего – немного горечи, чуть-чуть смирения, глубокое уважение к суду и безмерное презрение к подсудимому. С этим букетом он и вышел к трибуне.