– Граф де Мобрейль! – воскликнула гувернантка, крайне удивленная этой встречей.

В былые времена она знала графа. Он довольно настойчиво ухаживал за нею, просто так, от нечего делать, а пожалуй, и с корыстными целями, потому что в то время де Монтескью должна была получить богатое наследство от дяди, потомка Артаньянов и ярого роялиста, но лишилась этого богатства из-за своей преданности новой империи. Однако, отвергнув ухаживания неразборчивого поклонника, она сохранила некоторое расположение к нему. Какой женщине не льстит мужская любовь, хотя бы сама она не имела никакой склонности к любовным похождениям?

Итак, Монтескью отнеслась к Мобрейлю довольно благосклонно и стала расспрашивать о его жизни с той поры, как он попал в немилость из-за интриг, затеянных им при дворе вестфальского короля. Этот искатель приключений более или менее правдиво описал ей свое пребывание за границей, тщательно опасаясь, однако, обнаружить ненависть, которую внушал ему Наполеон. Он спросил только о герцогине Данцигской, которую узнал, и высказал сильное желание повидаться с нею наедине; по словам графа, один друг, весьма близкий герцогине, с которым он беседовал в Англии, дал ему поручение к ней, и Мобрейлю хотелось как можно скорее выполнить его просьбу.

Совершенно успокоившись относительно намерений того, кого она приняла за притаившегося заговорщика, Монтескью тотчас перешла от тревожной сдержанности к чрезвычайному доверию. Она предложила своему бывшему обожателю представить его герцогине Данцигской, но не сейчас, а при случае, так как та покидала Париж, чтобы возвратиться в свое поместье Комбо.

Мобрейль поблагодарил и ответил, что подождет возвращения герцогини в Париж.

– Но дело в том, что супруга маршала Лефевра, пожалуй, пробудет долго в своем имении, – возразила Монтескью. – А почему не поехать бы вам в Комбо? Там как раз празднуют свадьбу. На церемонии этого рода представления весьма удобны. Кроме того, я буду там сама.

– Мне нет никакой надобности отправляться за город, – ответил Мобрейль, с улыбкой отклоняя предложение, не сулившее ему выгоды.

Он хотел познакомиться с женой маршала Лефевра лишь с той целью, чтобы, воспользовавшись именем и дружбой Нейпперга, завязать отношения с Марией Луизой. Ему пришло в голову, что в данном случае может пригодиться и Монтескью. Гувернантка сына императора, оказавшаяся у него под рукой, согласившаяся быть ему полезной, могла не хуже супруги маршала устроить ему свидание с императрицей. Получив доступ к Марии Луизе, он постарается приобрести ее доверие, назовет себя другом, посланником графа Нейпперга, станет говорить ей о неизменной любви отсутствующего, и если она не разгневается, если не прогонит его прочь с первых же намеков, но заинтересуется его речами, то остальное будет уже зависеть от него… Проникнув во дворец, он сумеет действовать. В данную минуту Мобрейлю совсем не казалось нужным пускаться вдогонку за супругой маршала Лефевра за двадцать лье от Парижа; он рассчитывал, что Монтескью доведет его до комнаты императрицы, а оттуда уже рукой подать до груди Наполеона, – стоит только отворить дверь, откинуть занавес…

– Напрасно вы так говорите, – возразила графу де Монтескью, – супруги Лефевр – превосходные люди; они примут нас с полным радушием. Да и брачное празднество обещает быть интересным: император дал слово присутствовать на нем.

Мобрейль невольно вскрикнул от изумления:

– Как, Наполеон будет на этой свадьбе? Он побеспокоится? Поедет в Комбо? Но какой интерес может представлять эта утомительная поездка для такого величайшего эгоиста, бесчувственного к радостям и печалям народов, как и отдельных личностей?

– О, не отзывайтесь дурно об императоре! – с живостью воскликнула Монтескью.

Мобрейль слегка пожал плечами.

– Я просто удивляюсь тому, – сказал он, принимая равнодушный вид, – что Наполеон покидает дворец, дела, даже удовольствия с единственной целью подписать в деревне брачный контракт заурядного эскадронного командира и девушки-сироты без положения, без предков; ведь генеалогия и родство этой особы не могут придать его новому двору тот блеск старого режима, которым он дорожит!

– Мадемуазель де Борепэр – племянница доблестного защитника Вердена.

– Гм! Неважное дворянство, самое незначительное. Красива ли, по крайней мере, эта невеста?

– Она очаровательна! Его величество, только что принимавший Алису у себя в кабинете, не спускал с нее взора. Мне кажется, что прекрасные глаза невесты сыграли некоторую, пожалуй, даже главную роль в решении императора.

Мобрейль недолго раздумывал.

– Я поеду на эту свадьбу, – сказал он вдруг, – и рассчитываю, что вы представите меня там супруге маршала.

– Поезжайте; я очень рада, что уговорила вас. В дни торжеств душа монархов смягчается: может быть, вы снова попадете в милость к императору. Итак, отправляйтесь в Комбо. И если вам не стыдно подать руку такой скромной вдове, как я, то мы осмотрим с вами все достопримечательности этого поместья.

– Я поеду непременно, даю вам слово, и мы будем совершать там сентиментальные прогулки, как в былое время.

– Значит, до свидания в Комбо! Я рассчитываю на вас. Прощайте! Мне пора к маленькому королю! – И мама Кью, помолодевшая при воспоминании о скромных любезностях минувших лет, восхищенная своей встречей с Мобрейлем, к которому она сохранила почти материнскую привязанность, весело поднялась по тюильрийской лестнице.

Мобрейль, планы которого изменила предстоящая поездка, уходил, соображая про себя: «Бонапарту должна приглянуться эта хорошенькая невеста! По настоянию врачей он оставляет теперь в покое свою супругу, хотя, вероятно, влюблен в нее до сих пор. Сама же императрица не любит мужа и уклоняется от супружеских обязанностей, опираясь на врачебное предписание. Между тем Наполеон не смеет взять к себе снова какую-нибудь чтицу, боясь вступить в рискованную связь с одной из придворных дам, а во избежание газетных разоблачений не решается, как бывало прежде, с помощью своего камердинера Констана заманить в маленькую квартирку-антресоль в Тюильрийском дворце одну из театральных звезд: великолепную Жорж, красавицу Бургоэн, пышную Грассини или другую царицу сцены. Подобная вольность с его стороны тотчас получила бы огласку через газеты, которые внимательно читаются в Вене. При таких условиях Бонапарту вполне естественно увлечься юной красоткой, неопытной и наивной. Ее положение новобрачной не остановит его, – напротив, подвенечное платье придаст ей еще большую соблазнительность в глазах этого пресыщенного сластолюбца! Место благоприятствует любовной интриге, в загородном замке, в сутолоке веселой свадьбы монарх чувствует себя свободнее и легче ускользает от наблюдения. – Мобрейль остановился. Его лицо просияло, и он продолжал про себя: – В этом обширном поместье, плохо охраняемом, пробирающийся на любовное свидание в ночную пору Бонапарт легко может найти вместо наслаждения внезапную смерть. О да! Я поеду в Комбо и захвачу с собой Самуила Баркера. Его наружность двойника императора может пригодиться мне».