– Хорошо, Дзи, как скажешь, – вздохнула девушка. – Детям ты друг и защитник. Но мы с Саматтой – что тебе нужно от нас?

– Сама знаешь. Мне нужен кто-то, кто приглядывал бы за детьми. Уже в ближайшем будущем мне придется часто и надолго отлучаться, так что роль заботливых родителей придется брать на себя вам с Саматтой. Это базовый уровень наших с вами отношений. Но если у вас появится желание… Понимаете, Демиурги очень редко вмешиваются в дела общества самостоятельно. Общество – это тонкая и сложная система связей и взаимоотношений. Паутина, которая легко рвется от наших прикосновений. От столкновения с нами ломаются человеческие судьбы, идут вразнос системы сдержек и противовесов, перестают функционировать механизмы общественной саморегуляции… Мы – как элефанты, пытающиеся вправить вывихнутую ногу муравью. А мы стремимся исправить ситуацию, отнюдь не усугубить ее. Поэтому нам нужны помощники. У каждого оперирующего в обществе Демиурга есть опорная сеть влияния, составленная из его друзей. Она есть у Камилла, она есть… была у Майи. И она нужна мне. Цукка, вы с Саматтой можете стать важными звеньями моей сети – если сами захотите.

– Ну ничего себе! – ошарашенно проговорила девушка. – Что, опять шпионские игры?

– Нет, разумеется. Цу, мне не нужны шпионы. Я и сам прекрасно узнаю все, что мне нужно. И я неплохо самостоятельно ликвидирую угрозы своим планам. Нет, мне нужны помощники, чтобы аккуратно, исподволь лечить нанесенные обществу раны. Убедить общественного деятеля, сыграть в игру намеков и недомолвок с политиком, вовремя подсказать идею публицисту или ученому… Если вы хотите – подчеркиваю, только если вы действительно хотите! – вы можете присоединиться ко мне. Если нет… мы можем остаться в рамках отношений, формируемых подписанными контрактами. Или просто расстаться. Выбор за вами.

– Да, Демиург Джао, – задумчиво проговорил Саматта, – мыслишь ты масштабно. Только вот есть одна проблема. Мне страшно не нравится, когда мной манипулируют. Я как-то привык жить своим умом.

– В глубине души надеешься, что я сниму с тебя эту необходимость? – фыркнул Дзинтон. – Вот уж чего не дождешься! Ребята, вам обоим поставлено условие: если вы работаете со мной, вы учитесь. Неважно чему, но учитесь. Сеть влияния – не тайная организация с жестко оформленной иерархией. Это не толпа моих рабов, бездумно выполняющих приказы. Это сообщество единомышленников, одинаково воспринимающих некоторые вещи и согласных помогать мне в движении к моей цели. Добровольный клуб по интересам с небольшими бонусами для членов, не более того. Но у вас – своя жизнь, которую я никак не регулирую. Вы сами ищете свой смысл существования, сами ставите себе цели и сами их достигаете. Я лишь изредка обращаю ваше внимание на детали, помогаю советами, да еще иногда защищаю от физических угроз. Вы вольны в любой момент послать меня подальше. Именно поэтому я обеспечиваю вам финансовую независимость и настаиваю на вашей ментальной самостоятельности. Кстати, Мати, ты не забыл, что так и не сообщил мне, чему намерен учиться?

Капитан хмыкнул.

– Как-то в голову ничего не лезет, – сообщил он.

– Постарайся, чтобы влезло. Как я уже сказал, мне не нужны живые трупы. А тот, кто не использует свои мозги по назначению, мертв, пусть даже и не понимая того. Ладно, в общем, лекция окончена. Я вас оставлю пока – мне нужно немного подирижировать кошачьим концертом. На ваши пелефоны сброшены некоторые необходимые материалы – помимо романа, там есть еще несколько текстов, включая хронологию Катастрофы. Карты открыты, так что решайте сами, стоит ли иметь со мной дело.

Он поднялся на ноги и спустился из беседки по старым каменным ступеням. Уже ступив на дорожку, он обернулся и посмотрел на молча наблюдающих за ним Цукку с Саматтой.

– Мати, мы еще мало знаем друг друга, – негромко сказал он. – Мне нечем тебя удержать, кроме как формальным контрактом. Но ты, Цу – когда станешь принимать окончательное решение, помни – я твой друг. И, надеюсь, мы останемся друзьями независимо ни от чего. Я хочу, чтобы вы остались – оба. Если вы уйдете, мне будет очень вас не хватать. И детям – тоже.

Он повернулся и стремительно зашагал между деревьями.

Когда Дзинтон скрылся за стволами, Цукка и Саматта переглянулись.

– Ну и дела… – пробормотала девушка. – И что ты думаешь?

– Ничего не думаю, – признался бывший капитан. – Просто в голове не помещается. Думать надо. Ты считаешь, он не врет насчет своего возраста? Миллион лет – уму непостижимо!

– Не знаю, – вздохнула Цукка. – Не думаю, что он врет. Зачем бы ему? Меня бы и тысяча лет впечатлила. Но с ним чувствуешь себя… свободно. Не надо думать об условностях – о возрасте, о положении, как с другими старшими. С ним просто общаешься, как с братом-ровесником. Будь он человеком, я бы, наверное, в него влюбилась по уши.

– Да и я бы за таким командиром под пули пошел бы, – кивнул Саматта. – Но он не человек.

– Да, он не человек. Как-то страшно становится, когда задумываешься, кто он такой на самом деле. Подумать только – они умеют создавать новые Вселенные!

– Вселенные далеко и нам недоступны. А вот ты обратила внимание, что легендарный Майно – тоже Демиург?

– Ой, точно! Я как-то мимо ушей пропустила.

– Вот тот-то и оно. Цу, я не знаю, что ты решишь, но я остаюсь. С Дзинтоном или без него, а уйти от вмешательства Демиургов нам не удастся. Но с Дзинтоном я смогу хоть как-то повлиять на происходящее, а если уйду… знаешь, если под подушку спрятаться, бука под кроватью никуда не денется.

– Бука! – звонко расхохоталась Цукка. – Ой, Саматта, ты меня уморишь. Тебе бы в писатели пойти с твоим образным мышлением.

– Ну а ты? – странно закаменев, спросил бывший капитан. – Ты останешься?

– Конечно, – просто ответила девушка. – Как я могу бросить Кару после того, что с ней сделали? Мать я ей заменить вряд ли смогу, но на старшую сестру, надеюсь, потяну. Эй, ты чего?

– Я… рад, – стиснутым голосом произнес Саматта. – Правда, рад. Спасибо, Цукка.

Он осторожно взял в руки девичью ладонь и слегка сжал ее. Потом, словно обжегшись, отстранился, встал и почти выбежал из беседки.

Пунцовая от смущения Цукка с раскрытым ртом смотрела ему вслед. Ну и дела! Неужели он испытывает к ней какие-то чувства? Она тряхнула головой, отгоняя непрошенную мысль, и попыталась вспомнить, где лежит ее пелефон. Наверное, в ее комнате. Надо посмотреть, что там есть из материалов. Только вот немного в себя придет после рассказанного…

Она сидела в беседке по шелестящими древесными кронами, и ее рука хранила тепло ладоней бывшего капитана Саматты.

События пятнадцатого числа шестого периода потрясли не только Катонию. И даже не только Восточный континент.

Начиная с без двадцати одиннадцать прямой эфир телеканала "Трибуна" начали ретранслировать еще два местных канала Масарии. С одиннадцати к трансляции подключился общенациональный канал "Планета". Еще через четверть часа экстренные выпуски новостей прошли по остальным четырем национальным каналам. Одна за другой подключались радиостанции. Экстренные выпуски новостей прошли также по всем телеканалам и радиостанциям обоих континентов.

В тринадцать часов Ассамблея прервала свое очередной заседание. Точнее, в своей излюбленной скандальной манере его прервал глава партии рационалистов Крайтон Керл, выступив с запросом по поводу происходящего. Журналисты рвали на части пресс-службу головного отделения Института в Оканаке, но пресс-секретари лишь устало повторяли одно и то же: "В настоящий момент мы не комментируем происходящее".

В четырнадцать часов в эфир пошли впечатляющие видеозаписи некоторых наиболее жестоких экспериментов, извлеченных из архивов масарийского отделения Института. Лица детей на стендах были тщательно размыты, но остальное передавалось без купюр. Телеканалы захлестнул шквал звонков. Некоторые звонившие возмущались непристойностью показываемых сцен и требовали немедленного прекращения, но подавляющее большинство просто кипели от ярости, предлагая разнообразные меры вплоть до развешивания руководства Института на фонарных столбах. Затем появились сведения о связи Института с Министерством обороны, и под шквалом звонков захлебнулась и пресс-служба последнего.