– Мать Моргана – молодая леди из хорошей семьи и законная жена сквайра Тренчарда. Морган родился на широкой дубовой кровати в комнате моего господина. Как всех предков из рода Тренчардов, его крестили в церкви Труро.
– В таком случае он является законным наследником и владельцем Пендаррена, – не выдержала Дизайр.
– Должен быть. Как и получить наследство. Но, видите ли, мисс, там был еще и мастер Родерик. – Обычно миролюбивое лицо Еноха приняло суровое выражение. – Это сын сквайра от первого брака. Он на десять лет старше Моргана, и наследство по праву принадлежит ему.
– Значит, Морган оказался на большой дороге, потому что лишился права наследовать имение отца?
Енох покачал головой.
– У Моргана дьявольское самолюбие. Слава Богу, что он был мал, когда началась гражданская война, а то бы он ни за что не остался в поместье, чтобы оказаться на втором месте после мастера Родерика. Он бы пошел сражаться за Стюартов, как его отец.
Он умолк, но Дизайр не собиралась оставлять его в покое, ей хотелось побольше узнать о Моргане.
– Ну, сквайр отправился воевать, а что произошло дальше?
– Очень скоро сквайра убили. Это случилось во время сражения в Страттоне. В тот же год Морган лишился матери. Она ухаживала за кем-то из заболевших жителей, заразилась и умерла от лихорадки. Моргану тогда исполнилось четырнадцать лет. Ну и где он мог искать утешение?
– А Родерик? Морган мог бы рассчитывать на его поддержку.
Енох снова покачал головой.
– Морган и его единокровный брат никогда не ладили друг с другом. Мастер Родерик с самого начала войны выступал на стороне парламента. Пока в Пендаррене был старый Тренчард, Родерик не осмелился бы даже говорить о Кромвеле. Но его отец отправился воевать за Стюартов, и Родерик больше не стал скрываться. Потом, после известия о гибели сквайра, Родерик занял его место в Пендаррене по праву старшего сына. С этого времени жизнь в имении превратилась в настоящий ад. Сколько ссор у них с миссис Тренчард было до ее смерти – невозможно пересчитать.
– Она тоже была на стороне роялистов? – спросила Дизайр.
– Да. Она не позволяла круглоголовым друзьям Родерика появляться в своем холле. Она была очень добрая, эта хрупкая леди, но в то же время смело держалась со своим пасынком.
– А как вел Себя Морган?
– Он поддерживал мать. Но что он мог сделать в свои четырнадцать лет? – Енох грустно вздохнул. Погрузившись в воспоминания, он смотрел мимо Дизайр. – Не прошло и месяца, как миссис Тренчард отправилась на вечный, покой на кладбище Труро, а Родерик пригласил на обед в Пендаррен своих друзей.
Дизайр не пропускала ни единого слова из рассказа Еноха. Она пыталась представить себе картину того вечера, когда Морган был еще мальчиком.
Вот он сидит за длинным обеденным столом с изысканными блюдами, но не прикасается ни к одному кусочку и не сводит темных глаз с Родерика. Он сидит в напряженной позе, сдерживая гнев. Он молчит до той минуты, пока Родерик не провозглашает тост в честь Кромвеля и парламента. Тогда Морган вскакивает с места и выбивает бокал из руки своего единоутробного брата.
– Он был очень высоким и сильным для своего возраста, но совсем непохожим на старшего брата. Только несколько человек из числа друзей Родерика смогли сдержать парнишку. Когда они скрутили ему руки, Родерик избил брата до бесчувствия.
От волнения Дизайр побледнела, но не стала перебивать Еноха, ей хотелось дослушать до конца его рассказ.
По распоряжению Родерика, двое слуг оттащили полуживого Моргана в лес и бросили там умирать. Во время своего обычного ночного объезда в поисках браконьеров Енох обнаружил мальчика, избитого и истекавшего кровью, и отвез его в свой домик.
– На следующий день мы уехали с ним в фургоне, который отправлялся в Фалмут. У Моргана были сломаны два ребра. Голова имела такой вид, как будто он побывал под копытами ломовой лошади. Его трясло от лихорадки. Но он был молодым и крепким. Когда Морган поправился, мы сели на корабль и поплыли в Вест-Индию.
– И что вы там делали? Как жили? Енох усмехнулся.
– Я смотрю, вас очень интересует прошлое Моргана? Не так ли?
– Я хочу хоть что-то узнать о человеке, который удерживает меня, как свою пленницу. Разве это так уж странно?
– Неужели дело только в этом? – На этот раз Енох смотрел на нее долго и пристально. – Может быть, вы влюбились в Моргана? А?
– Влюбиться в Моргана! Да как можно! Какая уважающая себя женщина позволит себе любить такого человека! Он вынудил меня участвовать вместе с ним в ограблении кареты. А теперь никак не может дождаться момента, когда посадит меня на корабль, чтобы отправить к своим друзьям, таким же профессиональным ворам, в Корнуолл.
На лице Еноха появилась мирная улыбка.
– Ну, ну, полегче, – мягким голосом обратился он к Дизайр, как будто успокаивал капризную кобылу. – Не нужно так возмущаться. Вы не первая, кому выпала такая участь. В отношениях с женщинами он всегда умел настоять на своем. Неважно, какие это женщины. Я достаточно нагляделся на них – и обычных девок из таверн, и благороднейших леди. Я удивлялся, когда мы жили в Индии, как только жены тамошних плантаторов могли так бесстыдно бегать за ним. А ему тогда не было и двадцати…
– Это их дело. Может быть, они делали еще много других глупостей. – Дизайр с трудом сдерживала вспышку ревности. – Я никогда не полюблю человека, похожего на Моргана. Никогда!
– Ну это и лучше для вас, – спокойно согласился Енох. Лицо его приняло озабоченный вид. – Моргана воспитывали совсем не разбойником с большой дороги. Но когда его поймают, то наверняка повесят так же, как любого вора.
В прямолинейных высказываниях Еноха звучало предостережение. Он предостерегал ее от любви, которая способна погубить. Дизайр изо всех сил старалась убедить Еноха, что не может испытывать к Моргану никаких иных чувств, кроме презрения. Но он не очень-то в это верил.
– Если его повесят, то он вполне заслужил такой конец. Он хорошо понимал, чем рискует.
– Как и я, – спокойно заметил Енох.
Дизайр внимательно посмотрела на него, почувствовав угрызения совести. Она была благодарна ему за постоянное почтительное отношение к себе, и ее обличительная речь предназначалась исключительно Моргану. Она совсем не имела в виду его, Еноха. Она уверена, что только его преданность Моргану – причина участия Еноха в разбойных делах.
Прежде чем Дизайр смогла найти подходящие слова, чтобы объяснить ему это, он сказал:
– Я, пожалуй, попытаюсь уснуть. Но сначала принесу вам бадейку с водой из речки. Наверное, вам захочется привести себя в порядок после длинной дороги.
Набрав воды и поставив бадью вблизи огня, Енох отправился спать в соседнее помещение, где находился горн.
– Спокойной ночи, мисс Дизайр, – услышала она, прежде чем за ним закрылась дверь.
Дизайр оторвала несколько лоскутьев от своего и без того разодранного платья, которое она взяла с собой, затем стянула рубашку и брюки, сняла ботинки и тщательно вымылась. Потом опустилась на колени возле бадьи, окунула голову в воду и стала тереть волосы. Один кусок материи она приберегла для волос. Она вытирала их до тех пор, пока они не засияли сине-черным блеском. «Как хорошо, что снова можно почувствовать себя чистой», – думала Дизайр, пока просушивала волосы возле огня.
Приятная усталость разливалась по телу. Надев рубашку и штаны, Дизайр блаженно вытянулась на своей подстилке и накрылась одеялом. Лежать на полу было неудобно, и она с тоской вспоминала о соломенных тюфяках, которые они вынуждены были оставить в фермерском доме. Она ворочалась с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее.
Несмотря на усталость, сразу заснуть не удалось. Она лежала с широко раскрытыми глазами, смотрела на тени, пробегавшие по балкам у нее над головой, и вспоминала все, что рассказывал Енох о Моргане. Оставалось еще много вопросов. Какой он, этот темноволосый загадочный разбойник, который вторгся в ее жизнь, чтобы так круто ее изменить?
