Дженни заметила, что Майкл был в строгом деловом костюме, который сидел на нем как влитой, и невольно поискала глазами шрам на груди. Но шрам был скрыт под белоснежной отутюженной рубашкой.

– Очень мило, – пробормотала она. – Подвезти тебя?

Майкл заулыбался шире: он все прекрасно понимал.

– Нет, спасибо, – усмехнулся он. – Пожалуй, сегодня мне лучше будет в собственной машине. Не могу сказать, куда меня занесет в течение дня.

Яснее он выразиться не мог. Ночная откровенность осталась позади, и Майкл вновь был готов к несению службы. Дженни с минуту смотрела на него, стараясь побороть нарастающее внутри разочарование.

Потом глубоко вздохнула, метнула сумку на сиденье. Плевать на него. Пусть делает что хочет. Дженни уже придумала, как ей повидать Клер, если не сегодня, то уж завтра обязательно, поскольку она заручилась поддержкой Брэда.

С другой стороны, если Майкл решил весь день таскаться за ней, тем хуже для него. У нее как раз накопилась куча дел на разных концах раскаленного от жары Хьюстона.

– Ну что ж, до встречи, – беззаботно, насколько позволяла пульсирующая головная боль, сказала Дженни. Она села за руль и высунулась в окно. – Не забудь залить полный бак бензина. Сегодня будем много ездить.

– Я никогда не забываю, – любезно откликнулся Майкл. И в зеркале заднего обзора Дженни увидела, что он смеялся.

Смеркалось. Майкл сидел в итальянском ресторанчике «У Антонио», а через два столика от него Дженни болтала с Брэдом. Настроение у Майкла было препаршивое, он успел забыть, как выматывает даже открытая слежка.

Вчера ночью он решил, что сможет быстро закончить дело, если только Дженни поймет, что ей не удастся ничем удивить его. Он знал Дженни: она не так упряма и сумасбродна, как ее брат и сестра. Дженни умеет рассуждать здраво; пусть сейчас она злится, скоро ей станет ясно, что по-настоящему она поможет сестре, если расскажет Майклу, где Клер и почему она сбежала от мужа. Или пусть рассказывает отцу, все равно.

Но сегодня Дженни заставила его помучиться. Химчистка, аптека, обувной магазин, бутик, салон красоты – и вот он сидит в чертовом ресторанчике, прихлебывая надоевший кофе, и два часа слушает, как она восторженным смехом встречает комплименты Брэда. Смех – специально для Майкла, ибо цитаты из Шекспира вряд ли столь забавны.

Дженни выглядела потрясающе. Еще бы, для этой встречи она прихорашивалась весь день. Пожалуй, Брэд Макинтош не заслуживал таких стараний, хотя он, безусловно, очень приличный человек. Брэд тоже был слегка не в себе, когда увидел Дженни: у него просто глаза на лоб полезли.

Не сказать, чтобы Майкл сам остался равнодушен к результату ее стараний, но он имел возможность поэтапно наблюдать превращение Дженни в произведение искусства. Сначала она купила короткое кружевное платье в обтяжку, точно под цвет глаз. Наверное, оно стоило целое состояние, но, взглянув на Дженни, Майкл платья не заметил, а увидел только ослепительные ноги и глаза, сверкающие подобно двум голубым алмазам.

Потом салон красоты; там Дженни засела надолго, и Майкл ожидал увидеть нагромождение кудряшек и завитков. Однако мастер гладко зачесал золотистые волосы Дженни и уложил их в замысловатый низкий узел. Весь бесконечный обед Майкл разглядывал его, силясь понять, как это можно распутать.

– Еще кофе, сэр? – Вышколенный официант ничем не выказывал своего раздражения, но явно думал, что клиент просто злоупотребляет гостеприимством заведения. Майкл, в который раз пожалел, что бросил пить. Официанты непьющих не любят. – Принести счет, сэр?

Официанту не терпелось предоставить столик Майкла более выгодным посетителям, и Майкл подумал, не заказать ли что-нибудь крепкое, чтобы тот отвязался.

Однако, хвала Всевышнему, интеллектуальный пир близился к концу. Брэд насупился над счетом. «У гуманитариев проблемы с математикой», – глумливо подумал Майкл и сразу же пожалел об этом. Во-первых, мелочно и несправедливо, а во-вторых, так мог подумать только ревнивец. А с чего ему ревновать? Дженни ему не принадлежит, не принадлежала и никогда не будет. Съеденный вдвоем пакет попкорна и облегающее голубое платье – не причина для первобытного желания распустить шелковистый узел волос и утащить ее в свою пещеру.

Он отхлебнул холодного кофе с горькими крошками гущи. Бежать, бежать из этого города немедленно! Вспомнить только прошлую ночь – он же готов был порвать в клочки невинную ночную рубашку, повалить Дженни на пол и любить ее до полного и обоюдного изнеможения. Что, если Дженни и впрямь возненавидела его, хотя, возможно, по доброте душевной уже не помнит об этом? Подобные тонкости не смутили Майкла. Им правило звериное желание, и он просто приготовился взять желаемое.

Что его остановило, непонятно, он знал только, что в следующий раз вряд ли сможет остановиться, – если Дженни допустит следующий раз… Рано или поздно зверь восторжествует над человеком. Он слишком долго сдерживался.

Вдруг его словно обожгло. Дженни и Брэд шли к выходу, и ученый муж дружески обнял Дженни за обнаженные плечи. Не погладил, не прижал к себе, но для зверя и этого оказалось довольно.

– «Прощанье в час разлуки несет с собою столько сладкой муки»1[1 В. Шекспир. «Ромео и Джульетта». Перевод Т. Щепкиной-Куперник].

Услышав слова Брэда, Майкл чуть не подавился последним глотком кофе.

Отлично. Что дальше? Дженни смеялась, и Майклу неодолимо захотелось разлучить профессора Ромео с его передними зубами.

Вместо того, гордый своим самообладанием, он оставил на столике внушительные чаевые – так раздражительный официант станет его лучшим другом – и проследовал к стоянке, не тронув ни волоска на лохматой голове Брэда. Два – ноль в пользу человека, зверь в проигрыше.

Брэд сел в свою машину и поехал на запад; Майкл и Дженни мини-караваном направились на восток, в Трипл-Кей. Клер не удалось сегодня увидеться с младшей сестрой, с минутным раскаянием подумал Майкл. Брэд бы изрек что-нибудь насчет добра с кулаками. Завтра Дженни заговорит.

На полпути к ранчо у Майкла зазвонил телефон. Даже сквозь помехи было ясно: у Лайзы есть что рассказать.

– Может быть, я не вовремя, – без предисловий начала она, – но это важно. Врач Клер.

– Ну? Она нездорова?

– Слегка, – хихикнула Лайза. – В основном по утрам. Видишь ли, красотка Клер, беглая жена Алекса Тодда, ждет ребенка.

Они одновременно подъехали к дому, и Дженни, проявляя невероятную вежливость, дождалась Майкла, чтобы войти вместе с ним.

– Какое совпадение, ты тоже решил вечером заглянуть к Антонио, – прощебетала она. Дженни выпила всего полбокала вина, но голова у нее кружилась. Майкл целый день таскался за ней следом, но он не знает, что Брэд согласился помочь ей встретиться с Клер завтра вечером. Довольная собой и своим планом, Дженни ослепительно улыбнулась. – Что же ты не подсел к нам?

Майкл так же мило ухмыльнулся в ответ:

– Я уж было собрался, но услышал, как Брэд говорит что-то о кувшине вина, краюхе хлеба и тебе одной. Не похоже, чтобы он жаждал видеть меня.

– Ну что ты, – неожиданно мирно возразила Дженни.

Самолюбие Дженни было уязвлено. Неужели она хотела заставить Майкла ревновать? Как глупо! Он стоял перед нею, освещенный яркой луной, которая окружила мягким сиянием его темноволосую голову. Такой человек не мог считать Брэда серьезным соперником.

Ночь внезапно утратила всю свою прелесть. Стразы на платье подмигивали Дженни, насмехаясь над ее спесью, – а ведь днем она так нравилась себе… Платье было сшито для взрослой женщины, не для юной девушки, и Дженни отчаянно хотела, чтобы Майкл заметил это.

Но, увы, сегодня он обращал на нее внимание не больше, чем шесть лет назад. Для него она по-прежнему младшая сестренка Кина. И это баснословно дорогое платье он оценил бы только в том случае, если бы она крупными буквами написала на нем адрес Клер.

– Ну что ты, – повторила она. – Ладно, спокойной тебе ночи, а я еще минутку посижу на воздухе.

– Как? – шутливо нахмурился Майкл. – А телевизор?