Лишь проехал добрый молодец Корелу проклятую,
Не доехал добрый молодец до Индеи до богатыей,
И наехал добрый молодец на грязи на Смоленские,
где стоят ведь сорок тысячей разбойников,
И те ли ночные тати-подорожники…
Попытка разбоем отнять имущество у Ильи Муромца закончилась плачевно:
…Скричали тут разбойники да зычным голосом:
«Ты оставь-ка добрый молодец, хоть на семена».
Он пробил-прирубил всю силу неверную
И не оставил разбойников на семена.
[533]Смоленские разбойники попали под определение «сил неверных». В случае, если воспринимать это понятие только как религиозную категорию, без учета влияния культурных традиций и установок, будет непонятен смысл употребления всей фразы, поскольку упомянутые «Смольняне», по всей вероятности, являются христианами. Но это — не механический перенос из одной ситуации в другую, здесь имеется в виду именно разбой как поведение, противоречащее «нормальному», то есть «христианскому».
Упомянутый случай вовсе не уникален. Так, например, в былине о том, как Васька Буслаев молиться ездил, герой получает следующее напутствие матери:
«То коли ты пойдешь на добрые дела,
Тебе дам благословение великое;
То коли ты, дитя, на разбой пойдешь,
И не дам благословения великого,
А и не носи Василья сыра земля!
»[534]С этим же мотивом связано традиционное напутствие родителей Ильи Муромца при его первой поездке в Киев:
Отвечает старой крестьянин Иван Тимофеевич:
«Я на добрые дела тее благословенье дам,
А на худые дела благословенья нет.
Поедешь ты путем и дорогою,
Не помысли злом на татарина,
Не убей в чистом поле крестьянина».
[535]Разбой, судя по этим «типическим местам» эпоса (благословения родителей богатырю), является ничем иным как немотивированным убийством.[536]
Исходя из этих морально-этических установок, можно сделать вывод о восприятии былиной разбоя, как поведения категорически неприемлемого для «верной» силы и, следовательно, одного из отличительных признаков силы «неверной».
Национальность (этническое происхождение) и вера неравнозначны. Национальное происхождение (в отличие от вероисповедания) почти не оказывает влияния на восприятие брачных отношений.
Добрыня перед своим отъездом говорит Настасье, что после его смерти она может выйти замуж за любого, кроме Алеши Поповича:
«За князей поди, за Бояринов,
За славных за татаринов».
[537]Таким образом, нельзя говорить о том, что брак с представителями других этносов позорен, но с полной уверенностью можно сказать, что позорен неравный брак, уменьшающий престиж одной из сторон.
Так, например, жена Михаила Потыка Авдотья Лебедь Белая, а также жена Ивана Годиновича Настасья Митреевична предпочитают брак с царем, пускай даже и «неверным», браку с богатырем «святорусским». Причина этого проста:
За царем, за мною, быть — царицей слыть,
Панове все поклонятся, пановя все и улановя,
А немецких языков и счету нет;
За (богатырем) быть — холопкой слыть,
А избы мести, заходы скрести.
[538]Настасья Митреевична была жестоко наказана за связь с «неверным царем».
Стоит заметить, что за связь с христианином (Алешей Поповичем), Добрыня на Настасью Микуличну такого жестокого наказания, как на Маринку Колдаевну (которая была уличена в связи с явным нехристем — Змеем), не накладывает.
Все это показывает, что содержание термина «русский», по всей видимости, первоначально носило прежде всего религиозно-политическую окраску.
2.2.5 Эпическая процедура манифестации принадлежности к профессионально ориентированной социальной группе
Как правило, в былинах социальные страты показываются на основе типов производственной (трудовой) деятельности (рода занятий). Попытки занять место в таких группах приводят к поединкам вне зависимости от направления этой деятельности. Обычно герою не верят на слово и требуют предъявления доказательств причастности к труду, характерному для данной социальной страты. Похвалившийся купеческим трудом столкнется с необходимостью доказать способность к торговле (а «торг» подразумевает «спор»):
Говорят тут князья да бояра:
«Свет государь Владимир-князь!
Не бывать тут Дюку Степанову,
Только быть мужичонку-засельщику,
И быть деревенщины:
Жил у купца-гостя торгового —
И украл у него платье цветное;
Жил у иного боярина —
Угнал у него добра коня
На наш город приехал, красуется,
Над тобой, над князем, надсмехается,
Над нами, боярами, пролыгается».
[539]Похвалившийся ратным подвигом обязан доказать способность к ратному труду.
Поединки богатырей, как правило, приводят к их «братанию», причем практически всегда побежденный оказывался на положении «брата меньшего», а победивший — «брата большего».[540]
Еще тут-де братаны-ти поназванелись:
Ай Илеюшка-то был тогда ведь больший брат,
Ай Добрынюшка-то был тогда и меньший брат.
[541]Таким образом, поединки богатырей имели ярко выраженный престижный характер и влияли на социальный статус «поединщиков» вне зависимости от их происхождения.
Весьма характерна эпическая традиция «братания» членов социальной группы по роду занятий, она показывает архаичный характер деления на такие группы, приближающийся к кастовому. Вместе с тем, по итогам былинного поединка место в группе можно занять только первое. Соответственно, чтобы не остаться последним, сидящим на краю стола, богатырю необходимо постоянно совершать поступки, достойные его положения. Исходя из такого понимания ситуации, можно уяснить ключевую роль социального статуса в отношениях, связанных с социальной практикой древнерусского общества.
В этой связи необходимо вернуться к эпическому изображению встречи незнакомого богатыря. Она представлена в двух вариантах:
1. Прием (вопросы) при дворе князя Владимира:
Коей ты земли, коей ты орды?
Коего отца, коей матушки?
Мотивация вопроса:
По имечки тебе можно место дать,
По-отечеству пожаловать.
