– Стоп! - скомандовал Федюня.

Они остановились перед дверью, несколько отличавшейся от остальных: не было прямоугольного окошка. Зато имелась кнопка звонка, на которую конвоир и нажал. Через секунду выглянул телохранитель Л.М., молча посторонился, пропуская.

Комната за дверью нисколько не походила на камеру. Это была даже не комната, а средних размеров зал, освещаемый скрытыми в низком потолке светильниками. Что тут планировалось вначале, при строительстве виллы, оставалось только гадать. Сейчас же круглое помещение походило на лабораторию сумасшедшего ученого из фильма ужасов. За прозрачными перегородками у стен стояли маленькие станки для работы по металлу. Установки, напоминавшие одновременно крупные трансформаторы и электронно-вычислительные машины начала шестидесятых годов, занимали почти все оставшееся пространство. Между ними были втиснуты столы, заваленные всевозможными приборами, перепутанными проводами, непонятного назначения деталями. В центре зала, где оставалось еще немного места, стояло овальное сооружение с крышкой из очень толстого зеленоватого стекла. Над ним нависал блестящий металлический колпак, что наводило на мысль об операционной. Никита поежился. Не хватало еще, чтобы сейчас его принялись препарировать, как лягушку! В целях научных изысканий для дальнейшего роста благосостояния Лаврентия Михайловича Нешина.

Но резать никто никого не собирался. Тут проводили эксперименты для создания еще одного микросамолета. А то и многих. Никита настолько уже изучил Л.М., что ему теперь легко было угадывать ход его мыслей. И сейчас предстояло убедиться, насколько точно он это сделал.

Войдя в зал, он поначалу не увидел людей. На этой технической свалке они терялись среди машин. Воздух наполняло басовитое гудение работающей аппаратуры, заглушавшее все остальные звуки. Но вот из-за центрального стола мелькнула рука в призывном взмахе, и он увидел, что это сам Носорог, стоя рядом с Калашниковым, не хочет перекрикивать шум и требует, чтобы он приблизился. Никита, лавируя между столами, стараясь ничего не зацепить, пошел к ним.

С той памятной встречи изобретатель миниатюризации нисколько не изменился. Большой нос, похожий на клюв, по-птичьи склоненная на сторону голова, рассеянный взгляд под очками. Калашников что-то пытался говорить Л.М., сцепив перед грудью просительно тонкие пальцы, но тот его не слушал, отмахивался нетерпеливо. Никита наконец расслышал:

– Да выключи ты к черту свою гуделку! Изобретатель пожал беспомощно плечами, повернул несколько рукояток, и шум затих. Л.М. вздохнул облегченно.

– Ну вот! А то ни самому сказать, ни других послушать.

– Но ведь я не закончил опыт! - возразил ему Калашников.

– Позже закончишь. Времени у тебя теперь много, на все хватит.

– Вы же обещали отпустить! - возопил несчастный изобретатель.

– Раз обещал - отпущу. Когда все закончишь. Кому прикажешь со всем этим хозяйством возиться? Мне?

Он повернулся к Никите.

– Не догадываешься, зачем тебя сюда позвал?

– Точнее будет, приказал привести.

– Не придирайся к словам. И все же - не догадываешься?

– Догадываюсь. Хочешь летать меня заставить.

– Верно. Да не просто летать, а воевать в воздухе.

– С кем? С мухами?

– Есть достойный противник. Позже с ним встретишься.

– Так ты что, собрался воздушные бои устраивать?

– А как же! Помнится, ты как-то в "Водяре" наблюдал нечто подобное. Теперь пришло время самому поработать немного.

Примерно это Никита и предполагал. Не додумался только, что сражаться ему придется на потеху публике не с каким-нибудь ужасным насекомым, а с другим пилотом. Мог бы и догадаться, что придумает Носорог. Когда один человек старается растерзать другого, это гораздо интереснее, чем если бы его самого терзал дикий зверь. Хотя гладиаторы сражались на арене и со львами.

– Значит, мы будем убиваться, а вся эта сволочь - ставки на нас делать? Хорошо придумано, просто здорово! Твоя идея?

– Ну, моя. Да не горюй. Все в твоих руках. Собьешь его - получишь что заработал. И свободен. Собьют тебя - не обессудь. Значит, не повезло:

– Кто он?

– Не спеши, все узнаешь в свое время. Сначала нам господин ученый самолеты должен сделать. Впрочем, хватит пока и одного. У тебя-то есть? Не лги, все знаю. Только где он? Лучше сознайся. Мучить не буду. Но посуди сам: летать и воевать легче на знакомом самолете. Верно? А то подсунут черт-те что и сгоришь в пять минут.

Нельзя было отрицать, что рассуждает он логично. К тому же в ангаре был еще один пистолет. И гранаты. Лишь бы Калашников не проболтался, чем снаряжал ангар "Мухобоя". Так что говорить, где он спрятан, придется. Или еще немного поскандалить, чтобы согласие не казалось подозрительно скорым? Много чести! Пусть Носорог считает, что припер Никиту к стене и деваться ему некуда. Надо попробовать еще кое-чего выгадать.

– Что с Аллой решил? - помолчав, спросил он.

– А что решать? Все без изменений.

– Не пойдет. Мое условие: если я побеждаю, отпускаешь ее и меня. Если нет - твоя взяла. Л.М. задумался. Потом сказал:

– Ладно, договорились. Она мне в принципе и не нужна больше- Капиталы ее папани я уже подгреб, хрен они кому достались, кроме меня. Заберешь. Даже денег дам, чтобы на первых порах не бедствовали. Только чтобы воевал как следует, без всяких хитростей.

– Об этом можешь не беспокоиться. Мне жить еще хочется.

Никита понял, что Софья была права. Носорог о заграничных вкладах Митьки не знал. Что ж, тем лучше.

Шестокрыловой аппаратура в подземелье не понадобится. Захватить она хочет одного только Калашникова. А установки скорее всего уничтожат. Вместе с виллой, чтобы потом делиться не пришлось. Вот и надо все успеть, пока дело до взрывов и пожаров не дошло. Ведь не дадут выбраться, оставят здесь вместе со всеми подыхать.

– Ну а теперь пойдем пообедаем, - сказал Л.М. - За столом и обсудим подробности.

Прихватив Калашникова, они поднялись наверх. Сзади топали Федюня и молчаливый телохранитель. Носорог, кажется, уверился, что Никита ничего сверх программы выкидывать не собирается, но все же своих "горилл" держал рядом.

Подавала все та же бабушка-революционерка Александра Григорьевна, баба Саша. Никита кивнул, но она сделала вид, что с ним незнакома. Что ж, у старушек свои причуды, особенно у таких.

Оказалось, что сделано это было не случайно. Под салфеткой у себя он обнаружил маленький бумажный квадратик. Поняв все, незаметно забрал его и, улучив секунду, сунул в карман рубашки. Алла давала о себе знать; У него возможности что-то передать ей пока не находилось.

Л.М. был оживлен и говорлив. Часто наливал себе любимого "Белого аиста", предлагал сотрапезникам, ел за троих. Никита от коньяка отказался, сославшись на то, что нужно сохранять ясную голову. Калашников помялся и все же рюмку опрокинул. В разговор он пока не вмешивался, и Никита следил, чтобы больше изобретатель к коньяку не прикасался. Неизвестно, что он успел уже выболтать, но в любом случае лишние сведения Л.М. ни к чему.

Они беседовали с Лавром почти как встарь, только теперь разговор шел не о прошлом, а о ближайшем будущем. Главный бандит города действительно не понимал, какая золотая жила попала ему в руки. Или не хотел понимать? Жажда денег у тех, кто владеет уже целыми состояниями, иногда пропадает, и хочется чего-то нового, необычного. Такой игрушкой мог стать воздушный бой двух настоящих, хотя и маленьких, самолетов. Никита не сомневался, что Л.М. при желании мог бы организовать сражение и больших. Но это наверняка вызовет слишком широкую огласку. Другое дело, когда бой идет хотя бы вот здесь, в этом зале. Все видно, слышно, и сбитый аэроплан горит по-настоящему.

– Послушай, Лавр, - сказал он, - а не слишком это мелко для тебя? Две малюсенькие жужжалки, которых и не разглядишь толком, крутятся в воздухе, палят еле слышно. Что за удовольствие?

Л.М. сыто цыкнул зубом, лениво потянулся к вазе за огромным яблоком.