Неожиданно впереди выплыло что-то темное, бесформенное. Конь дико метнулся влево. И Кумало, еще не понимая, что случилось, упал в упругие колючие кусты.

Надсмотрщики пронеслись мимо, преследуя в темноте коня. Кумало выбрался из колючек и бросился в сторону. У большого камня остановился, перетер об острую грань веревку на руках.

Он бежал, пока не показался огонек. Это была ферма Эбензера — должника Фан Снимена. Кумало пошел к дому.

Свет керосиновой лампы ослепил его. Он увидел в окне Эбензера, сидевшего за столом.

«Надо предупредить фермера». Кумало постучал.

Эбензер, взъерошенный, с расстегнутым воротом, открыл дверь.

— Ну что еще надо твоему Фан Снимену?.. — начал он сердито, но Кумало перебил его:

— За мною гонятся. Я спешу. — Кумало рассказал о заседании фаланги «Союза братьев» и о золоте.

Эбензер слушал, бросая сквозь зубы негодующие замечания.

— Убийцы! Этот твой Фан Снимен во время войны разгуливал со свастикой на рукаве и стрелял в солдат, которые должны были ехать воевать против немецких фашистов. Это теперь он у «братьев» — святой.

— Они убили моего отца! — сказал Кумало глухо.

— Поторопись, а то и тебя ухлопают. Спасибо, что предупредил. Я дам тебе немного денег, документы моего рабочего и его одежду.

Эбензер принес документы, пиджак и сверток с продуктами.

— Иди на север. Быстрее выйдешь из нашего района. Днем прячься.

Кумало вышел в холмистый вельд. Над пиками встававших вдали гор поднималась луна. Кумало шел быстро, не оглядываясь. Часа через два он взобрался на холм и осмотрел вельд, залитый призрачным голубым светом. Преследователей не было. Вдали стояли молчаливые фермы — крепкие белые дома с высокими черепичными голландскими крышами. Кумало спустился на другую сторону холма и отправился к станции железной дороги. Он возвратится в город.

Отныне судьба его — жить под чужим именем. Он вступил на тропу войны и уже не сойдет с нее.

Давние занятия автора этих очерков Жюлем Верном и научной фантастикой завершились на первом этапе книгой о жизни и творчестве Жюля Верна. Но работа не прекращалась и после того, как в 1966 году книга была переиздана в расширенном виде. Накапливались всё новые и новые материалы. Отыскивались забытые рассказы, очерки и статьи Жюля Верна, многочисленные интервью, которые он давал журналистам; стали доступными опубликованные в редких изданиях его письма к родным и к издателю Этцелю, ближайшему другу и советчику писателя, его юношеские статьи и пьесы и т. д.

Все это расширило представление о творческой деятельности и фантастических замыслах Жюля Верна, прояснило его взаимоотношения с выдающимися современниками, в особенности из мира науки, дало возможность проследить историю происхождения многих его замечательных произведений и новаторских идей.

Возникла мысль написать еще одну книгу, но уже в другом ключе: «Забытые страницы Жюля Верна», или «Рассказы о Жюле Верне», или «О Жюле Верне и его друзьях». Дело, разумеется, не в названии. Это будет серия очерков, раскрывающих малоизвестные эпизоды жизни и деятельности знаменитого французского романиста от первых шагов в литературе и до глубокой старости. Что получится, сказать еще трудно. Нужно еще восполнить пробелы и наметить переходы, чтобы все очерки вошли как звенья в замкнутую цепь.

Пока что вниманию читателей предлагаются шесть очерков, включающих забытые тексты Жюля Верна и записи его бесед с журналистами. Но и по этим фрагментам можно судить о замысле и особенностях работы.

Незаметно подкралась старость. Уже много лет Жюль Верн не выезжал из Амьена и все реже выходил из дому. Он страдал от диабета, почти полностью потерял зрение, стал плохо слышать. Окружающий его мир погрузился в полумрак, но работа почти не прерывалась. Дрожащей рукой он унизывал листы бумаги ровными полосками строчек, соглашаясь диктовать только в часы недомогания или крайней усталости.

В каком он был состоянии, можно судить по его поздним письмам.

«Писать мне приходится почти вслепую из-за катаракты на обоих глазах», — сообщал он в 1901 году итальянскому литератору Марио Туриелло.

Ежедневно со всех концов света Жюль Верн получал десятки писем. Юные читатели желали ему долгих лет жизни и подсказывали сюжеты для следующих томов «Необыкновенных путешествий». Известные ученые, изобретатели, путешественники благодарили писателя за то, что его книги помогли им в молодые годы не только полюбить науку, но и найти жизненное поприще.

Массивный шкаф в его библиотеке, отведенный для переводной «Жюльвернианы», был забит до отказа сотнями разноцветных томов, изданных в разных странах, на разных языках, вплоть до арабского и японского. Русские издания едва умещались на двух верхних полках. Но это была лишь частица того, что тогда уже было напечатано во всем мире под его именем!

Все чаще и чаще в Амьен наведывались парижские репортеры и корреспонденты иностранных газет. И Жюль Верн, так неохотно и скупо говоривший о себе и о своем творчестве, вынужден был принимать визитеров и давать интервью. Беседы тут же записывались и попадали в печать. Эти репортажи представляют несомненный интерес, так как содержат достоверные мысли и признания великого фантаста, не оставившего после себя ни мемуаров, ни дневников.

В старых газетах и журналах мне удалось найти не менее полутора десятков таких публикаций. Среди них — рассказ о визите к Жюлю Верну известного итальянского писателя Эдмондо Де Амичиса, интервью, записанные английскими журналистами Мэри А. Бэллок, Г. Джонесом, Ч. Даубарном, французским критиком А. Бриссоном, русским литератором А. Плетневым, корреспондентами газет «Le Temps», «Die Woche», «Neues Wiener Journal», «L'Echo de Paris» и др.

Отвечая на стандартные вопросы, писатель поневоле должен был повторяться или варьировать одни и те же мысли. Наиболее подробно он останавливается на истории замысла «Необыкновенных путешествий» и своей неустанной работе над этой колоссальной серией романов. Почти в каждом интервью ему приходилось говорить о своих литературных пристрастиях, о науке и ее будущих возможностях, с которыми он связывал радужные перспективы не только технического прогресса, но и общественного развития. Не обходил он молчанием и тревожных вопросов международной политики: осуждал военные приготовления великих держав, рост вооружений и т. д. И, наконец, лейтмотивом последних интервью становится навязчивая мысль о близкой смерти и оригинальном литературном завещании, которое должно было еще на несколько лет продлить для читателей его интенсивную творческую жизнь.

Я попытался свести воедино разрозненные высказывания, ограничив свою задачу монтажом и систематизацией материала по основным темам. Получилась довольно связная творческая автобиография Жюля Верна. Все, что здесь сказано, — это его подлинные слова, застенографированные или записанные под свежим впечатлением лицами, которым он давал интервью. Вопросы тоже не придуманы. Только задавались они в разное время, разными людьми, беседовавшими с писателем.