Получив задание на разработку БТР, Родик постарался вначале заглянуть в прошлое, чтобы проследить, чего достигла человеческая мысль в этом направлении. Оказалось, что БТР существовал еще в древней Руси и назывался тогда «утюг». Конструкция оказалась настолько примитивной, что Родик потерял к «утюгу» всякое уважение и решил создавать свой БТР заново, на уровне современной техники.

Пока электрики разрабатывали электрическую схему прибора, Родик занимался самым трудным и ответственным делом — отыскивал внешние очертания. Если по части схемы и технического устройства полагались обычно на знания конструктора, то оценку внешнего вида давало только ЦБТЭ, а там работали не только инженеры, но и художники.

Когда компоновка общего вида БТР-1 была уже закончена, электрики Института термодинамики открыли новый метод нагрева металлов вставными микрогенераторами. Родик не мог не признать, что новый метод изящнее и техничнее прежнего, который он использовал в своем БТР-1. Пришлось капитально пересмотреть и схему, и внешний вид. Так появилась конструкция БТР-2.

Но прежде чем чертежи его были утверждены... словом, появился БТР-3, потом БТР-4...

Наконец проект БТР-5 лег на стол главного инженера.

— Что вы, товарищи,— сказал главинж,— микрогенераторы уже устарели и сняты с производства. Их заменили элементами на встречных изотопах. Следить нужно за техникой, товарищи!

Родик согласился.

— Изотопы — конечно, это вещь! Разве можно их сравнить с какими-то там микрогенераторами.

И опять он занялся переделкой своей конструкции. Он торопился. Он потерял сон и покой. Сколько раз ему казалось, что его аппарат уже близок к совершенству, что нельзя придумать ничего лучше... но очередная телетехинформация приносила новые, еще более остроумные решения. Конструкция БТР старела прежде, чем сходила с чертежного стола.

Вдруг Родику повезло. Чертежи БТР-11 пошли на подпись. Главный инженер лишь одобрительно хмыкнул и поставил свою визу.

Сотрудники встретили Родика угрюмым молчанием. Только что поступило сообщение Института технологии: новые ткани из льна и хлопчатника перед разглаживанием полезно увлажнять. Поэтому необходимо предусмотреть конструкцию водяного распылителя...

Родик положил чертеж БТР-11 на свой стол. Задумчиво посмотрел на подпись. Потом поставил острие карандаша в левый нижний угол и провел жирную линий по диагонали вверх. И такую же линию поперек.

Прабабке Родика Евдокии Тихоновне было уже за сто, но она все еще работала лесоводом в сибирском таежном заказнике. Ее сын, внуки, правнуки и праправнуки жили и работали в городе, но она сама к городской жизни привыкнуть так и не смогла.

— Разве найдешь что-нибудь лучше наших мест? — говорила Евдокия Тихоновна.— Воздух тут каков: одно слово — тайга! — На пасеке пчелы день-деньской жужжат, птицы поют...

Со своей родней она встречалась преимущественно по стереовизору.

... Экран долго не мог очиститься от помех — очевидно, где-то была гроза. Операторы телецентра включили подавители и Родик увидел Евдокию Тихоновну. Она сидела за столом и пила чай. Перед ней стоял чайник с цветочками и забавное узорчатое ведерко, очевидно с медом.

— Здравствуй, бабка, — невесело сказал Родик.

— Здоров, Родька! — ответила Евдокия Тихоновна. — Сядь-ка поближе, а то я тебя рассмотреть не могу. Чего кислый?

— ...Так,— сказал Родик. — Какое там у тебя ведро на столе?

— Это не ведро. Это — туесок. Мед в нем держу.

— Подвинь, посмотрю. Банку бы полиэтиленовую завела, что ли.

— От твоего этилена вкус у меда не тот.

— В музей его нужно, твой туесок. Смешно — эпоха полимеров, а у нее там каменный век. Посуда из дерева.

— Сам ты, Родька, дерево. Это же береста — кора березовая. Да чего тебе толкую, ты и березку от осины не отличишь... Эх Родька, Родька! Приехал бы ко мне, пожил. За грибами бы сходили.

— Какие тут грибы...

Родик свою прабабку уважал. Конечно, в нынешней технике она не разбиралась — по статистике находилась в числе тех двух процентов населения, которые по разным причинам не получили высшего образования. Но во всем другом, что не имело отношения к точным наукам, она разбиралась лучше многих.

Поэтому Родик и поведал прабабке о всех своих неудачах.

Ни о новой моде, ни о конструкциях БТР она, понятно, не слыхала, но суть дела из рассказа Родика уловила точно.

— Так, — подвела она итог. — Значит, ваши девки решили себе сарафанов понашивать. Ситцевых. Это хорошо.

— А чего хорошего?

— Оденутся красиво. Это тебе не полимеры. Ну ладно, я не об этом. Значит, сарафаны гладить, а утюга нет?

— Нет.

— И не можете его сообразить?

Родину пришлось согласиться, что да, не могут сообразить.

Евдокия Тихоновна отмахнулась от пчелы, прилетевшей к меду, и закрыла туесок деревянной крышкой.

— А знаешь, добрый молодец, пожалуй, я твоему горю пособлю.

Родик кисло поморщился, давая понять, что это не тема для шуток. Тут телеселектор предупреждающе пощелкал, и Евдокия Тихоновна заторопилась.

— Время выходит, — сказала она, — сейчас мою программу прикроют. Ты вот что, Родька... я завтра к вам прилечу.

Родик не успел ответить, как изображение исчезло — автомат-ретранслятор переключился на другого абонента.

Гелий Биотопович расстроено несколько раз прошел по кабинету. Ковер из светло-коричневого дванафтил-триплона мягко глушил шаги и упруго поддавал вверх под пенолитовую подошву ботинка.

За окном прошелестел городской аэробус, его полосатая туша на миг закрыла окно из поляризованного стекла.

— Подумать только, какие автоматы осваивали. А тут БТР... чепуха какая-то. Двадцать вторая модель псу под хвост...

Гелий Биотопович любил старинные выражения.

Он прошел в угол к автобару. Полочка тут же опустилась, и приятный женский голос участливо спросил:

— Что будем пить?

Гелий Биотопович поморщился — фамильярность ему не нравилась всегда, а тут еще автомат, и так разговаривает...

И все эти мальчишки-конструкторы уговорили — новая форма обращения!

— Апельсиновый! — буркнул Гелий Биотопович.

На полочку выдвинулся стаканчик. Гелий Биотопович выпил и бросил стаканчик в утилизатор.

В это время дверь приоткрылась, в кабинет вошла Эврика. Гелий Биотопович вопросительно поднял брови. Эврика показала пальчиком:

— К вам...

Евдокия Тихоновна была женщина видная. Одетая в просторный КСТ (костюм специальный таежный) и такие же СПБ (сапоги полуболотные), она выглядела весьма внушительно. Гелий Биотопович не сразу разглядел Родика за ее спиной.

Родик представил свою родственницу.

Гелий Биотопович показал на кресло.

В руках Евдокии Тихоновны была сумка — весьма занятная сумка, Гелий Биотопович невольно обратил на нее внимание — никогда он не встречал такой оригинальной пластмассы (сумка была из бересты).

Евдокия Тихоновна вынула из сумки что-то тяжелое и с маху поставила на стол.

— Вот,— сказала она.

— Что это?

— Утюг.

— БТР, — подсказал Родик.

— Ах, вот как...

Гелии Биотопович пригляделся. Все очень просто — литая ладьеобразная плитка — похоже, чугунная, сверху ручка полукольцом, нехитрый узор из крестиков по периметру. И все.

— Старинная вещь? — спросил вежливо Гелий Биотопович.

— Куда стариннее,— сказала Евдокия Тихоновна.— Еще моя бабушка им гладила.

— Что гладила?

— Как что? Сарафаны гладила. Гелий Биотопович сразу оживился.

— Сарафаны, говорите? Любопытно, весьма… И он... утюг этот, все еще работает?

— Еще как!

— Показать можете?

— А чего ж... Нагреть только.

Евдокия Тихоновна завернула рукава. Из лаборатории приволокли изотоповый нагреватель. Из ателье прибежал модельер с сатиновым сарафаном. Сарафан намочили, высушили высокой частотой.

— Тряпочку бы! — сказала Евдокия Тихоновна.

— Чего? — спросил Гелий Биотопович.

— Ну, ветошку какую-либо. Утюг за ручку прихватить.