– Они – то есть те, кто меня похитил?

Диего кивнул.

– Лично мне – ничего. Я подслушала их разговор между собой. Я могу их описать. И очень точно.

– В данный момент это неважно. – Диего знал, что как только до Джакунды дойдет, что его команда снова потерпела неудачу, эти люди исчезнут с лица земли, так что узнавать сейчас их имена – значит только зря потерять время.

– То есть как это? Неважно, что я могу узнать в лицо преступников?

– Что они сказали, Блю? Что ты услышала? – Прежде, чем выдать ей свою версию, он обязан был знать уже известную ей информацию.

Она коротко выругалась сквозь зубы, но настаивать, к счастью, не стала.

– Меня связали и бросили в темной комнате. Я двигалась вдоль стены, чтобы определить размеры комнаты и обнаружить какой-нибудь другой выход – вторую дверь или окно. Когда я добралась до двери, то услышала разговор. Или, точнее сказать, спор. О фотографии.

– Какой фотографии? – Диего поднял руку. – Погоди, погоди. Может, лучше расскажешь все по порядку?

– Мне казалось, что это ты должен отвечать на мои вопросы. Разве мы не так договорились?

Диего едва хватало сил сдерживать нетерпение и тревогу. Ну как она не понимает, что, вынужденный бездействовать, он уже сходит с ума, пока Джакунда раскидывает свои бесчисленные сети и его люди рыщут вокруг, строя новые планы ее похищения?

– Я хочу сохранить тебе жизнь. И мне необходимо знать, о чем там шла речь. Что ты услышала?

Она так и взвилась с дивана.

– Почему? – ее голос поднялся до крика. – Ответь хотя бы на один простой вопрос, Диего. Почему ты хочешь сохранить мне жизнь?

Диего тоже оттолкнулся от дивана и встал, несмотря на боль, пронзившую его бедро.

– Потому что именно за это мне платят.

Он подался вперед, чтобы перенести центр тяжести на здоровую ногу, но в бедре снова полыхнула боль, резко кинув его тело вперед. Блю поймала его за плечи, но под его тяжестью потеряла равновесие, и они оба рухнули на диван.

Он придавил ее всем весом. Застонал, ударившись раненой рукой о подлокотник дивана. Блю выругалась.

Диего попытался скатиться с нее в тот самый момент, когда она сама начала стаскивать его в сторону.

Он снова застонал. Она замерла под ним.

– Тихо, тихо, – с трудом выдохнула она, ощущая на себе тяжесть его тела. – Осторожно, тебе же больно. – Сцепив зубы, Блю пыталась вытащить из-под него свою руку. – Сначала сдвинь ногу, а потом…

Диего поднял голову, и она умолкла на полуслове. Его лицо было в какой-нибудь паре дюймов от ее. Ему удалось высвободить здоровую руку и приподняться, но тем самым нижняя часть его тела еще сильнее вжалась между ее бедер. И ее внезапно расширившиеся зрачки подсказали ему, что этот факт от нее не ускользнул.

– Диего, – прошептала она.

– Я не хочу, чтобы ты пострадала, Блю.

Ее губы приоткрылись. Он с трудом сглотнул, умирая от желания еще раз ощутить на своих губах ее вкус.

– И дело не только в работе, – услышал он свое признание. – Я сам не хочу причинить тебе боль. То, что произошло на Красной скале…

Она приложила ладонь к его щеке, и Диего не смог закончить фразу. Почему одно лишь простое ее прикосновение пробуждает его к жизни?

– Не надо об этом, – тихонько сказала она. – Я верю тебе. По крайней мере, хочу верить, но мне необходимо знать, что происходит. Мне нужно знать правду.

Боже, как же ему хотелось рассказать ей все! И об отце, и о себе. О том, что он полюбил ее.

Глядя в ее глаза, Диего вел в душе упорную борьбу и не представлял, как ему выиграть сражение.

– Я не стану тебе лгать.

Он ничего не мог ей предложить. Единственное, что он мечтал отдать, ему не принадлежало. Он сам. Он даже не в силах был ее защитить. Теперь Диего это понял. Она была слишком дорога ему. Он не мог рассказать ей всей правды. Зато он мог попытаться сохранить ей жизнь.

Завтра же утром он откажется от задания.

Но сегодня… сегодня он еще раз насладится ее поцелуем.

Диего медленно приблизил губы к ее рту, давая ей возможность отвернуться, но в душе надеясь, что она этого не сделает.

Ее губы приоткрылись, и он жадно прильнул к ним.

Ее ладонь накрыла его щеку, скользнула вниз и назад, к шее, пальцы принялись нежно перебирать волосы. Ее прикосновения были лаской… любимой. Не временной партнерши, а любимой и единственной женщины.

Диего даже не догадывался, какая это огромная разница.

Он прикоснулся губами к уголку ее рта, очертил быстрыми нежными поцелуями линию подбородка. Прежде он не знал, что такое нежность.

– Что ты со мной делаешь, Блю? – обдал он жаром ее щеку.

Она откинула голову назад, и его губы продолжили путь по изгибу шеи, задержались на впадинке горла.

– Не знаю. Почему я этого хочу? – шепотом отозвалась она. – Почему я верю тебе?

Он поднял голову.

– Потому что мне ты можешь верить.

– Меня слишком часто предавали, Диего.

– Я знаю.

Она вопросительно приподняла бровь.

– Меня послали охранять тебя. Я многое о тебе знаю.

Ее рука упала, Блю попыталась высвободиться.

– Пусти! – выпалила она.

Она задела коленом его больную ногу, Диего невольно застонал. Блю замерла.

– Блю…

Дыхание рвалось из ее груди короткими толчками, глаза гневно сверкали.

– Я хочу встать. Сейчас же!

Диего понимал, что нужно согласиться, дать им обоим время, но не смог. Забыв про боль, он прижал ее ногу раненым бедром так, что она снова оказалась в ловушке его тела.

– На свете есть вещи, Блю, о которых мы оба мечтаем, но которых не можем получить. Точно так же есть вещи, о которых я хотел бы тебе рассказать, но не могу. – Она уже открыла рот, чтобы возразить, но Диего решительно качнул головой. – Да, Блю, хотел бы. Но у меня есть обязательства и перед другими людьми. Я дал им слово.

– А по-моему, у тебя нет обязательств ни перед кем, кроме самого себя или твоей работы. Причем речь не о моем кафе. Да, кстати, ты уволен.

– Обязательства у меня есть и перед тобой, но ты даже представить себе не можешь, в какие жесткие условия я поставлен.

– Почему? И почему тебя волнует, что со мной будет? – Оба уже почти кричали.

Он притянул ее лицо к себе; голос его упал до свистящего шепота.

– Да потому что мне никто в жизни еще не был дорог. Я просто выполнял свою работу. Я не позволял никому ожидать от меня большего – и сам ни от кого ничего не ожидал. И это меня устраивало. – Он умолк, задохнувшись. – До последнего времени… – после паузы добавил он.

– И причина перемен?

– Ты.

Блю слабо шевельнулась под ним. Диего с трудом проглотил тугой ком в горле.

– Только благодаря тебе я понял, что значит заботиться о другом человеке.

– Я сама могу о себе позаботиться. Мне никто не нужен.

Его поцелуй, неотвратимый и властный, захватил Блю врасплох. Она оцепенела, но уже через секунду ее губы потеплели, приоткрылись. Диего ослабил нажим, согревая ее рот нежной лаской. Сейчас ее готовность ответить была важнее его собственного желания.

Прошло еще немало времени, прежде чем он наконец смог от нее оторваться.

– Неправда, – тихо возразил он. – Нужен. И мне тоже.

– Ты и сам о себе здорово умеешь позаботиться, Диего Сантерра.

– А что, если я устал от этого? Что, если мне хочется разделить с кем-нибудь эту ношу? – Лишь когда эти слова были произнесены – лишь тогда он сам осознал всю глубину крывшейся в них истины. И истина эта привела его в ужас.

Взгляд Блю, казалось, пронизывал его насквозь. Диего непросто было подавить в себе интуитивное желание тут же закрыться, отгородиться от этого проникающего в душу взгляда.

– Что за ношу ты несешь на своих плечах, Диего? Почему тебе до сих пор была неведома забота другого человека?

– Сначала… сначала обо мне некому было заботиться. – Как легко оказалось произнести эти слова! Словно они все это время только и ждали подходящего момента. – Ну а потом уже просто легче было никому этого не позволять. Я мог с уверенностью положиться лишь на одного человека – на самого себя.