Стрелять прицельно было трудно потому что тренога скользила на мокрой от дождя земле но я знал что у меня получается неплохо. Я расстрелял фута два ленты потом остановился и минуты через две-три тишины один из фрицев вскочил и побежал обратно к леску но я только этого и ждал. Остальным я не давал поднять головы и все это время слышал стоны раненых товарищей под завалами и совершенно не представлял что буду делать когда стемнеет. Вот за это меня и наградили «Бронзовой звездой». Майора который представил меня к награде звали Макаллистер и был он из Джорджии. Я сказал ему что не желаю никакой награды. А он в упор посмотрел на меня и говорит: Жду объяснений по какой такой причине ты хочешь отказаться от воинской награды. Ну я ему все выложил. А когда закончил он сказал: Сержант ты примешь награду. Я догадываюсь что им надо было представить все как подвиг. Оправдать потерю людей. Он сказал: Ты примешь награду а если проболтаешься о том что рассказал мне и это дойдет до меня я тебе хребет переломаю к чертовой матери. Ясно? Пришлось сказать что ясно. Яснее не бывает. Так-то вот.

И теперь ты собираешься рассказать мне что ты сделал.

Да.

Когда стемнело?

Верно. Когда стемнело.

Так что ты сделал?

Сбежал.

Старик задумался. Немного погодя проговорил:

Я считаю что в тот момент это пожалуй было очень неплохое решение.

Да, сказал Белл. Неплохое.

Что случилось бы если бы ты остался?

Немцы подползли бы в темноте и забросали меня гранатами. Или вернулись бы в лес и вызвали артиллерию.

Точно.

Белл сидел скрестив руки на клеенке. Посмотрел на своего дядю. Старик сказал:

Не совсем уверен что ты хочешь услышать от меня.

Я сам не уверен.

Ты бросил своих товарищей?

Да.

У тебя не было выбора.

У меня был выбор. Я мог остаться.

Ты не мог им помочь.

Наверно нет. Я хотел было оттащить пулемет футов на сто и дождаться когда они начнут бросать гранаты. Подойдут поближе. Можно было бы убить еще нескольких. Даже в темноте. Не знаю. Я сидел и смотрел как темнеет. Красивый закат. К тому времени развиднелось. Дождь наконец перестал. То поле было засеяно овсом от которого осталась стерня. Поздняя осень. Я смотрел как темнеет и уже какое-то время не слышал стонов тех кто был под завалом. Возможно они все уже умерли. Но точно я этого не знал. И как только окончательно стемнело я встал и ушел оттуда. Без оружия без ничего. Не волочь же проклятый пулемет. Голова перестала болеть и я даже немного мог слышать. Дождя не было но я так замерз что зуб на зуб не попадал. Сориентировался по Большой Медведице и пошел на запад просто шел и шел. Мне попались один или два дома, брошенные. В тех местах велись бои и люди просто ушли. Когда рассвело повалился отдохнуть в небольшом леске. Да какое там леске. Все те места были как после пожара. От деревьев одни обгорелые стволы. На вторую ночь я вышел в расположение американцев ну и всё. Я думал что после стольких лет все забудется. Не знаю почему я так думал. Потом решил попытаться искупить вину и подозреваю что именно это и делал все последние годы.

Они помолчали. Потом старик сказал:

Если начистоту то не вижу за тобой особой вины. Пожалуй тебе бы надо поменьше терзаться.

Пожалуй. Но присягаешь что в бою жизнь отдашь за товарищей и не знаю почему я этого не сделал. Хотел да не отдал. Когда приносишь подобную присягу должен смириться с последствиями. Но не знаешь что это будут за последствия. И кончается все тем что обвиняешь себя в массе вещей которых даже представить не мог и это оказывается полной неожиданностью для тебя. Если мой долг был погибнуть там как я клялся то и надо было погибать. Вы можете сказать как мол ни крути я же собирался но в том-то все и дело. Собирался да не собрался. И где-то в душе у меня жило постоянное желание вернуться в прошлое. Но это невозможно. Я не знал что можно украсть собственную жизнь. И не знал что она принесет не больше радости чем любая другая краденая вещь. Думаю я сделал все чтобы прожить ее достойно по моим понятиям но она все равно не моя. Никогда не была моей.

Старик долго молчал подавшись вперед и уставясь в пол. Наконец кивнул. Сказал:

Да. Понимаю куда ты клонишь.

Куда?

Как бы по-твоему он поступил?

Я знаю как бы он поступил.

Пожалуй и я знаю.

Он сидел бы там до скончания века а потом еще немного.

И поэтому считаешь что он лучше тебя?

Да. Считаю.

Я мог бы рассказать о нем кое-что такое отчего ты переменил бы свое мнение. Я знал его очень хорошо.

Вряд ли. При всем к вам уважении сомневаюсь что могли бы.

А я уверен. И так ответил бы тебе: он жил в другие времена. Родись Джек на пятьдесят лет позже он возможно смотрел бы на вещи иначе.

Хороший довод. Но никто в этой комнате не поверил бы в это.

Твоя правда.

Он взглянул на Белла.

Зачем ты мне это рассказал?

Наверно просто хотел снять камень с души.

Долго ж ты ждал не решался.

Да, долго. Верно мне нужно было самому услышать себя. Я не живу старыми понятиями как обо мне говорят. Хотя хотелось бы. Я принадлежу нашему времени.

Или может это был только предварительный заезд.

Может быть.

А ей собираешься рассказывать?

Хочу.

Одобряю.

Как по-вашему она к этому отнесется?

Скорей всего ты малость вырастешь в ее глазах.

Очень на это надеюсь, вздохнул Белл.

Он сказал что я суров к себе. Сказал что это признак старения. Попытка примириться с самим собой. Какая-то доля истины в этом есть. Но не вся истина. Я согласился с ним что в старости мало чего хорошего но он добавил мол кое-что все-таки есть и я спросил что именно. И он ответил: недолго длится. Я ждал что он улыбнется но он не улыбнулся. До чего безысходно, говорю. А он: не безысходней чем действительность. Вот об этом мы и говорили. Я в общем знал что он скажет, видит Бог. Заботишься о людях стараешься облегчить им их ношу. Даже и не по долгу службы. И еще об одном я думал но даже не заикнулся хотя убежден что это связано со старостью потому как верю: что бы ни сделал в жизни это тебе еще отзовется. Если проживешь достаточно долго. И я не могу найти ну никакого оправдания подонку который убил ту девочку. В чем она провинилась перед ним? По правде говоря не следовало мне вообще ездить к нему. А теперь здесь в Хантсвилле взяли мексиканца за убийство полицейского которого он якобы подстрелил и поджег его машину и оставил там гореть но я не верю что он это сделал. Но как раз за это он получит смертный приговор. И как я должен поступить? Думаю я ждал что так или иначе само развиднеется но конечно ничего не развиднелось. Думаю я это предвидел с самого начала. Было такое ощущение. Вроде как готовился попасть туда откуда дорога назад окажется очень долгой.

Когда он спросил почему это всплыло именно теперь после стольких лет я ответил что ничего никуда и не девалось. Просто я по большей части не обращал на это дело внимания. Однако он прав оно действительно всплыло. Наверно люди иногда предпочитают плохой ответ чем никакой. И когда я выговорился, да, для меня самого все вдруг встаю на свои места причем на совсем неожиданные места и тут он тоже оказался прав. Это вроде того как однажды бейсболист признался мне сказал что когда у него чего-нибудь малость болит зудит дергает он обычно начинает играть лучше. Это заставляет его сосредоточиться на чем-то одном а не на сотне вещей. Я могу это понять. Впрочем это ничего не меняет.

Я подумал что если бы прожил жизнь не давая себе ни малейшей поблажки то никогда больше не совершил бы ничего такого что заставило бы меня так терзаться. Я уже говорил что тогда мне был двадцать один год и я имел право на одну ошибку особенно если смогу извлечь из нее урок и стану человеком каким должен по своим представлениям стать. Да, я заблуждался. Сейчас собираюсь уйти в отставку и не в последнюю очередь потому что просто знаю что не хочу дожидаться приказа начать охоту за тем человеком. Подозреваю это все-таки человек. Так что вы можете сказать что я ничуть не изменился и мне даже нечего на это возразить. А ведь тридцать шесть лет прослужил. Горько это сознавать.