– Да, это я, Мэрили Барбоу, – громко сказала она. – И я знаю тебя, Том Хигтинз. Мне надо было давно догадаться, что ты замешан в этих делах. Ты всегда был негодяем! Дональд тебя презирал. И я теперь тоже. Я получу огромное удовольствие, когда увижу тебя за тюремной решеткой.

– Поговори еще, как сейчас, и не доживешь до такого дня! Тогда ты ничего уже не увидишь, маленькая леди! – Хиггинз стянул с себя капюшон и взглянул на Мэрили. Человек с ружьем тоже потянулся было снять свой капюшон, но Том его остановил: – Не снимай! Так она не знает, кто ты. Ни к чему ей знать больше того, что она уже знает.

– Хорошо! Только что же нам с ней делать, а? Я ведь пока еще ни одной женщины не убил.

– Ты хочешь сказать, что никогда не совершил ни одного злодеяния? – У Мэрили не осталось ни малейшего страха, его сменил яростный гнев. – Мне в это трудно поверить! Тот, кто прячет свое лицо под капюшоном и терроризирует негров, – нет, такой человек не остановится перед убийством женщины! Ну, давай, взводи курок! Покажи, какой ты смелый!

Мэрили не заметила, как рука Хиггинза сжалась в кулак. И когда он ударил ее в лицо, она зашаталась. Мэрили наверняка тут же бы рухнула наземь, но Хиггинз схватил ее за плечо и очень больно его сжал.

– Так, проклятая сука! Сейчас же заткни свою глотку! Нам надо решить, что с тобой делать! И если ты не замолчишь, у нас может лопнуть терпение!

Мэрили ощутила во рту вкус крови, но это не уменьшило ее ярости.

– Давай же! Убей меня! Ну, убей!

Хиггинз снова ударил ее, и так сильно, что Мэрили упала.

Она с трудом могла сфокусировать взгляд, с трудом различала звуки, отчаянно стараясь побороть головокружение. Вдруг она поняла, что приехал кто-то еще. Все трое говорили тихо, ее слух с трудом улавливал их слова.

– За что ты ее ударил?

– Черт! Да ты бы слышал, что она тут говорила! Будь она проклята, истеричка!

– И это дочь Барбоу! Кто бы мог подумать, что она так с нами поступит?

– Теперь все становится куда понятнее с этими черномазыми, которые сбежали. Она подслушивала, а потом мчалась во весь дух, чтобы их предупредить!

– А зачем?

– У нее муж сражался на стороне янки, помнишь? Я слышал, что они защищали черномазых.

– Но как же она узнала про нас? Как разведала наши секретные пароли? Как узнала, где мы собираемся?

– Вот это-то меня и беспокоит больше всего. Кто-то ведь ей сказал! И сколько у нас еще шпионов? Вот что скверно. Очень скверно!

– Нет у нас времени думать об остальных шпионах. Сейчас надо заняться ею.

– Хочешь ее пристрелить?

Наступило молчание.

– Нет! Ее старик не простит нам этого!

В голосе говорившего звучали властные нотки, и Мэрили наконец-то узнала в белой фигуре Мейсона. Нет, он не позволит им ее убить!

Мэрили нутром поняла, что они что-то затевают. Она не открывала глаз, не желая, чтобы они знали, что она все слышала. Звон в ушах постепенно ослабевал, и боль тоже, Мэрили приходила в себя.

Она почувствовала, что ее связывают: руки заломили назад, запястья стянули узлом, рот заткнули тряпкой. Потом Мэрили грубо подняли и бросили поперек ее же седла, причинив резкую боль. Но она молчала, надеясь услышать хоть что-нибудь еще.

Конь пошел вперед. Скоро голоса мужчин отдалились от Мэрили настолько, что стало трудно различать слова. Они двигались куда-то вверх, в гору, по неровной местности. Несколько раз Мэрили казалось, что она вот-вот свалится с седла.

«Где же храбрый шериф Тревис Колтрейн? – с горечью подумала Мэрили. – Там, у домика на берегу ручья, занимается любовью с Элейн?» Мэрили все еще ревновала сестру, потому что та наслаждалась Тревисом так много ночей, а она, Мэрили, испытала это всего один раз.

Лошади остановились. Мэрили замерла. Голос Мейсона раздался совсем рядом:

– Оставим ее здесь. Про тебя она уже знает, так что сторожить ее будешь ты.

– И сколько же мне ее сторожить, черт побери? – запротестовал Хиггинз. – Мне надо землю свою обрабатывать. Я торчать здесь не могу.

– Придется, Хиггинз, подождать, пока я смогу связаться с нашими на западе штата. Нам нужна их помощь.

– А что они могут сделать? Убить ее? – саркастически заметил Хиггинз.

– Мне ни к чему ее убивать. Я только хочу убрать ее с дороги. Пока что она может донести только на тебя одного, Хиггинз. Конечно, ей известны наши пароли и место встречи. Но все это мы поменяем. Я договорюсь с членами западного клана, чтобы они взяли ее к себе, – продолжал Мейсон. Потом помедлил и засмеялся: – Уж они-то решат, что с ней сделать!

Хиггинз фыркнул и подхватил мысль Мейсона:

– Ты хочешь сказать, что они решат, чем с ней заняться! Она хорошенькая. Я бы и сам не отказался от такой!

Мэрили услышала глухой звук удара, а потом яростный крик Мейсона:

– Укороти свои руки, Хиггинз, черт побери! А не то я сам тебя пристрелю, ясно?

Наступило молчание. За ним тяжелое дыхание. И потом раздался голос Мейсона:

– Ладно! Мы друг друга поняли. Дело в том, что долго держать здесь дочь Джордана Барбоу мы не можем – как только обнаружат, что она пропала, он прикажет прочесать эти горы дюйм за дюймом.

– Тогда отчего не убить ее прямо сейчас и не покончить со всем разом?

Мэрили обмерла, потому что Мейсон замолчал, явно задумавшись.

– Нет, не стоит! Она достаточно хорошенькая, так что пусть уж лучше ею как следует попользуется западный клан. А что будет с ней дальше – это уже не мое дело. А брать грех на свою душу не хочу!

«Да у тебя никогда никакой души не было, мерзавец!» – подумала про себя Мэрили. Это все, на что она была способна в своем положении.

Она почувствовала, что ее поднимают с седла.

– Я останусь, – неохотно говорил Хиггинз. Мэрили поняла, что ее держит именно он. – Но только ненадолго. А ты поскорее договаривайся, потому что больше двух дней я здесь сидеть не собираюсь!

Стьюарт рявкнул:

– Будешь здесь до тех пор, пока я не дам тебе о себе знать!

Послышались звуки удаляющихся шагов. Значит, Мейсон ушел. Хиггинз пошел медленнее, ворча себе под нос. Мэрили отважилась открыть глаза. В этот миг небо озарилось дальней вспышкой молнии. Впереди себя Мэрили увидела большую черную дыру. Это был проход в пещеру, и они направлялись прямо к нему. Мэрили не имела ни малейшего представления о том, где сейчас находится. Ясно одно – где-то в горах.

Сверху раздалось урчание рыси. Мэрили невольно вздрогнула. Хиггинз засмеялся:

– А, ты очнулась? Ну и навлекла ты на себя беду! Спорю, тебе не хотелось бы, чтобы я лез в твои дела, так? – Он хрипло засмеялся, глядя на кляп во рту Мэрили. – Ну что ж! Обещаю, что скоро ты заговоришь, да еще как! Может, кое-кто, кого я не назову, очень хочет отправить тебя подальше и не выяснять, что же ты про нас знаешь. Но только не я! Вот так! Ты мне много чего расскажешь! А не захочешь рассказать, то очень пожалеешь! – со злой усмешкой добавил он.

Хиггинз одним рывком выдернул кляп изо рта Мэрили. Тряпка повисла у нее на шее.

Больше сдерживать свое презрение Мэрили не могла.

– Я не собираюсь тебе ничего говорить! А в беде ты, а не я! Если про вас все смогла узнать я, то сколько времени, по-твоему, понадобится шерифам, чтобы сделать то же самое? Они всех вас арестуют!

Хиггинз толкнул ее, и она неловко упала на землю, связанная по рукам и ногам.

– А вот это-то я и намереваюсь выяснить! Каким это образом, черт побери, ты столько про нас знаешь, а они нет? Конечно, мне наплевать на безмозглых шерифов. Я думаю, что после того, что с ними вчера ночью случилось, они сейчас на всей скорости скачут отсюда, задрав хвосты!

Мэрили замерла от ужаса.

– Что… что же вы с ними сделали?

– Выбили из них все дерьмо! – захохотал Хиггинз. – Я хочу сказать, задали им хорошего трепака! Кажется, старшему прострелили ногу, а Колтрейну разбили всю морду. Теперь им обоим долго не захочется совать сюда нос. А если и попробуют, пусть лучше убираются ко всем чертям! Иначе им не миновать пули! Не смей двигаться! – предупредил Хиггинз. – И не пытайся развязать веревки, все равно далеко тебе не уйти. Я скоро вернусь и устрою тебя поуютнее, чтобы нам можно было поговорить.