– В этом-то и беда – они всегда все понимают. Я себя чувствую распоследней свиньей. И почему нам не достались в родители самодуры и тираны? – пошутила Кэрол. – Таких огорчать не жалко. А всепрощающую любовь попробуй оправдай! Послушайте, я с ног валюсь от усталости. Вы не возражаете, если я пойду прилягу?

– Ей тяжко приходится, – встревоженно заметила Мелли, едва за сестрой закрылась дверь.

– Кэрол справится. Силы ей не занимать.

– Сердца у тебя нет, – возмутилась она.

– А ты ей сестра, а не няня, – жестко парировал Дик. – И нечего носиться с ней, точно с новорожденным младенцем!

При этих словах Мелли побелела как полотно, в глазах появилось загнанное выражение. Дик потянулся через стол и погладил ее по руке.

– Что такого я сказал?

– Ничего… ничего особенного, – пролепетала она, качая головой.

Еще немного – и она бы открыла правду. Горестное прошлое вновь стало осязаемой реальностью. Но как прочесть в его лице отвращение? Кроме того, такие вещи не рассказывают человеку, с которым через пару недель расстанешься навсегда. Маловероятно, что судьба снова столкнет их вместе. Опыт работы в составе съемочной группы оказался небесполезным, но Мелли мечтала вернуться в медицину.

– Мне кажется, вам с Кэрол следует переехать отсюда.

– Почему? – Замечание Дика вернуло ее с небес на землю.

– Теперь пресса вам проходу не даст. Я поговорю с Рексом. В создавшихся обстоятельствах ему полагается предоставить вам убежище за своим десятифутовым забором с сигнализацией. На время съемок он снял не дом, а настоящую цитадель. Да, так мы и поступим. Пожалуй, съезжука я к Рексу прямо сейчас, глядишь, и опережу газетчиков!

– Кошмар какой-то, – поморщилась Мелли. – Теперь сиди в четырех стенах, точно в клетке! А фильму скандал повредит?

– В золоченой клетке, – саркастически уточнил Дик. – И никаких тебе неприятных сюрпризов вроде сегодняшнего. Что до фильма, старая поговорка права: любая реклама товару на пользу.

Но Мелли видела: он взвешивает в уме последствия сегодняшней катавасии. Придержи она язык, и Дик бы остался в стороне. И в драку бы не полез! А если по ее вине пострадает картина, не скажется ли это на их отношениях?

– Так ты не останешься на ночь? – осведомилась Мелли, с трудом справляясь с катастрофически нарастающим ощущением утраты.

– Это было бы неразумно.

– Ты прав, – небрежно отозвалась Мелли.

Нет, умолять она не станет! Жалкие остатки гордости еще при ней! Дик мог бы пригласить ее переехать на яхту. Но это не пришло ему в голову… Вывод напрашивается сам собой!

– Кэрол и впрямь нуждается в защите, – упрямо настаивала она. – Но мне-то, зачем переезжать? Я могу и остаться.

– После моей сегодняшней выходки? – фыркнул Дик. – Что за святая наивность! Или не знаешь, что скажут люди?

Итак, он уходит, а я готова унижаться, умоляя взять меня с собой…

– И что такого скажут люди? Я не ясновидящая, чтобы читать мысли! – съязвила Мелли, проклиная собственную слабость. Она внезапно представила, как бросается к его ногам, а Дик равнодушно уходит вдаль… С уст ее сорвался истерический смешок.

Дик поморщился, губы его чуть заметно дрогнули, прежде чем он ответил – ровным, лишенным всякого выражения голосом.

– Люди скажут, что Дик Грейсон влюблен в тебя по уши.

– И будут правы? – прошептала она.

– Да. – Признание нелегко далось Дику, потому что он, стараясь избежать продолжения разговора, тут же вышел.

Мелли ликовала и терялась в догадках; ей хотелось одновременно и смеяться, и плакать. Как он мог? – вознегодовала она, немного придя в себя и нервно расхаживая по комнате взад-вперед. Сказать такое – и преспокойно уйти? Как это жестоко! Как нелепо! Как по-мужски! Если он и впрямь меня любит, почему не остался и не предпринял никаких разумных шагов?

Мелли вихрем ворвалась в спальню Кэрол.

– Ты спишь, сестричка? – запоздало осведомилась она.

– Теперь не сплю. Что случилось?

– Прости, что разбудила… – Глядя, как Кэрол протирает заспанные глаза, она устыдилась собственного эгоизма. – Я, пожалуй, пойду…

– Не глупи. А ну, садись! – Кэрол указала на край кровати и сама устроилась поудобнее.

– Если я не поговорю с кем-нибудь, я просто лопну, – созналась Мелли, усаживаясь. – Не знаю, заметила ли ты… но я и Дик… Дик и я…

– Я заметила.

– Понимаешь, я спросила, любит ли он меня.

Глаза Кэрол превратились в блюдца.

– Что?!

– Я спросила, любит ли он меня.

– А я-то всегда считала, что из нас троих самая смелая – это Лили! – Кэрол изумленно таращилась на сестру. – Сейчас умру от любопытства. Ты собираешься сообщить мне, что он ответил?

– Да. Ну, то есть он ответил «да», я имею в виду; а не «да, я собираюсь тебе сообщить».

Кэрол не составило труда разобраться в хитросплетении закрученной фразы.

– Ух, ты! – прошептала она. Глаза ее сияли. – Ух, ты! Ну, давай, выкладывай, – нетерпеливо потребовала она.

– Это все. Он ничего больше не сказал, просто взял и ушел.

– Не может быть! – простонала Кэрол. – Неудивительно, что ты вне себя! Сделав эффектное признание, актер покидает сцену! Эй, возьми плед, накройся, – заботливо добавила она. – Ты вся дрожишь.

– Это нервы.

– Важно другое: а ты его любишь?

Мелли до боли стиснула пальцы.

– Я себе внушала, что не попадусь в ловушку, но как его не полюбить? Он само совершенство!

Кэрол озабоченно нахмурилась.

– Я согласна, дорогая, он душка, но не возводи его на пьедестал!

– Я не идеализирую его… нет! – вспыхнула Мелли. – Но Дик особенный… второго такого не сыскать! Я и думать не думала, что так бывает!

– Тем больше причин не торопить события.

– Я и не тороплю, уж слишком хорошо мне в настоящем! – Медли, встала с кровати и направилась к двери, но на полпути обернулась. – Понимаешь, я-то ожидала чего-то вроде курортного романа, не более. Убедила себя, что условия мне подходят, но теперь! Все вдруг невероятно усложнилось! Я его почти не знаю… А потом, его работа и моя… Мы разъедемся в разные стороны, и что прикажешь делать? Перезваниваться? Но этого мало! – Она закусила губу; на лице ее отразилась неуверенность. – И… однажды мне придется рассказать ему про Пола и малыша!

На протяжении многих лет на эту тему тройняшки напрямую не заговаривали. Кэрол посерьезнела и сочувственно нахмурилась.

– Решай сама, дорогая. Сдается мне, ты напрасно себя терзаешь. Ты была жертвой, страдать полагается этому мерзавцу!

Да, Мелли понятия не имела о том, что Пол женат, когда влюбилась в него по уши. Да, руководитель ее курсового проекта злоупотребил своим положением. Да, она была наивной, впечатлительной первокурсницей, впервые покинувшей отчий кров. И сама бросилась ему на шею.

И только когда Мелли сказала ему про ребенка, пелена спала с ее глаз. Пол рвал и метал. Как выяснилось, у него была семья. В выражениях он не стеснялся: объявил, что отречется от отцовства, если Мелли станет трепать языком. «Где гарантия, что ребенок мой? – цинично выспрашивал Пол. – Лучше избавься от него». При воспоминании о безобразной сцене Мелли до сих пор болезненно вздрагивала. Унижение и боль едва не свели ее с ума. Не прошло и месяца, как у Мелли случился выкидыш, и никто, кроме Лили и Кэрол, так и не узнал о случившемся – даже родители.

Все эти годы Мелли терзало чувство вины, но отнюдь не из-за любовной интрижки. Некая часть ее сознания – ничтожно малая часть, по правде говоря, – порадовалась выкидышу. Беременность длилась недолго, но Мелли успела проникнуться враждебностью к невинному существу, живущему внутри нее. Неужели всякий раз при взгляде на малыша ей предстоит узнавать черты Пола – некогда столь дорогие, а теперь ненавистные? Эту неприязнь Мелли так и не смогла себе простить. Всякий раз при виде чужого ребенка она вспоминала о том, что в мыслях предала собственную плоть и кровь.

– Тебя можно на пару слов?

Мелли едва не вскрикнула от неожиданности, когда на плечо ей легла тяжелая рука.