– Лежи так и не двигайся, – скомандовал он, уже будучи в дверях. Джерихо покорно выполнила его приказ, и даже она почувствовала, как его член опять встал при виде этой проститутки с раскинутыми ногами.

Оставив дверь открытой, он вышел в бар. Гигант-бармен уставился на него, но Айк через плечо показал пальцем ему на дверь.

– Она хочет тебя, – сказал он бармену и отправился искать Уилкинса. Леон должен был уже ждать Айка, однако его не было видно. Айк ухмыльнулся. Может быть, этому придурку на сей раз все удалось сделать. Разве что сходить в конюшню, может быть, Леон уже ждет его там, с лошадьми. Если его там не будет, тогда он поднимется наверх.

– Чтоб тебя…

Айк повернулся, услышав ругательство, адресованное ему, затем ухмыльнулся, увидев, что бармен вошел в комнату, из которой только что вышел Айк, и запер дверь. Айк мог спорить, что бармен в первый раз вот так ушел, оставив бар без присмотра.

Даже если бы он закрыл сейчас глаза, то все равно видел бы над собой небо с разбросанными по нему звездами. Джеб так пристально и долго смотрел на звезды, что они почти что отпечатались в его голове.

Он смотрел на них, пересчитывал их, проклинал их – в общем, делал все, чтобы отвлечь себя от страстного желания перевернуть спящую у него в руках Ханну на спину и стащить через голову ее юбку. Но стоило ему лишь представить, какова была бы реакция Ханны, это желание сразу пропадало.

Наверное, он бы посмеялся, если бы такое продолжительное возбуждение не становилось бы уже болезненным. Как же удалось этой женщине, которая лишь только рыдала, довести его до этого состояния, когда даже изгибавшаяся до изнеможения салунная проститутка чего только ни делала с ним, но ей ничего не удалось.

Бесспорно, Ханна Барнс действовала на него как-то по-особенному, она завладела его эмоциями. Он чаще и чаще замечал, как его охватывает желание, и, что бы он ни делал с собой, он не мог с ним справиться.

Она возбуждала его даже тогда, когда просто спала и что-то бормотала во сне, отчего его жажда обладать ею становилась еще сильнее. Он весь пылал. И, если бы Ханна только узнала, о чем он сейчас думал, и какие образы раздирали его на части, она сразу же вырвалась бы из его объятий.

Он ближе привлек ее к себе. Он не мог позволить, чтобы она сейчас отпрянула от него. Бессознательно он подвинулся к ней ближе, теперь они лежали почти лицом к лицу. Ее легкое дыхание касалось его лица. Он поцеловал ее в висок, где вились мягкие кудри. Губами он ощутил ее четкий пульс.

Ощутив исходившее от Джеба тепло, Ханна невольно прижалась к нему. Где-то совсем рядом билось его сердце. Медленно она открыла глаза. От недавних слез глаза ее опухли. Мало-помалу она начинала осознавать, что лежит почти прижавшись к Джебу, ощущая его бедра, крепкие руки и грудь. Ее бросило в жар от того, что она лежала вот так, уютно устроившись рядом с Джебом Уэллзом, словно была той проституткой, что хотел сделать из нее Джекоб Армен.

Джеб почувствовал, как Ханна напряглась и отодвинулась от него.

– Ш… шш-шш, Ханна, успокойся, – шептал он ей, отчаянно стараясь удержать ее.

– Я не могу, – также отчаянно шептала она ему в ответ. Но ей бы не удалось назвать хотя бы одну причину, почему она не могла и даже, почему ей не следовало этого делать. Несмотря на протесты, она не сдвинулась с места. Даже через одежду она ощущала жар его тела.

– Я не хочу обидеть тебя, – произнес Джеб, изо всех сил сдерживаясь, чтобы необдуманным движением не спугнуть ее.

– А я и не боюсь, – сказала она тихо. Нет, его она не боялась. Она боялась себя.

Джеб увидел, как в лунном луче блеснули ее светло-голубые глаза. Может, это не было страхом, но чем-то вроде этого. Джеб готов был хоть сейчас шептать ей слова любви, он стал бы говорить о том, что хочет подарить ей, рассказать о том, что она должна научиться чувствовать. Но, представив, как она может реагировать на эти слова, он стиснул зубы. В ответ он мог услышать поток цитат из священного писания о прелюбодеянии и о том, какой это грех. Но сейчас, когда он был охвачен вожделением, он не хотел этого слышать.

Он не хотел, чтобы она ускользнула из его объятий. Почти бессознательно его рука, поглаживая, двинулась по ее руке от локтя к плечу. Он чувствовал ее дыхание, и она не оттолкнула его. При каждом вздохе она ощущала, как ее грудь касается его груди. Сердце Джеба отчаянно колотилось.

– Ханна!

Ханна понимала, о чем он спрашивает. Но она не знала, что должна была сейчас чувствовать. Может быть, гнев или возмущение, желание убежать? Закрыв глаза, она сосредоточилась лишь на том чувстве, которое вызвало у нее прикосновение его руки. Ее сердце рвалось у нее из груди. Она старалась справиться с собой, удерживая себя от ответных ласк. На память ей пришли ночи, проведенные с Кэйлебом, который осуждал проявление какой-либо нежности с ее стороны, заставляя ее спокойно лежать рядом с ним.

Джеб на мгновение почувствовал, как она вся сжалась. Но что он хотел от нее? Если она по-настоящему любила своего мужа, что было возможно, то вполне понятно, что она не могла вот так сразу принять его. Секс для нее не значил того, что он значил для Джеба. Кроме брачных ночей, в которых не было любви, она знала лишь тех троих ублюдков-насильников. Так чего можно было от нее ожидать?

Ханна жаждала прижаться к Джебу. Но боязнь испытать отвращение удерживала ее. Но тело уже изнемогало по Джебу, томилось, желало его.

От непреклонности Ханны пыл Джеба медленно стал угасать. В его жизни встречались такие несговорчивые женщины, которых он сначала упрашивал, затем, прижимая к себе, разжигал в них страсть, поддразнивая и побуждая их к тому, чтобы они сами просили его делать то, от чего отказывались вначале. Но он знал, с Ханной так поступать он не мог. Однажды ее уже изнасиловали. Джеб не собирался ничего делать против ее воли, что можно было бы сравнить с действиями тех подонков. Он не хотел, чтобы от близости с ней удовольствие получил только он.

Джеб убрал руку, а Ханна чуть не расплакалась оттого, что она лишилась этого сладостного ощущения. От собственных мыслей ей даже стало стыдно, но не настолько, чтобы она не смогла спросить:

– Куда ты собрался?

– Купаться, – произнес он и встал.

«Купаться?!» Так вот о чем он, оказывается, думал, когда прикасался к ней.

При виде его удаляющейся фигуры на глазах Ханны выступили слезы. Она никогда не пылала желанием по отношению к Кэйлебу, но он всегда хотел ее и каждый раз, проклиная свою естественную потребность, не отвергал ее, а овладевал ею. Она никогда не думала, что ее когда-нибудь что-то может ранить сильнее, чем унизительный отказ мужа от ее ласк. Теперь она поняла, что ошибалась.

Она глубоко вздохнула, вытерла слезы. В своей жизни она уже многое перенесла. С божьей помощью, она переживет и это. Возможно, так будет лучше. К тому же она не была уверена, что смогла бы жить как прежде, если Джеб вдруг злоупотребил бы теми ее чувствами, о которых она и не подозревала вплоть до сегодняшнего дня. Если бы из-за этого она пала в его глазах.

Довольно долго она оставалась неподвижной, прислушиваясь. Сквозь жужжание насекомых до нее донесся всплеск: это Джеб кинулся в воду и поплыл. Ханна почти что ощущала, как от холодной воды утихает зов ее охваченного вожделением тела, но, к сожалению, она не умела плавать.

Джеб оставался на реке довольно долго. И, когда он вернулся, она притворилась, что спит. Может, если она сделает вид, что ничего не случилось, так будет легче для них обоих. Возможно, Джеб так и считает. От этой мысли ей стало так горько. Похожие чувства последний раз она испытывала, стоя у могилы своей матери.

Айку все это не нравилось. Уилкинс должен был ждать его в баре. Он оглядел безлюдный бар, затем посмотрел на дверь, которая закрылась за барменом. Он вспомнил, в какой позе он оставил проститутку, и мерзко ухмыльнулся. Да, старина Херк устроит себе праздник.