– Именно так, – сказал Калатин, наблюдая, как Корум вешает на пояс оружие и садится в высокое седло. – Желаю тебе счастливого пути, принц Корум. И остерегайся псов Кереноса. Ведь теперь у тебя нет спасительного рога.

– И у тебя тоже, – сказал Корум. – А что, если они нападут на тебя?

– Сомнительно, – загадочно произнес Калатин. – Сомнительно.

Корум двинулся вниз по утонувшей дороге и вошел в воду. Он не оглядывался на волшебника Калатина. Он смотрел прямо перед собой, на занесенную снегами землю и не испытывал облегчения от мысли о предстоящем ему возвращении к Каэр Малоду, но был рад покинуть гору Мойдел. Принц держал копье Брийонак в левой руке, выкованной из серебра, а правой управлял конем. Вскоре он добрался до материка, и его дыхание, смешиваясь с дыханием коня, клубами пара густело в холодном воздухе. Он держал путь на северо-запад.

И когда Корум углубился в мрачный лес, ему на мгновение показалось, что он слышит звуки арфы, полные печали.

Всадник сидел верхом на животном, которое мало чем напоминало лошадь. Оба они были странного бледно-зеленого цвета, и никаких других оттенков не существовало. Копыта животного были в снегу, и снежные завалы высились по обе стороны его. Бледно-зеленое лицо всадника казалось совершенно неподвижным, словно замерзшим. В его бледно-зеленых глазах стоял холод. В руке он держал бледно-зеленый меч.

Появившись недалеко от Корума, который успел выхватить свой меч, всадник внезапно остановился и крикнул:

– Ты ли тот, кто, как они думают, спасет их? Мне ты кажешься больше человеком, чем богом!

– Я и есть человек, – спокойно сказал Корум. – И воин. Ты бросаешь мне вызов?

– Тебя вызывает Балар. Я всего лишь его орудие.

– Значит, Балар не хочет лично выйти против меня?

– Фои Миоре не скрещивают оружие со смертными. Чего ради им это делать?

– Для столь могущественной расы Фои Миоре слишком пугливы. Что с ними делается? Неужели они слабеют из-за пожирающих их болезней, которые в конце концов покончат с ними?

– Я Хью Аргех, некогда обитавший в Белых скалах, что за Карнеком. Когда-то там жил мой народ. Теперь остался только я. И служу Балару Одноглазому. А что еще мне остается?

– Служить своему народу, мабденам.

– Мой народ – это деревья. Сосны. Они сохраняют жизнь нам обоим – моему коню и мне. Сок в моих жилах, мою жизнь поддерживают не еда и вода, а земля и дожди. Я Хью Аргех, брат сосен.

Корум с трудом мог поверить словам, которые произносило это существо. Когда-то, может, он и был человеком, но сейчас изменился – точнее, его изменило колдовство Фои Миоре. Уважение Корума к могуществу Фои Миоре возросло.

– Готов ли ты спешиться, Хью Аргех, и принять вызов – меч против меча? – вопросил Корум.

– Не могу. Когда-то я так и дрался. – Голос у всадника был совершенно безмятежен, как у ребенка. Но глаза оставались пустыми, а лицо бесстрастным. – А теперь я должен пускать в ход хитрость, забыв о чести.

Хью Аргех снова рванулся вперед и занес меч, готовый обрушить его на Корума.

Прошло не меньше недели, как Корум расстался с горой Мойдел, – неделя леденящего холода. Он промерз до костей и окоченел. Его глаза слезились, ибо не видели ничего, кроме снега, так что он не сразу увидел бледно-зеленого всадника на бледно-зеленом животном, который несся к нему через белую пустошь.

Нападение Хью Аргеха было столь стремительным, что Корум едва успел отразить мечом первый удар. Пролетев мимо него, Хью Аргех развернулся для новой атаки. На этот раз Корум был готов к ней, и его клинок поразил Хью Аргеха в руку, а меч противника лязгнул о нагрудник Корума и едва не выбил из седла вадагского принца. Корум, по-прежнему державший в серебряной руке копье Брийонак, ею же схватился за поводья всхрапнувшего коня, который, утопая в плотном снегу, все же успел развернуться, чтобы встретить очередную атаку.

Какое-то время оба вели такой бой, и никому из них не удавалось пробить оборону другого. Дыхание Корума вырывалось изо рта густыми клубами, но ни облачка не было заметно у губ Хью Аргеха; этот бледно-зеленый человек не выказывал никаких признаков утомления, хотя Корум устал так, что едва держал рукоятку меча.

Коруму было ясно, что Хью Аргех видит его усталость и всего лишь ждет, когда противник выбьется из сил окончательно, чтобы быстрым выпадом меча покончить с ним. Несколько раз Корум пытался перейти в наступление, но Хью Аргех кружил вокруг него, уклонялся и ускользал, парируя удары. Наконец окоченевшие пальцы Корума выронили меч, и из уст воина вырвался странный шелестящий смешок, словно ветер пробежал в листве, и он в последний раз рванулся к Коруму.

Качнувшись в седле, Корум вскинул копье Брийонак, чтобы попытаться отразить очередной удар. Когда меч Хью Аргеха соприкоснулся с наконечником копья, тот издал мелодичный серебряный звук, удививший обоих соперников. Аргех снова проскочил мимо Корума, но стремительно развернулся. Корум замахнулся левой рукой и с такой силой метнул копье в бледно-зеленого воина, что упал лицом на гриву коня. У него осталось сил лишь приподнять голову и увидеть, что оружие сида пронзило грудь Хью Аргеха.

Хью Аргех издал вздох и вместе с пронзившим его копьем свалился со спины животного, что несло его.

И тут Корум увидел поразительное зрелище. Он не понимал, как это произошло, но копье вырвалось из тела бледно-зеленого воина и, взлетев, вернулось обратно в открытую ладонь серебряной руки Корума. Ее пальцы невольно сомкнулись вокруг древка.

Корум лишь моргнул, с трудом поверив своим глазам, но он и видел, и чувствовал, как древко утвердилось в гнезде у стремени.

Он посмотрел на сраженного противника. Животное, на котором восседал Хью Аргех, зацепило воина зубами и, подняв, потащило за собой.

Внезапно Коруму пришло в голову, что на деле хозяином положения был не всадник, а этот зверь. Принц не мог объяснить, откуда взялась эта мысль, разве что в ту секунду, когда он бросил взгляд на животное, в глазах зверя мелькнуло что-то вроде иронии.

Пока его тащили, Хью Аргех открыл рот и крикнул Коруму:

– Фои Миоре идут! Они знают, что народ Каэр Малода призвал тебя. Они идут, чтобы разрушить Каэр Малод до того, как ты вернешься с копьем, которым поразил меня. Прощай, Корум Ллау Эрейнт. Я возвращаюсь к своему народу, к соснам.

Вскоре человек и животное исчезли за холмом, и Корум остался наедине с копьем, которое спасло ему жизнь. В сером свете дня он вертел древко в руках, словно надеялся, рассматривая его, понять, как оно, придя на помощь, вернулось обратно.

Он помотал головой, отказываясь разрешить эту тайну, и сквозь падающий снег послал коня в стремительный галоп, по-прежнему держа путь к Каэр Малоду. Теперь надо было спешить туда.

Фои Миоре продолжали оставаться загадкой. Все, что Корум слышал о них, никак не объясняло, как они могут подчинять себе таких существ, как Хью Аргех, как действуют их странные заклятия, как они управляют псами Кереноса и их егерями-гулегами. Можно было считать Фои Миоре совершенно бесчувственными созданиями, которые мало чем отличаются от животных, но другие видели в них богов. Конечно же, они должны были обладать каким-то разумом, если им было под силу создавать таких существ, как Хью Аргех, брат сосен. Сначала Корум подумал, не имеют ли Фои Миоре отношения к Владыкам Хаоса, с которыми он сражался в незапамятные времена. Но Фои Миоре одновременно и походили, и не походили на людей – а не на Владык Хаоса, да и цели у них, похоже, разнились. Казалось, у них не было выбора, кроме как появиться в этой плоскости. Они рухнули в провал в ткани Вселенной и оказались не в состоянии вернуться в свой странный мир, находящийся между плоскостями. И теперь они пытались создать его на Земле. Корум поймал себя на том, что испытывает даже какое-то сочувствие к их бедственному положению.

Он подумал, отвечало ли истине предостережение Гофанона – или же оно было продиктовано владевшим им чувством отчаяния. Неужели мабдены неизбежно обречены?