Дипа смотрел на все это с отвращением. Накануне Карина уже имела печальный опыт его кормежки, пытаясь заставить его съесть то, что любой английский мальчик проглотил бы с жадностью.
– Нельзя ли нам попросить немного фруктов? – спросила Карина у лакея.
Несколько удивленный, лакей ответил:
– Думаю, да, мисс. Чего изволите: виноград или персики?
Карина выбрала виноград, полагая, что это вполне привычная для Дипы пища, и принялась уговаривать его хотя бы попробовать овсянку или яичницу.
– Что же ты ел, когда жил с мамой в Париже? – в отчаянье спросила она мальчика, когда он, подержав во рту ложку каши, в конце концов, выплюнул ее.
– Всякая противная еда, – ответил он, и Карине стало ясно: ребенок не в состоянии столько времени спустя вспомнить, что именно он ел когда-то.
– Ну, ладно, выпей молока, – только и оставалось предложить ей.
И молоко ему тоже не понравилось.
В это время лакей принес виноград и несколько апельсинов. Дипа с аппетитом набросился на фрукты, и Карина поняла, что он ел их и прежде.
Конечно, неплохо было бы спросить старую леди Линч, чем их потчевали во время их визита в королевство Сингора. Но Карина отказалась даже от мысли завести разговор о Дипе: слишком хорошо ей были известны чувства бабки к внуку.
Карина только закончила завтракать, а Дипа еще доедал апельсин, когда в дверях снова появился лакей.
– Его светлость кланяется вам, мисс, и спрашивает, не желаете ли вы и принц совершить вместе с ним прогулку верхом?
Глаза Карины заблестели.
– Верхом?… – начала она, но вспомнила о Дипе. – Боюсь, Его Высочество никогда не ездил верхом.
– Его светлость подумал об этом. Он предлагает посадить мальчика на свою лошадь перед седлом. Его светлость сказал, что, когда он был ребенком, так всегда делал его отец.
– Это было бы замечательно, – заколебавшись, сказала Карина и, действуя под влиянием порыва, решилась: – Передайте его светлости, что мы с радостью принимаем его приглашение. Когда он будет готов?
– Если уж на то пошло, он уже ждет вас. Его светлость как раз проходил по залу, когда встретил меня и направил к вам, узнать, не составите ли вы ему компанию.
– Передайте его светлости, мы будем готовы через десять минут… и скажите ему, что я всю жизнь езжу верхом, поэтому нет нужды специально выбирать для меня лошадь.
Девушка запнулась: ей показалось, что ее слова звучат недостаточно почтительно.
– Нет, нет!.. – воскликнула она, но было поздно: лакей уже ушел.
Как ребенок в предвкушении удовольствия, Карина бросилась в свою комнату и распахнула шкаф. В нем висели и ее собственные платья, и прелестные наряды, оставшиеся от матушки. Когда дверца открылась, они затрепетали, как живые, словно хотели, чтобы скорее закончилось их заточение в темном шкафу.
Из дальнего угла шкафа Карина торопливо вытащила амазонку.
Сколько воды утекло с тех пор, как она последний раз мчалась верхом в полях Клеверли: утреннее солнце на лице, щебечущие птицы в небе, аромат полевых цветов и лошадь, беспрекословно подчиняющаяся ее воле и движению рук!
Как ей хотелось ездить на лошади потом, когда они жили в Лондоне. Но денег на это уже не было.
Тебе будет не хватать твоих лошадей, дорогая, – как сейчас слышала Карина мягкий и усталый материнский голос.
– Я предпочитаю быть с тобой, мамочка.
– Как жаль… – начала было мать, но покачала головой и молча проглотила слова, готовые сорваться с бледных губ. Она никогда никого не осуждала и не жаловалась на свалившиеся на них несчастья.
– Куда мы едем? – прыгая по детской, спросил Дипа.
– Ты будешь кататься на большом коне, – через приоткрытую дверь ответила Карина, скользнув в амазонку. По-видимому, мальчик не понял, о чем речь, и ей пришлось довольствоваться его молчанием. С молниеносной быстротой она закончила переодеваться и нарядила Дипу в длинные брюки, матроску и легкое красное пальтишко на пуговицах – костюм, который шел ему больше других. Затем надела шляпку для верховой езды и аккуратно заправила под нее волосы. И наконец, лихорадочно обшарив один из ящиков, нашла перчатки.
Держа Дипу за руку, Карина сбежала по лестнице вниз.
Еще не пробило девяти часов, когда они появились в большом зале. Снаружи на ступеньках их уже ждал лорд Линч, необыкновенно элегантный, в превосходно сшитом костюме для верховой езды и чуть сдвинутом набок цилиндре. Во дворе Карина с восторгом заметила двух породистых горячих скакунов.
– Доброе утро, – приподнял шляпу лорд Линч.
Он был бледен, под глазами залегли тени, а во всем облике чувствовалась какая-то напряженность. На мгновение Карине показалось, что он нездоров.
– Очень любезно с вашей стороны, – смущенной скороговоркой проговорила она.
– Я подумал, вдруг вы так же нуждаетесь в верховой прогулке, – сказал лорд Линч, однако Карина не поняла, что он имел в виду.
С его помощью Карина уселась на лошадь и аккуратно уложила юбки поверх передней луки седла. Конюх поднял Дипу и усадил его впереди лорда Линча.
Мальчик был в полном восторге и что-то лепетал на родном языке, как он всегда делал, когда его особенно переполняли какие-нибудь чувства. Нагнувшись, он своей маленькой бронзовой ручкой потрепал лошадь за шею.
– В нем, без сомнения, дремлют задатки спортсмена, – сказал лорд Линч, когда они отъехали от главного входа.
Он поддерживает ребенка вполне уверенно, – отметила про себя Карина. Возможно, когда-нибудь он и полюбит своего сына.
Однако надежды эти были только попыткой выдать желаемое за действительное, ибо в глубине души Карина знала, что лорд Линч никогда не будет испытывать к Дипе ничего, кроме отвращения, Впрочем, сейчас, хотя бы на короткое время, она могла забыть о проблемах и трудностях жизни лорда Линча или кого-либо еще.
Каким несравнимым ни с чем счастьем было опять держать вожжи и чувствовать под собой медленное ритмичное движение лошади!
– Я знал, что вы умеете ездить верхом, – сказал ехавший сзади лорд Линч.
Карина вдруг обнаружила, что совершенно неосознанно вырвалась вперед. Она повернула голову и посмотрела через плечо. В глазах ее прыгали солнечные блики.
– Если бы вы знали, как много значит для меня все это, – сказала она. – Прошло два, нет, почти три года, как я последний раз ездила верхом. О, это прекрасно! Я и забыла, как это может быть прекрасно!
Карина говорила под влиянием момента, не подбирая слов, и неожиданно заметила, как мрачен был лорд Линч, какое страдание застыло в его глазах.
– Вы больны? – обеспокоено спросила она.
– Просто устал. Я не ложился сегодня ночью.
Карина придержала свою лошадь. Теперь обе лошади шли рядом и разговаривать стало легче.
– Но почему? Что вам помешало?
– Карты. И то, что я, как любой неумный азартный игрок, полагал, будто ко мне вернется удача.
– И она вернулась?
Он молча покачал головой, вонзил шпоры в бока лошади и галопом помчался по ровной лужайке. Дипа визжал от восторга и крепко держался обеими ручонками.
В сердце Карины закралось внезапное подозрение, но она тут же отогнала его как совершенно абсурдное: как бы лорд Линч ни относился к ребенку, он ни за что не причинит ему вреда, по крайней мере, таким образом.
Она тоже пришпорила лошадь. Но настигнуть беглецов оказалось не так-то просто: лорд Линч ускакал по парку далеко вперед и теперь направлялся в поля.
В конце концов, Карина догнала их, но только потому, что лорд Линч остановил лошадь и с вершины небольшого холма любовался лежащей у подножия долиной.
С пылающими щеками, слегка запыхавшаяся, она подъехала к ним.
– Простите мне мою невольную грубость, – учтиво сказал ей лорд Линч, – но у меня вдруг возникло страстное желание умчаться вперед и забыть обо всем на свете, если бы только это было возможно.
– В том числе и о своем проигрыше?
– Возможно. Об этом и о многом другом. Но, увы, нельзя полностью забыть то, что впрямую касается твоей жизни. В этом и заключается расплата, человек всегда помнит о своих прегрешениях.
