Очень часто местные идеологи не ограничивались подобными "раскаиваниями" и "испытательным сроком", а заставляли ойунов выступать с сеансами "саморазоблачения", где они должны были принародно "раскрывать секреты своих обманов и фокусов". Читая их описания, часто видишь, как шаманы явно придумывали неуклюжие "материалистические" объяснения творимых ими чудес. Например, появление крови на лице и теле в момент наивысшего напряжения при камлании якобы объяснялось тем, что она заранее была налита в пустой патрон, подвешена в нем на груди под одеждой, затем незаметно вылита на руку и размазана, а патрон также незаметно выброшен и т.п. Интересно, что иногда "саморазоблачители" просто не могли придумать атеистического варианта ответа на очередной каверзный вопрос собравшихся и подавленно замолкали или уходили со сцены.
Ну а те, кто не шли на подобные фальсификации и профанации, продолжали страдать.
По сведениям П.Н.Ильяхова, на севере Якутии, и без того в самых экстремальных условиях выживания (тем более после военной разрухи) шаману-лишенцу на семью из пяти человек в порядке наказания выдавали только "30 фунтов (12 кг) муки, полкилограмма масла, килограмм сахара, одну плитку чая и одну коробку спичек" на всю зиму, которая в Заполярье длится, как известно, почти девять месяцев. Конечно, прожить на таком пайке было невозможно, а пополнить его за счет охоты или рыбалки шаман не мог по названным причинам. То есть налицо наблюдалось моральное и физическое уничтожение шаманов новой властью. Естественно, и они в ответ платили ей нелюбовью, предрекали скорое падение, а в годы гражданской войны примыкали к повстанческим отрядам. Хотя были и такие ойуны, которые помогали красным, в том числе (это документально зафиксировано) — насылая на белогвардейцев пургу и давая возможность захватить их без боя.
К концу 20-х годов в Якутии (как, наверное, и по всему северу России) в борьбу с шаманизмом включился активно заявивший о себе Союз воинствующих безбожников (СВБ). Его излюбленным занятием было устраивание театрализованных общественных судов над ойунами и священниками с вынесением им приговоров в духе времени — в виде "каторги" или "расстрела". Для подобных спектаклей привлекались профессиональные или самодеятельные артисты, изображавшие "судью", "прокурора", "адвоката" и, естественно, "шамана" или "попа", но иногда на сцену силком вытаскивали настоящих ойунов и публично их "клеймили и разоблачали". Довольно распространенными были акции по сжиганию не только костюмов и бубнов ойунов, но даже и старинных шаманских захоронений. Но не все действия воинствующих безбожников лежали в сфере пропаганды и агитации, — многие удары их по шаманизму были вполне материальны. Так, в 1929 году председатель областного совета СВБ некий Шуба выступил с обращением "ко всем работникам кооперации", в котором призывал: "Попам и шаманам, как носителям и распространителям религиозной заразы, нужно создать изоляционную обстановку в обществе, лишив их и их семьи товаропродуктов из кооперации". То есть речь уже шла не об упомянутом скудном пайке, а вообще о полном запрете что-либо покупать в сельских магазинах.
Но, видимо, даже к этому времени шаманы все еще имели довольно большой авторитет в народе, поскольку "безбожники" (по данным Н.Д.Васильевой) планировали к 1 мая 1930 года всего лишь "вырвать из-под влияния цепких лап шаманов не менее 25% улусного населения". В августе того же года Якутский областной СВБ заключил договор с Бурят-Монгольским СВБ "на культурное соревнование на фронте борьбы со всякими религиозными течениями". Помимо увеличения в десятикратном количестве "безбожников" с обеих сторон, предлагалось "вырвать" уже "не менее 40% населения, находящегося под влиянием шаманов и др. религиозных течений".
Более серьезные коммунистические идеологи понимали, что "спектаклями" дела не решить, и потому пытались подвести теоретическую базу под борьбу с шаманизмом. Так, в 1931 году в журнале "Красный Север" была опубликована большая статья заместителя председателя Госкомсевера при правительстве РСФСР И.М.Суслова "По туземному Северу. Шаманство и борьба с ним", где автор не только демонстрирует довольно неплохое знание вопроса, дореволюционных публикаций по нему, но и пытается дать своим менее осведомленным коллегам научные (с точки зрения атеизма) рекомендации действий. Главные из них — повышение общей культуры и грамотности среди "туземного населения", развитие в людях материалистического сознания, применение для пропаганды атеизма кино, литературы, достижений технического прогресса. Следом пришлось и Тан-Богоразу, увы, теперь в силу обстоятельств уже не былому бесстрастному знатоку чукотского и эскимосского шаманизма, а идеологизированному (возможно, насильно) "красному профессору" выступить с довольно объемной публикацией, смысл которой ясен из названия — "Религия как тормоз соцстроительства среди малых народностей Севера". Глубоко изучивший вопрос, Богораз не без оснований рекомендовал бороться с шаманизмом с помощью близко лежащего к нему самодеятельного театра, подготовки "внутренних" пропагандистов из более восприимчивой и податливой в идеологическом смысле "туземной молодежи". Мимо его зрения не прошло и то, что антиподом шаманов издревле являлись кузнецы и что они всегда были "сильнее шаманов". А это значит, не-безрезонно замечал профессор, что и любая другая техническая профессия "сильнее" шаманской. Поэтому лучшая борьба с ней — это индустриализация северного быта. И еще один прием советовал применять Богораз — объединять в глазах туземцев шаманизм и христианство, показывать, что якобы между священником и шаманом нет никакой разницы. И поскольку христианство на дальних северных окраинах России так и не сумело толком войти в души и сознание людей, но при этом во многих местах с помощью горе-миссионеров уже себя скомпрометировало, то оно, легко отторгаясь, "потянет" за собой и шаманизм. Вот такой иезуитский ход мысли.
И тем не менее, как ни пытались рядовые и высокопоставленные "безбожники" утверждать на всех уровнях, что "фокусы" ойунов — чистой воды обман или бред больного воображения, время от времени им приходилось на собственном опыте убеждаться в реальности присутствия невидимых сил и в необыкновенных способностях шаманов, иногда торопливо ретироваться с их территории, а то и платить за собственное атеистическое кощунство дорогой ценой. История донесла до нас немало подобных примеров. Как рассказывал один из старожилов Среднеколымска И.Ф.Волков, в 1929 году местный облаченный властью активист-комсомолец Иван Третьяков отобрал у окрестных шаманов девять бубнов и попросил пионеров-школьников (видимо, взрослые не согласились), помочь ему сжечь шаманские атрибуты. Волков, тогда еще сам школьник, вспоминал: "Мой дядя был шаманом, и его большой бубен явственно выглядывал из этой кучи. Присутствовало очень много взрослых и детей. И многие из нас видели, как этот большой бубен выпрыгнул из огня. Трижды бубен выпрыгивал из костра, и трижды люди возвращали его в погребальный костер..." Это рассказ записала американская исследовательница М.М.Балзер. Она же дополнила его свидетельством директора местного музея И.СЛаптева: "Некоторые говорят, что сожгли 9 бубнов, а другие — что почти 30, Бубны были собраны и сложены в кучу в местности Сен-Куля. Третьяков был бесстрашен, невзирая на проклятия шаманов, у которых он отобрал бубны. Но через два дня после сожжения бубнов его живот раздулся и он умер. Это правда. Его похоронили в том месте, где он сжег бубны..."
В краеведческом музее мне поведали историю, гораздо более близкую к нам по времени. В соседствующем с городом Якутском улусе, возле небольшого села много лет стояло огромное и старое шаманское дерево, давно уже бывшее бельмом в глазу местного секретаря парткома. В один из дней он не вытерпел, вооружился топором (поскольку пилить с ним вдвоем пилой никто не согласился) и направился к опушке. Ствол шаман-дерева было настолько толст, что за несколько часов до наступления ночи секретарь смог лишь подрубить его вкруговую сантиметров на двадцать в глубину, но так и не сумел свалить. Вернувшись домой, он бессильно рухнул на постель. А когда утром поднялся, живот и спина его (также вкрутовую) оказались опоясанными сплошным лишаем. Перепуганный партийный лидер тут же отказался от всяких попыток продолжить свою показательную акцию. Но в селе нашелся приезжий атеист, которому в смысле веры было "все до лампочки" и который решил не терять "почти готовые дрова". Вооружившись мотопилой, он на следующий день под неодобрительные взгляды односельчан свалил-таки дерево, распилил на чурки и наутро хотел перевести к себе на подворье, но ночью вдруг вышел в сарай и безо всякой причины... повесился. Говорят, чурки шаман-дерева догнивают на опушке до сих пор.
