— А пораньше... в субботу не можешь? — спросил Дементий. — Савелий Матвеевич на рыбалку собирается. Нам с парусом не управиться.

— Парус-то зачем? Перемет без него ставят.

— Не знаю. Видно, Савелий Матвеевич что-то другое задумал.

— Интересно! На рыбалку я с полным удовольствием, — сказал Филипп. — Постараюсь отпроситься. Ждите часов до четырех.

В субботу Филиппу Рыкунову с обеда дали увольнительную на сутки. Моряк пришел к Савелию Матвеевичу, когда тот еще был на заводе. Вытащив из сарая снасти, Филипп стал осматривать их.

Крючки на переметах несколько поржавели, но шнуры еще были крепкими. Зато бредень, для ловли наживки, оказался во многих местах порванным. Развесив его на стене сарая, Филипп попросил у Семеновны суровых ниток и занялся починкой.

За этим делом и застал его пришедший с работы Савелий Матвеевич.

— Бросай с рухлядью возиться, — сказал он. — Пойдем лучше перекусим на дорогу.

— Спасибо, я на корабле пообедал, — ответил моряк. — А без бредня мы ничего не поймаем. С червячным переметом и возиться долго, и рыба не та. Пока вы закусываете, я хоть стяну петли. Только живей управляйтесь. Перемет до наступления темноты надо поставить.

Вскоре пришел Дементий. Он принес парус, четыре весла и два кубаса. Братья скатали бредень и увязали лотки с переметами.

Надев на себя старые ватники и нагрузившись снастями, они втроем пошли к мутной речке Таракановке. На захламленном берегу к дуплистому дереву цепями были привязаны две рыбачьих лодки с высокими бортами.

— Вот эту, просмоленную, нам дают, — сказал Савелий Матвеевич. — Сгружайте все в нее.

Лодка оказалась большой и вместительной. Часть верха кормового сидения откидывалась. Дементий заглянул в чистый, хорошо проконопаченный ящик и, увидев в днище отверстие, заткнутое деревянной пробкой, удивился:

— Для чего же тут продырявлено?

— Чтоб вода свежая проходила, — объяснил Филипп. — Это садок для мелкой рыбешки. В нем она долго плавает, не засыпает.

Погрузив все снасти в лодку, они по Таракановке на веслах прошли в другую речку — Екатерингофку, а из нее выгребли в устье Невы и по заливу стали огибать Васильевский остров.

День был безветренным. Вода в заливе лениво набегала на отмели, по которым бродили мелкие кулички.

С моря купол неба казался таким высоким, огромным, какого, в городе не увидишь. На горизонте четко выделялись серые форты и остров Котлин, на котором можно было разглядеть трубы пароходного завода, маяки и Кронштадтский собор. От морской шири и свежего, пьянящего воздуха Дементий ощутил такой прилив сил, что готов был грести и грести без конца.

— Хорошо бы поставить перемет за свалкой, — сказал Филипп. — Там рыба всегда толчется. Только где мы живца возьмем? Придется к Лахте идти.

— А почему не подальше? — вставил Савелий Матвеевич. — Нам ночью надо повидаться с сестро-рецкими оружейниками. Они к Лисьему Носу обещали подойти и кое-что передать.

— Ах вот вы за какой рыбкой! — воскликнул моряк. — Тогда придется ветерка ждать. На веслах не скоро туда доберешься.

За Лахтой они пристали к песчаной отмели. До захода солнца еще оставалось часа три. Савелий Матвеевич уселся у большого камня подготовлять переметы: он втыкал крючки в пробковую кромку лотка, а шнур укладывал так, чтобы он не путался при сбрасывании в воду. Парни же, скинув штаны и толкая перед собой лодку, отправились вдоль берега искать наживку.

Вода на отмелях была теплой. Рыбья мелочь у камышей ходила большими стаями, но оцепить ее коротким бреднем было трудно. Плотички и язики, блеснув серебром и взмутив воду, разбегались в разные стороны. В бредень попадала только колюшка да глупые одиночки-пескари.

После долгих скитаний по отмелям братьям лишь у ручья удалось преградить рыбешке путь отступления в море. Здесь они разом подцепили штук четыреста узких трепещущих уклеек. Сделав еще два захода, парни вернулись к Савелию Матвеевичу довольными.

— Наживки хватит на все семьсот крючков и на уху останется, — сказал Филипп.

Они оба подсели к старику разбирать второй перемет, так как надо было спешить. Солнце, окрасившее в золотисто-красный цвет край неба на западе, уже склонилось к воде: Рыбаки вышли в море, когда с берега подул слабый бриз. Отойдя на полмили, они поставили на якорь первый кубас — высокий шест с флажком, поплавком и свинцовой оттяжкой, к которому был привязан конец перемета. Дементий сидел на веслах и подтабанивал, чтобы лодку не сильно гнало ветром, Савелий Матвеевич вытаскивал крючки и передавал их Филиппу, а тот короткими движениями насаживал на них живых уклеек и сбрасывал за борт. Наживленный перемет сажень за саженью уползал в глубины залива…

Они закончили работу в темноте.

— Суши весла! — весело крикнул Филипп и сбросил второй кубас.

Развернув парус, моряк водрузил невысокую мачту в гнездо и, определившись по мигающему маяку, взял курс на Лисий Нос.

Ночной бриз, попахивающий горьковатым дымом, хорошо вздувал парус. Лодка вскоре развила такую скорость, что вода зажурчала у ее борта.

Отдыхая, Дементий закурил и взглянул на небо. Звезд не было видно, крутом стояла глухая мгла, изредка прорываемая светом маяков.

— Как же мы найдем Сестрорецк?

— По кострам на берегу, — ответил Савелий Матвеевич. — Нам надо вооружаться. Близится лихое время. Читали в газетах? Самая крупная буржуазия, генералы да архиереи в Москву съехались. И меньшевички с эсерами там мельтешат. Государственное совещание! А под сурдинку — тайный сговор против нас и революции. Генерал Корнилов германцами пугает и требует введения смертной казни не только на фронте, но и в тылу. В диктаторы метит. И Керенский из кожи лезет, чтоб кадетам и октябристам понравиться...

Минут через пятнадцать Филипп доложил:

— Справа по борту костры!

Вдали колебались два небольших красных огня.

— Давай на них, — предложил старый кузнец, — проверим. Если не наши, махнем дальше.

Выйдя на траверз огней, они свернули парус и к берегу подошли на веслах. Филипп остался в лодке, а Савелий Матвеевич и Дементий направились к ближайшему костру.

В седловине, прикрытой кустами от ветра, у весело потрескивающего огня лежали на песке шесть рыбаков в потрепанных одеждах и о чем-то негромко разговаривали. Услышав скрип песка под ногами пришельцев, они умолкли.

— Можно к вашему огоньку? — спросил Савелий Матвеевич. — Спички подмочили, курить охота.

Рыбаки ничего не ответили, лишь один из них подвинулся и пропустил к костру. Савелий Матвеевич прикурил от уголька и, видя, что знакомых здесь нет, поинтересовался:

— Ну, как рыбка?

— Вечером клевала, — ответил тот, что подвинулся. — А вот утром, видно, на якоре не удержишься. Морянка задует... Закат красноватым был. А вы что, с дорожкой ходите или перемет поставили?

— Перемет, авось судачишко набежит. Вы Володю сестрорецкого не видели?

— Вон их костер. Тоже перемет ставили и на блесну двух судаков подцепили.

— Значит, ходит рыбка! Пойду узнаю, где они ее нащупали.

К другому костру Савелий Матвеевич пошел один. Поджидая его, братья собрали сухой плавник и развели небольшой огонь.

— Давай наскоро рыбешку сварим, — предложил Филипп.

— Хорошо бы! — обрадовался Дементий. — А то живот подвело.

Он сбегал к ручью, наполнил котелок водой и подвесил его над пламенем, а Филипп тем временем принялся потрошить уклеек.

Не успела вскипеть вода, как Савелий Матвеевич вернулся.

— Гасите костер, — сказал он. — Оружейники на уху зовут.

— А нашу рыбешку куда?

— Коту на обед.

Вылив горячую воду на огонь, братья взяли с собой котелок, хлеб, ложки и пошли за Савелием Матвеевичем в гости.

Сестрорецкие рыбаки только что сняли с рогаток закоптелый котел с дымящейся ухой, распространявшей острый запах.

— А ну, ребята, подсаживайся к ухе! — пригласил горбоносый оружейник. — Жаль, для аппетита ничего подходящего не захватили.

— А у нас он и так неплохой… только бы побольше да погуще! — отозвался Филипп…