Куо Синь-и (русское имя – Света) училась в МГУ, сейчас преподает русскую литературу в университете. Я спрашиваю, что ей больше всего понравилось в Москве.

– Снег, конечно же снег! – восклицает она. – На Тайване же такого природного явления нет, и студенты меня часто просят объяснить, на что похож снег. На дождь? Нет, отвечаю, дождь – это ведь неприятно, от него пытаются укрыться. А русские даже в снегопад зонты не раскрывают. Снег, говорю, это очень красиво. Когда смотришь из окна, кажется, что за стеклом нарядное белое кружево. Оно движется, перемещается, меняет свой рисунок. Когда же идешь по улице, такое впечатление, что на тебя падает пух – такой легкий, нежный. Он попадает на лицо и тут же тает, превращается в маленькие теплые капли. Очень приятно. А еще снег – это веселые детские игры в снежки и смешные «снежные бабы» в человеческий рост с морковкой вместо носа. Нет, рассказать это невозможно. Я только желаю своим студентам самим побывать в России и полюбоваться на это белое чудо.

Света вообще романтик, она склонна к некоторой восторженности. А вот Се Цзунь-йи (это моя аспирантка Нина) человек более трезвый. К тому же она «мерзлячка». Поэтому для нее снег – «это значит, что на улице холодно и я сегодня не выйду погулять».

Ин Ши (Люба), студентка, тоже скучает по снегу:

– Если тепло одеться – меховая шуба, меховые ботинки, шерстяные варежки, то это большой кайф – гулять под снегом. На мой вкус, московская зима, пусть и морозная, приятней, чем тайбэйская: здесь и при плюсовой температуре бывает холодно и промозгло. А в Москве и в мороз сухо, холода даже иногда и не ощущаешь. Зато красиво.

О красоте русской природы тайваньцы говорят часто.

Чен Тен-хен (Люда):

– В Москве такие замечательные парки. В Тайбэе сейчас тоже большое парковое хозяйство, но до Москвы ему далеко. Например, Парк Горького, или Сокольники, или Измайлово. Это целые лесные пространства, мне еще ни разу не удалось обойти весь парк за весь день. А если выехать за город, то там и вовсе богатая природа: густые леса, чистые реки, просторы полей. В лесах можно собирать ягоды и грибы, в реках можно купаться и ловить рыбу. А от просторов полей просто дух захватывает: на Тайване-то места мало и даже между городами не всегда найдешь промежуток, иногда один просто упирается в другой.

Чин Йин-ян (Инна) тоже с восхищением вспоминает подмосковные леса:

– Их зелень такая сочная. А если стволы, как у березы, белые, в штрихах – красота необыкновенная.

Инна – пианистка. Она выиграла грант на обучение за границей (правительство ежегодно устраивает такие конкурсы) и получила три предложения: Германия, Америка и Россия.

– Я выбрала Россию, – говорит Инна, – потому что русская школа считается лучшей в мире. Рихтер, Флиер, теперь вот Кисин – ни с кем не могу их сравнить. Дома, до приезда в Россию, я достала записи концертов Якова Флиера – по ним и училась.

Инна побывала, кажется, на всех фортепианных концертах в Зале Чайковского, Большом зале консерватории. Однако ее интересы одной музыкой не ограничиваются.

– А какие потрясающие дворцы под Москвой: Архангельское, Абрамцево, Новый Иерусалим! Я много раз бывала также в православных церквях. Их величественная архитектура, богатое убранство внутри, а главное, иконы – все это потрясает. Я была в разных странах Европы, в Америке – нигде не ощущала так сильно Божественного присутствия, как в российских храмах.

Пэн Гуэй-ин (Нина), заведующая кафедрой русского языка университета Ченчжи, в России была несколько раз. Училась, защищала диссертацию, совершенствовала русский. И каждый свой визит начинала с музеев:

– В Москве – Третьяковка, в Санкт-Петербурге – Эрмитаж, Русский музей, Пушкинский дом. Многие туристы считают, что в каждом из них достаточно побывать по одному разу. И потом хвастают перед друзьями своими культурными познаниями. На самом деле эти сокровищницы искусства нужно посещать много раз, а экспонаты разглядывать подолгу. Только так можно понять красоту русской культурной традиции.

А еще Нина любит театр. В Большом, в Москве, и в Мариинском, в Санкт-Петербурге, она не пропустила ни одного спектакля, ни балетного, ни оперного.

Любит русский театр и Дэн Цзи-и (Илья), студент университета Ченчжи, изучающий русскую культуру. Правда, он предпочитает театры драматические:

– Где же лучше усваивать русский, как не в театре? – говорит он.

Впрочем, интерес к театру у него не только чисто утилитарный. Он вообще любит сценическое искусство, да и сам – актер-любитель. Я впервые увидела его именно в этой роли. Он играл в гоголевской «Женитьбе». Спектакль шел на сцене университетского зала во время так называемой «Русской недели».

Меня тронуло, с какой тщательностью молодые тайваньцы подбирали костюмы, строили декорации, пытались как можно правильнее говорить по-русски. Правда, я уже писала, что спектакль был все-таки «иностранным», то есть скорее тайваньским, нежели русским. Герои двигались более плавно, жесты их выглядели более закругленными, а интонации звучали смягченно, мелодично. Словом, явно чувствовался налет тайваньского колорита, который трудно изжить. Да и надо ли изживать? В этом колорите я увидела своеобразное обаяние.

– В Петербурге жизнь веселее, – делится впечатлениями Илья, – там больше театров и в них легче попасть. Чтобы купить билет на галерку, моих денег хватало. А в Тайбэе таких мест нет, да и вообще билеты стоят в два раза дороже.

(А мы-то ругаем наших театральных администраторов за высокие цены!)

Я интересуюсь у своих собеседников, как они в России питались. Все-таки тайваньская кухня сильно отличается от русской.

– Да, конечно, отличается. Мне там не хватало овощей и фруктов, – говорит Нина. – Но я готовила себе рис с капустой, помидорами, кукурузой. Конечно, это не так вкусно без тонг куа (земляная вишня), без имбиря, как это привыкла готовить моя мама. Но зато мне понравились некоторые русские блюда: маринованные грибы, квашеная капуста. Я раньше никогда не видела творога, когда впервые попробовала, думала никогда не смогу его есть. Потом привыкла, он мне стал даже нравиться. А к сметане я так и не привыкла. Еще у вас замечательное печенье – много сортов, я каждый раз покупала новый. Да, и коровье молоко. Оно вкуснее, чем в Тайбэе, только очень быстро скисает.

Пристрастилась к русским блюдам и Пин Куан-лин (Соня) – к борщу, щам, жареной картошке:

– Мне их готовила моя хозяйка, у которой я снимала комнату в Петербурге. Сначала она меня угощала жарким и котлетами. Но я призналась, что я вегетарианка. И тогда Нина Павловна стала готовить мне овощные супы, салаты, сырники, омлеты. Все это я ела с большим аппетитом. Нина Павловна вообще заботилась обо мне: следила, чтобы я не замерзла, не простудилась…

– Такое отношение к тебе в России было скорее исключением?

– Ой нет, что вы! Я была в Новгороде, Перми, Твери, и практически всюду чувствовала это участие. Когда я еще только собиралась в Россию, я представляла себе холодную страну с холодными людьми. Все оказалось не так. Нина Павловна относилась ко мне как к родной дочке или внучке – она уже пожилой человек.

– А мне тоже в Екатеринбурге вначале показалось, что я там совсем чужая, – вспоминает Се Цзунь-йи (Нина). – Языка я тогда еще не знала. Ни одного знакомого не было. Я подумала: неужели целый год придется жить в таком вот одиночестве. Но в тот же вечер меня пригласили к себе Маша и Андрей, они недавно поженились и им дали отдельную комнату. Маша испекла пирог с капустой, очень вкусный. И хотя мы плохо понимали язык друг друга, наше общение – глазами, улыбками, жестами, смехом – было очень теплым. Русские вообще теплые люди, и я в них это ценю.