Приблизительно два года, которые Данте провел в Вероне, не были для него бесплодными. В библиотеке Скалигеров, а также в монастыре Сан Дзено он ознакомился с «Декадами» Тита Ливия, с письмами Плиния Младшего, с поэмой Стация «Фиваида» и постепенно составил себе тот «канон» великих поэтов, которых мы встретим в благородном замке Лимба четвертой песни «Ада»: Гомер, Вергилий, Гораций, Овидий, Лукан. Позже он причислит к ним также Стация.

Пейзаж Вероны напоминал Данте Флоренцию. Посредине более полноводная, чем Арно, Адидже, один из главных притоков По. Город весь словно пронизан светом, то ярким, то мерцающим. Вода в Адидже кажется зеленой. Порой налетали холодные северные ветры с озера Гарда. Данте любил бродить по улицам Вероны. Он подолгу останавливался перед остатками римской старины: великолепными мраморными арками, огромной ареной Колизея. Верона в древности была одним из самых значительных городов Италии. Плиний Младший хвалил в своих письмах театральные представления и цирковые игры в ее колизее (театр в эпоху Данте еще не раскопали). В городе, который некогда был столицей Теодориха и короля Италии Пипина, сына Карла Великого, казалось, говорили камни. Века мешались: грубые каролингские статуи сменили изящную скульптуру Эллады и Рима.

Кафедральный собор, куда Данте часто заходил послушать праздничную мессу, представлял собой причудливое смешение романского и готического стилей. Массивный портал и маленькие оконца над ним обрамлялись по сторонам легкими, устремленными вверх линиями готических окон. Внутри собора преобладала поздняя готика, столь характерная для северной Италии, Венеции и Далмации.

Аббатство Сан Дзено выдержано в романском стиле. Тяжелую арку портала старой базилики поддерживают легкие колонны, опирающиеся на двух архаических львов. Колокол на башне был отлит, по преданию, еще при императоре Конраде и приходился современником прадеду Данте Каччагвиде. Над романскими арками главного нефа базилики высятся гладкие стены, прорезанные наверху небольшими окнами. Эта примитивная постройка отличается своеобразной красотой. Главный вход стерегут изображения двух паладинов Карла Великого — Роланда и Оливье — с обнаженными мечами.

В 1245 году в сопровождении князей и епископов Фридрих II Гогенштауфен и его сын Манфред совершили торжественный въезд в Верону. Император и король Сицилии любил пышность — следом за ним ловчие вели леопардов, верблюда и даже слона из императорского зверинца. Камни Сан Дзено наглядно рассказывают об этом событии. В аббатстве сильны были также воспоминания о Фридрихе Барбароссе, некогда наводившем ужас на Милан и Ломбардию.

Данте жил в центре гибеллинов Италии, где все говорило о связях Скалигеров с династией Гогенштауфенов. Орел на лестнице появился в гербе Скалигеров, вероятно, после того, как Бартоломео делла Скала женился вторым браком на дочери Конрада Антиохийского Констанце, внучке императора Фридриха II.

В первое воскресенье поста Данте мог наблюдать со стен города за состязанием бегунов, которые устраивались ежегодно. Победителю торжественно вручался приз — шесть локтей зеленого сукна. Не был обделен и прибежавший последним — он получал живого петуха, которого должен был пронести по улицам под улюлюканье праздничной толпы. Память поэта удержит впечатления шумного спортивного празднества веронцев и воссоздаст их, преобразив, в пятнадцатой песне «Ада».

Во время первого своего пребывания в Вероне Данте написал не только упомянутую нами в конце предыд5'щей главы канцону о трех дамах, но также латинское письмо, начинающееся: «Народ мой, что я тебе сделал». Автограф его, ныне утерянный, в XV веке видел Леонардо Бруни, известный гуманист и биограф Данте. По словам Бруни, почерк у Данте был очень ясный, буквы тонки, длинны и ровны, «как я видел и во многих письмах, написанных его рукой».[12]

Мы не имеем достаточно сведений о странствованиях Данте после того, как он покинул Верону, и до того, как он очутился в замках Маласпина в Луниджане. то есть от конца 1304 года до лета 1306-го. В это время он странствовал по северной Италии. Несомненно, что он побывал в Венеции, хотя прямых указаний об этом нет.

О его пребывании в Тренто, на севере от Венеции, мы осведомлены несколько лучше, так как там поэт был гостем Герар-до да Каммино, упомянутого в «Пире» в подтверждение того, что благородный человек может иметь подлых предков. Данте упоминает реки Силу и Каманьо, протекающие в области Тренто. Он запомнил, что воды этих рек — чистая и мутная — долго текут рядом, не смешиваясь. Можно предположить, что Герардо дал Данте приют в своем замке. У Данте был обычай хвалить людей, оказавших ему гостеприимство и ничем не оскорбивших его гордости. Сеньор Тревизо умер в марте 1306 года. Эта дата помогает определить время пребывания Данте в Тревизо и время создания его первого большого произведения, написанного в изгнании.

Похвалу Данте заслужил также Гвидо да Кастелло из Реджо. В шестнадцатой песне «Чистилища» Данте упоминает трех своих покровителей:

Граф Куррадо да Палаццо являлся в 1276 году викарием Карла I Анжуйского во Флоренции, а в 1288-м — подеста Пьяченцы. Отпрыск одной из ветвей рода ди Роберти из Реджо, Гвидо да Кастелло был гибеллином (в то время как Герардо да Каммино и Куррадо да Палаццо принадлежали к партии гвельфов). Впоследствии и его изгнали из родного города, где он был фактически сеньором; тогда он и появился, около 1318 года, в Вероне. В Реджо Гвидо да Кастелло любил оказывать помощь странствующим бедным рыцарям, среди которых было много французов; он не только давал им временное пристанище, но одарял конями и оружием. Французы прозвали его «простым ломбардцем», что значило: добрый, скромный, гостеприимный, прямодушный. В шестнадцатой песне «Чистилища» Данте упомянет также дочь доброго Герарда Гайю, славившуюся своей красотой и добродетелями.

О благородстве Гвидо да Кастелло, истинном, личном, а не наследственном, Данте говорит в четвертом трактате «Пира». Можно предположить, что великий изгнанник посетил также Виченцу и Падую, где в это время работал его друг, знаменитый флорентийский художник Джотто, расписывавший капеллу деи Скровеньи. Напомним, что Реджинальдо Скровеньи был злостным ростовщиком, одним из самых богатых людей Италии. Данте поместил его среди теней седьмого круга ада в печальной компании лихоимцев.

В «Пире» Данте с насмешкой пишет также о некоем сапожнике из Пармы по имени Азденте, что значит «беззубый». Настоящее его имя было Бенвенуто. Салимбене в своей Хронике сообщает, что он на самом деле имел много зубов; очевидно, прозвище было шуточным. Бенвенуто, чрезвычайно богобоязненный бедняк, по мнению Салимбене, был, несмотря на свое невежество, как бы «просвещен божественным светом». Он пророчествовал и предсказывал будущее, подобно Иоахиму Фьорскому, Мерлину, сивиллам, астрологу Михаилу Скотту и библейским пророкам. К нему со всех сторон стекался народ, чтобы послушать его прорицания. Данте, по-видимому, относился к нему насмешливо, как к лжепророку.

Таким образом, основываясь главным образом на текстах Данте, мы можем реконструировать с достаточной степенью вероятности и маршруты его странствий в 1305 — начале 1306 года. Он побывал на севере Италии, в Тревизо, Венеции, Падуе, Парме, Виченце и в Реджо (провинция Эмилия). В «Народном красноречии» Данте вспоминает о встрече с поэтом на народном языке Готто Мантуано, который «изустно познакомил нас со своими многими и отличными канцонами». Кроме этого краткого упоминания в трактате Данте, больше ничего об этом поэте до сих пор не известно. Но из него следует, что Данте был в Мантуе и, верно, посетил места Мантуанской области, связанные с именем Вергилия и трубадура Сорделло ди Гойто. Мы предполагаем, что знакомство Данте с поэтами из Фаэнцы (в области Романьи) — Томмазо и Уголино Буччо-ла, упомянутых также не без похвал в «Народном красноречии», состоялось ранее, когда флорентийский изгнанник жил в Форли или когда он останавливался в Фаэнце, направляясь в Верону к Скалигерам.