Это был Хорек.
В толпе стали раздаваться выкрики, что пора начинать. А как начинать, когда главного инициатора среди собравшихся нет. Да и откуда ему тут взяться, если он в это время стоит у окна и размышляет, следит за происходящим. Как бы не припаяли мне, — мелькнуло у адвоката. Время-то какое.
За окном гудела и лаяла толпа, а ею надо уметь управлять. История просто нашпигована случаями погромов магазинов, складов и тому подобным. Массы, они тоже не лыком шиты, понимали, где лучше пахнет. Соломон видел, что в данный момент толпа никем не управлялась. Это вселяло опасения, так как инициатором сбора был он сам. Пугало ещё и то, что этот солдафон, да ещё после недавнего купания, никогда не сможет направить события в мирное русло. А если так, то надо было идти, раз уж засветился.
— Раша, подъем, — скомандовал Погер и пошел одеваться.
Собравшиеся хозяева собак уважительно расступились, чего нельзя было сказать об их питомцах. И Раша получила даже небольшую трепку за опоздание от старой суки непонятной породы, но на голову выше.
Смирно, едва не заорал подполковник, подсознательно вытянув руки по швам. Чуть было не взял под козырек, но вовремя опомнился и поздоровался за руку.
— Присутствуют девяносто восемь человек, с вами девяносто девять. В наличии сто семь собак. Из них: сторожевые…
Такой расклад смутил скромного адвоката, и хотя он привык работать с людьми, но на демонстрации давно не ходил и боялся совокупности большого пространства и такого количества людей. Их больше, чем лимоновцев, мелькнуло в голове еврея. Льстило, что встречали, как римского консула, а до победы над врагами предстояло ещё начать и кончить. Тем не менее чувство самосохранения молчало, задавленное триумфом.
— Начинайте, Семен Семенович, — разрешил Погер и спрятался за широкую спину какой-то женщины.
Бубнов сделал шаг вперед и снял с головы вязаную шапочку.
— Скажем прямо, сегодня собраться нас заставила не любовь к животным, а недавно произошедшие события…
Председатель раскрыл тетрадь и перечислил все известные безобразия, подробно изложив их суть и последствия. С мест послышались дополнения. Картина вырисовывалась мрачная…
— Ольга Максимовна, фиксируйте. У кого рассказ длинный, прошу после собрания запротоколировать у секретаря.
Что же такое делается, даже тут выше секретаря не могу подняться, подумала Ольга Максимовна с досадой, между тем как должность в этом коллективе ей совершенно была не нужна, просто привычка сработала.
Если бы Бубнов знал азы ораторского искусства, может, речь его выстроилась совершенно по-иному, но он не знал элементарных вещей. Не знал, что в толпе необходимо выбрать одного человека и обращаться и доказывать свои постулаты именно ему, а не всем сразу. Не знал, что в зависимости от содержания и остроты темы необходимо подобрать соответствующие жесты, не знал, что, даже находясь в толпе, каждый болеет лично за себя и интересуется только собственными проблемами. Но бывший подполковник выступал только перед подчиненными, а те просто вынуждены слушать высокое начальство. Не читал Бубнов и Карнеги.
— Многие великие говорили, что сплотить массы должна одна цель, одни интересы, — продолжал Бубнов. — У нас есть такая общая цель — это покой и безопасность, есть и общие интересы — это наши четвероногие друзья.
Оратор оглядел собравшихся. Они его слушали не то чтобы внимательно, но пока не перебивали.
— Вместе мы сила. Вместе с собаками мы непобедимы. Вспомним Гая Юлия Цезаря, пока охраняла собака, враги не могли его убить. И только когда пришел в сенат без нее, Марк Брут смог нанести смертельный удар кинжалом. Подлец… Давайте вспомним, что именно собаки составляли первую шеренгу непобедимого римского войска. Оснащенные специальными кольчугами и защитными ошейниками с обоюдоострыми лезвиями наружу, они стремительно врубались в боевые порядки противника, рассекая сухожилия ног воинов и вспарывая животы лошадей. А мы чем хуже?
— Во шпарит, — вслух изумился Хорек, — животы будут вспарывать.
На него цыкнули. Тем не менее каждый представил себя в рядах легионеров. Женщинам места не хватило. Разве что санитарками. Начиная с Крымской кампании. Но тогда уже появились другие способы ведения боевых действий. Собаки не применялись.
— Не хуже, — заверил Бубнов. — Наши обидчики объединены по национальному признаку, по экономическим и другим интересам, я имею в виду возраст…
— Можно покороче, у меня тесто, — донеслось из задних рядов.
Бубнов оглянулся на Погера. У него было заготовлено на выступление ещё три листа текста. Погер кивнул.
— Можно и покороче… Мы создадим объединение любителей собак. Со своей силовой структурой. Среди нас есть пастушьи, охотничьи, бойцовые, караульные и комнатно-декоративные представители. Предлагаю разбить их на следующие части…
Бубнов, как фокусник, достал из-за отворота бушлата свернутую в трубку бумагу, развернул, и все увидели квадраты и линии, кружочки и ромбики разных цветов и оттенков. Используя авторучку в качестве указки, он передал свиток Ольге Максимовне и, попросив её встать, держать схему развернутой, тыкал поочередно то в одно, то в другое место на схеме и давал краткие характеристики.
Основательно подготовился, подумал Погер тоскливо. Адвокат рассчитывал, что всех просто перепишут, назначат дни и разойдутся, а там — дежурь не дежурь — дело совести. Надеялся, что месяц продержатся.
— Авангард и разведка — крупные охотничьи. Основные силы — бойцовые и караульные. Арьергард — пастушьи, а резервными и вспомогательными станут мелкие охотничьи и комнатно-декоративные породы. Обоз. При такой организации мы будем, как сейчас говорят, мочить всех даже в сортире, — закончил подполковник.
— А как же тогда разделятся хозяева? — задал вопрос гигант с карликовым пуделем, он стащил куртку и продемонстрировал бицепсы. — Я ж в основных должен быть. Но у меня пудель, а у неё боксер. У меня во-о-о. А у неё во, — намекая на разницу между его торсом и её неразвитой женской грудью, показал гигант.
— Это дискриминация по половому признаку, а не по собачьему! — выкрикнула женщина, и боксер заворчал на мужика, доказывая тем самым, что не в бицепсах дело, видали мы таких с хозяйкой.
Назревала ссора не только среди хозяев, но и среди их питомцев.
— Хозяева, естественно, будут приписаны к своим псам, — как о само собой разумеющемся доложил Бубнов.
Ничего не понявшие в дипломатических хитросплетениях собаки вразброд одобрили постановление лаем.
— А для меня это не естественно, мы с Модестом никогда последними не были и не будем. И если хотите, у карликового пуделя одни из самых острых зубов, — возмутился гигант и начал успокаивать пса, пискляво заливающегося от возмущения.
Недовольный ропот и лай усиливались… Собравшимся, честно говоря, было плевать на бредни оратора о структуре собачьего войска. Просто хозяева не могли пережить такого пренебрежения к любимцам, тем более многие на себе испытали их возможности.
Бубнов только сейчас заметил свою непростительную ошибку.
Большая половина присутствующих склонилась в три погибели, успокаивая четвероногих друзей, не желавших быть ни резервными, ни вспомогательными. К тому же хозяева разделяли их недовольство. А он-то целый день в библиотеке просидел, выписки делал… Цезарь. Брут. Тьфу.
Бубнов искренне обиделся.
Что он несет? Какой резерв? Ольга Максимовна молила Бога, чтобы подполковник не начал излагать свою знаменитую теорию, как это однажды случилось с ней, когда их вместе застукал дождь на троллейбусной остановке.
— Что он несет? — так и спросила она у Погера. — Он с вами согласовал?
— Не имел ни малейшего понятия, драгоценная Ольга Максимовна. Будет бунт.
Продавщица Маша, та, которая стала последней каплей, воспринимала все более здраво. Она жила за кольцевой. Или там воздух здоровее? Или у неё мозги устроены не как у городских, но громадье планов этих людей прежде всего напугало. Она не хотела, чтобы ей и её собакой кто-то двигал в общей массе.
