Положение резко изменилось. Пятый раунд, начавшийся довольно вяло, вдруг стал набирать динамику. Синий, избитый почти до потери сознания, словно возродился. Движения его стали четкими и быстрыми. Теперь ни один удар Красного не достигал цели. Синий или блокировал их, подставляя руки, или просто уходил, сам отвечая серией ударов. Когда до конца раунда оставались считанные секунды, он резко крутанул "вертушку", и Красный, перелетев через арену, зарылся головой под стул, так, что дама, сидевшая на нем, еле успела подобрать юбку. Там и остался лежать. Толпа взвыла, причем явно разочарованно. Многие поставили именно на Красного.

Никита мысленно снял шляпу. Да уж... Силен Носорог, если смог предугадать такую победу.

Двое парней подхватили бесчувственное тело Красного и поволокли с арены. Синий, помахав приветственно руками, под жидкие аплодисменты удалился. Еще двое в спортивных костюмах взялись менять забрызганное кровавыми соплями полотно. Л.М. подтолкнул Никиту.

– Иди, получи.

Худой сидел на том же месте. Он только глянул на Никиту и молча отсчитал ему одиннадцать пачечек североамериканской валюты. Никита присвистнул. Ничего себе! Нехило живет Л.М., если вот так, запросто, огребает за вечер по десять тысяч долларов. Вернувшись, он протянул деньги Носорогу. Тот отмахнулся:

– Потом, потом... Сходи лучше выпить принеси.

Что Никита и сделал, налив Л.М. рюмку коньяку. А себе осмелился взять банку ледяного "Хайникена". Атмосфера ресторанного вечера с мордобоем вдруг возбудила в нем жажду, пересохшее горло крайне необходимо было смочить. Вокруг столиков толкались и многие из гостей.

Л.М. рюмку взял, а на пиво покосился неодобрительно. Но ничего не сказал.

Тем временем покрытие арены сменили на чистое, публика, охладившая распаленные нервы, расселась на стульях. Прозвучал удар гонга, и в освещенном кругу вновь появился седой толстяк.

– Итак, дамы и господа, - второй поединок! Бойцы тяжелого веса Белый и Черный! Прошу!

Было такое впечатление, что из темноты выдвинули платяной шкаф - настолько огромен был боец, появившийся перед публикой. Те, кто дрался до него, могли показаться худенькими пацанами по сравнению с этой громадиной. Казалось, даже земля содрогается при каждом его шаге.

А следом на арену ступил... негр! Никита чуть со стула не упал от удивления. Негра-то они где достали? Да еще такого здоровенного? Чернокожий боец габаритами своими лишь чуть-чуть уступал противнику. "Вот и говорите потом, что народы Африки голодают, - весело подумал Никита. - Еще пару-тройку таких африканцев, и им вообще есть нечего будет".

Впрочем, в городе имелось три института, спешно превратившихся за последнюю пару лет в академии, поэтому негры или арабы попадались. По-прежнему маленькие развивающиеся страны посылали свою молодежь учиться в хоть и ставшую внезапно тоже развивающейся, но большую страну. Так сказать, к "старшему брату" на выучку. И посланцы южных широт вполне приживались на широтах северных (относительно, конечно, северных). Осваивали русский язык, пили русские напитки и женились на русских девушках. В традициях интернациональной дружбы.

Только были они в основном хилы и малорослы. Этот же напоминал скалу. Велики чудеса земли африканской! Или это он здесь на хлебе и картошке так отъелся?

Рефери объявил:

– Белый пояс - двадцать боев, ни одного поражения. Черный пояс - двадцать боев, ни одного поражения.

Судя по всему, схватка предстояла на равных. Однако стоило опасаться, что кто-то из бойцов может ненароком упасть на зрителей. Тогда жертв точно не избежать.

– Бой! - скомандовал рефери. И битва закипела. Иным словом и не назовешь то, что творилось на арене. Противники принялись лупить друг друга с такой силой, что каждый удар мог свалить с ног средних размеров быка. До начала поединка казалось, что получится он не очень зрелищным. Ну как такие горы мускулов могут быстро двигаться? Но уже на первых секундах Никита понял, что сильно ошибался. Оба бойца передвигались по арене с грацией балерин. Правда, они не очень заботились о защите, и если уж били, то удары достигали цели. Но от этого зрелище становилось еще более захватывающим. Зрители просто стонали от восторга. Порывы ветра от ударов шевелили волосы сидевших в первом ряду дам.

Первая кровь появилась у Белого. Кулак Черного только вскользь задел его нос, но и этого хватило, чтобы полетели красные брызги. Над публикой пронесся грозный ропот. Собравшиеся, безусловно, не были расистами, но не любили, когда бьют наших. Кто-то вдруг завопил:

– Бей черножопого!

Негр отшвырнул от себя соперника, подошел к краю арены и уставился на зрителей.

– Кто сказал? - грозно вопросил он, выпучивая глаза. Ответом ему было робкое молчание.

Присутствовал здесь народ храбрый, иногда даже слишком, но уж больно страшно выглядела черная громадина, мокрая от пота и крови противника.

Негр подождал, потом поднял пудовый сжатый кулак, сказал:

– Ну?! - и повернулся к Белому. Битва титанов продолжалась. А вскоре пролилась и кровь чернокожего.

Публика вопила, свистела, но соблюдала нейтралитет. Первые пять раундов не выявили преимущества ни одной из сторон. Белый и Черный все так же кружили по арене, обмениваясь ударами. Однако уже было видно, что прыгучести им не хватает. Попробуй попрыгай с таким весом!

В шестом раунде стало заметно, что бойцы устают. Удары наносились все реже и уже не были такими молниеносными. Никита ждал, что, как и в прошлом поединке, случится нечто необыкновенное. И дождался. Черный, обхватив толстенными руками Белого сзади, взялся его душить. Во внезапно наступившей тишине послышался хруст сминаемых ребер. И в этот момент Белый нырнул вниз, выскальзывая из объятий. Это ему удалось, и, падая лицом вперед на арену, он ухитрился одновременно заехать пяткой негру прямо в промежность. А затем, тут же вскочив, начал методично обрабатывать кулаками и коленями скорчившегося чернокожего. Ну в точности картинка из учебника истории: "Американский плантатор наказывает раба" или же, если взять более поздние времена: "Белый расист издевается над негритянским юношей".

Тут уж зрители взяли свое, отомстив за минутный испуг перед негром. Отдельные выкрики "Добей черножопого!" слились в единое скандирование, И в такт ему вздымались кулаки Белого.

Вдруг высокий тонкий крик прорвался сквозь шум. Какая-то женщина выскочила на арену и вцепилась в Белого. Никита не сразу узнал в ней одну из дам сомнительных средних лет, делавших ставки у букмекера. Повиснув на бойце, она мешала ему бить негра. Белый, растерявшись от неожиданного нападения, никак не мог отодрать от себя эту растрепанную фурию. Но старался тем не менее не повредить хрупкое женское тельце. А дама норовила вцепиться ему ногтями в лицо и выцарапать глаза. Завывала она при этом так, что слышно было, наверное, далеко за пределами ресторана.

– Убью! Гад, сволочь, козел, паскуда, урод недоделанный! Разорил! Да я тебя за моего Джима...

И неясно было, то ли чернокожий боец действительно принадлежал ей, как скаковая лошадь какому-нибудь английскому лорду, то ли, поставив последние деньги на победу этого Джима, она и впрямь стала считать его своим.

Наконец помощники рефери кое-как отцепили даму от Белого. Глаза его были спасены, но лицо понесло немалый урон от когтей взбесившейся кошки. Ее же, плюющуюся и ругающуюся, унесли в темноту. На арене появился распорядитель.

– Дамы и господа! Как вам известно, по правилам нашего клуба, в случае постороннего вмешательства поединок прекращается и все ставки считаются недействительными. Всего доброго, ждем вас в следующий раз.

– Вот же сука старая! - сказал Л.М. Но особого огорчения от незакончившегося боя в его голосе не было. - Дался ей этот черножопый! Ну, хоть повеселила. Ладно, пойдем выигрыш отметим.

Светильники над ареной погасли. Зрители расходились, со смехом обсуждая подробности поединков.

Л.М. и Никита вернулись в тот же кабинет. Телохранители заняли пост у входа. На столе опять были коньяк и закуски, но прибавилось серебряное ведерко со льдом, из которого торчала бутылка шампанского. Настолько французский Никита знал, чтобы разобрать, что это пресловутая "Вдова Клико".