– Джон не был слишком старым! – возразила она, уязвленная. – Ему было только тридцать восемь лет.

– А тебе сколько – восемнадцать? – с издевкой спросил он.

Немедленно прекрати этот разговор, приказала она себе, опасаясь, что не сможет больше выдержать столь оскорбительный тон.

– Не имеет значения, сколько, – с трудом сдерживая себя, произнесла она. И затем холодно спросила: – Так зачем ты здесь?

– Почему такой тон? – воскликнул обиженно Джеф. – Разве мой визит очень расстроил тебя?

Зелено-голубые глаза выглядели почти светлыми в сочетании со смуглым цветом лица. Он был тоже небрежно одет этим утром: в плисовые брюки мышиного цвета и кремовую льняную рубашку. Волосы на солнечном свету казались иссиня-черными.

– Не пригласишь меня в дом?

От пережитого страха плечи Глории покрылись гусиной кожей. Она подумала о Брайане, сидящем на кухне.

– Это необязательно, – запнулась она.

Его взгляд лениво проследовал мимо нее к внутренней обстановке дома. Хозяйке следовало бы захлопнуть дверь перед навязчивым гостем, но она не осмелилась на столь откровенный шаг.

– Я говорила тебе, мой сын дома. Не очень-то порядочно по отношению к нему…

Его рот скривился.

– Ты возражала, я помню, из-за того, что не хотела будить сына. – Он пристально взглянул на свои часы. – Сейчас уже больше одиннадцати, так что проблем нет. Не так ли?

– Кто это, мам? – раздался из кухни голос сына.

Глория не могла ни пошевельнуться, ни подать голос. Все внутри похолодело от страха.

– Мам?!

Она слышала скрип стула и звук шагов, но все еще не могла двинуться. Положение было безвыходным. Глория ждала этого момента с тех пор, как Джеф появился в ее офисе.

Брайан, должно быть, сразу почувствовал что-то необычное в доме. Он медленно и осторожно подошел к взрослым, как ребенок, в первый раз увидевший деда Мороза.

Глория превратилась в простого наблюдателя, постороннего человека при встрече никогда не видившех друг друга, но близких людей.

Она слышала тяжелое дыхание Джефа – единственное внешнее проявление его эмоций.

Нескрываемое любопытство отразилось на лице Брайана, уставившегося на высокого мужчину с точно такими же необычного цвета волосами и с точно такими же глазами, как у него.

На какое-то мгновение Глория почти поверила, что они бросятся в объятия, узнав друг друга, но этого, конечно, не произошло.

Она услышала резкое дыхание Джефа и неясные слова, которые он быстро пробормотал, прежде чем посмотреть ей в лицо. Его глаза просили ответа на вопрос, который следовало ожидать. Глория только кивнула почти незаметно, и он медленно перевел взгляд на Брайана.

Мальчик заговорил первым.

– Привет, – робко сказал он. – Я – Брайан.

– Привет, Брайан, – ответил гость нежно. – Я – Джеф, приехал в Лондон из Америки.

– Вы американец! – закричал в восхищении парнишка, укоризненно посмотрев в лицо матери. – Ты не рассказывала мне, что у тебя есть друзья в Америке.

Глория все еще не могла говорить и лишь смотрела на Джефа. Молчи, умоляли ее глаза, но она тут же отвернулась, не выдержав его взгляда, полного ярости. Он нагнулся к Брайану.

– Твоя мама не знала, что такой друг все еще есть, – улыбнулся он. – Я не видел ее очень долго.

– О! – Брайан опять взглянул на него. – А вы умеете скакать на лошади?

– Конечно.

– А стрелять из ружья?

Джеф засмеялся глубоким смехом, который однажды заставил Глорию дрожать от восхищения.

– Могу, – весело ответил он. – Но стараюсь не делать этого. Ружья предназначены для ковбоев в кино.

– Мне нравятся фильмы про ковбоев, – тут же признался Брайан и улыбнулся, в то время как сердце матери почти разрывалось на кусочки оттого, что обычно робкий сын так тепло отнесся к совершенно незнакомому человеку, который в действительности был его отцом.

– Дорогой, ты уже закончил завтрак? – мягко спросила Глория, напрасно цепляясь за последнюю надежду, что Джеф, возможно, мирно оставит их.

Взрослый и ребенок одновременно взглянули на нее. Тот же холодный яростный взгляд у одного и то же молчаливое восхищение у другого.

– Я не голоден, – быстро сказал Брайан.

– А мы с твоей мамой собирались взять тебя на пикник!

– На пикник?! О, мам, когда?

Твердые как сталь глаза лишили ее присутствия духа.

– Сегодня днем, не так ли. Гло?

– Гло? – удивленно воскликнул Брайан. – Никто не называет ее Гло. Она – Глория.

Но на этот раз Джеф не ответил мальчику и пристально посмотрел в лицо его матери.

– Не так ли, Глория? – повторил он таким тоном, смысл которого только она и могла понять.

Холодный ужас наполнил женщину, заставив почувствовать свое поражение и то, что он, должно быть, презирает ее.

– Да, Джеф, – сказала она заискивающим тоном.

– А ваша экономка свободна вечером? – продолжал он. – Няня нужна сегодня вечером, потому что я приглашаю тебя поужинать. Есть многое, о чем мы должны поговорить.

Она беспомощно взглянула на сына, но Джеф опередил ее, посмотрев на мальчика с улыбкой.

– Ты не возражаешь, если я поужинаю с твоей мамой сегодня вечером, Брайан? Это необходимо. – Его тон был очень серьезным – взрослый мужчина говорил с мужчиной, и Брайан быстро понял это.

– Конечно, не возражаю. Иди, мам, и желаю вам хорошо провести время.

В другое время Глория засмеялась бы, услышав такие странные взрослые нотки в разговоре, но сейчас хотелось накричать на обоих.

– Кстати, Брайан, – сказал Джеф, – не думаешь ли ты, что нам нужно подготовить все для пикника? Умеешь делать бутерброды?

– Конечно, умею – похвастался Брайан. – Мне же почти девять лет!

– Да, – ответил Джеф, – я знаю.

Брайан побежал на кухню, а Глория осталась с гостем в коридоре, не смея поднять глаза от стыда, так как вспомнила, как бессовестно лгала, говоря о возрасте сына.

Джеф схватил ее за предплечье со свирепостью, которая заставила женщину содрогнуться.

– Где гостиная? – грубо спросил он.

– Вон там.

Он бесцеремонно втащил ее в комнату, на которую хозяйка указала, и толкнул на диван. Несколько минут Джеф пристально смотрел в окно, затем повернулся к Глории, которая с отвращением отвернулась от смуглого, искаженного гневом лица.

– Ты говорила, что твоему сыну семь лет, – грубо начал он. – Ты лгала?!

– Да.

Какой смысл отрицать? Она чувствовала себя странно спокойной, как будто бы кто-то лишил ее чувств, не оставив ничего, кроме внешней оболочки.

Джеф подошел немного ближе и понизил голос:

– Я правильно понял, Глория? Я отец Брайана? Мои глаза не обманули меня?

Глория уже не старалась сдержать его.

– Да, ты отец, – с дрожью в голосе ответила мать.

– А если бы сходство Брайана со мной не было таким явным, что бы ты сказала тогда? Или я никогда не узнал бы о его существовании?

Глория не хотела отвечать на этот вопрос. Достаточно мучительно уже то, что она пыталась спрятать сына от отца. Можно, конечно, намекнуть на эгоистичный страх, который управлял ее поведением.

– Джеф, я хочу сказать…

– Не говори ничего, – прервал он, быстро посмотрев через плечо, будто опасаясь, что Брайан войдет и услышит разговор. – Ничто не должно расстраивать мальчика. Поговорим сегодня вечером.

Он, должно быть, подумал о приближении сына, потому что в голосе послышались дружеские нотки:

– Не полезно ли будет захватить пару свитеров, Глория? Для тебя и для Брайана? Я знаю, как ненадежна здесь погода.

Их глаза встретились, и невысказанные упреки уступили место приятным воспоминаниям. Глория вспомнила теплый летний вечер – первый вечер после недели дождя – много лет назад…

– Золушка, – прошептал Джеф, услышав, как колокола Биг Бэна бьют двенадцать часов.

Очаровательный принц, подумала она, мечтательно закрывая глаза, подошел бы к ней и поднял на руки, затем поцеловал бы так страстно, как не смог бы никто в мире. Она прильнула бы к нему и ответила на поцелуй, горячо выражая все чувства, которые копила много лет в холодной обстановке приюта. Но одно чувство было так сильно, что сжигало душу; хотелось, чтобы он любил ее… как она любила его.