Тревис бросился к портье с такой яростью, что чуть не свалил нескольких человек. Прижав негра к стене, он закричал:

– Сукин ты сын! Откуда это, черт бы тебя побрал, ты знаешь, а? Откуда тебе известно, что это кости дедушки господина Харкорта?

– Он… он мне сказал, – задыхаясь, выдавливал слова портье. – Он мне сказал, что… что его дедушку похоронили здесь, на Гаити. Я услышал, что он проклят.

– Каким образом ты это услышал? – тряся портье изо всех сил, взревел Тревис. – Говори, чертов ублюдок!

– Барабаны. Эту историю передают барабаны. Они перестали бить лишь совсем недавно. Мистер Харкорт обречен, он уже мертвец. – Глаза портье укоризненно смотрели в лицо Тревиса. – Он вмешался в дела Барона Самеди, – с явным неодобрением заявил портье. – Вмешался из-за вас. И теперь за это заплатит, потому что Барон Самеди его проклял. А с вами они займутся позже.

Тревис ударил портье по щеке. Если бы его не оттащили, Колтрейн избил бы чернокожего мерзавца. Скорее всего этот ублюдок сам один из тех разрисованных сумасшедших, которые резвились в своем безумном танце. Его надо просто убить, чтобы вся эта свора узнала, что его, Тревиса, не запугать!

– Успокойтесь, Колтрейн, – уговаривал Джордж. – Мы об Элдоне позаботимся. Уведем его ко мне в комнату, а эти кости отсюда уберем. Вы же хоть немного отдохните. Судя по всему, у вас была отнюдь не легкая ночь.

Тревис смерил негра долгим презрительным взглядом и, спотыкаясь, направился к себе. Спрятав револьвер в кобуру, он взял свое ружье и вернулся в холл.

Толпа все еще не расходилась. Да черт с ними, горько подумал Тревис. Он все равно поедет в Санто-Доминго и найдет там Сэма. И очень скоро в его компании психов больше не будет. А Элдон Харкорт отоспится.

Тревис повернулся к толпе, одарил всех прощальным взглядом и побежал по ступеням вниз.

Старик в конюшне говорил на смешанном французско-креольском языке, и поэтому Тревис сумел понять, что Санто-Доминго находится отсюда милях в ста пятидесяти. Добираться туда лучше по морю, чем по суше. На лошади можно доехать дней за пять. Но все равно это будет быстрее, чем на корабле, который останавливается в каждом порту.

Тревис велел старику продать самую лучшую из его лошадей и самое хорошее седло. Все должно быть готово через час. Потом Колтрейн направился к ближайшей лавке купить кое-что на дорогу. Тревис рассматривал одеяло, когда сзади послышались тяжелые шаги. Он резко обернулся и вытащил револьвер.

– Можете это убрать на место, Колтрейн. Мы приехали с вами поговорить.

Тревис узнал двух адъютантов из комитета. Их звали Уолтон Тёрнер и Винсон Крейли.

– Сейчас в городе находится Орвил Бэбкок. Он прибыл из Санто-Доминго пару дней назад для проверки работы комитета. Он хочет вас видеть, – сообщил Тёрнер.

Тревис убрал револьвер. Его охватило раздражение.

– Да-а? А зачем личному секретарю президента Гранта понадобилось меня видеть?

Оба джентльмена обменялись смущенными взглядами. Наступило неловкое молчание. Винсон Крейли нервно откашлялся и сказал:

– То, что произошло прошлой ночью, Колтрейн, стало всем известно. Вы ведь знаете, здешние жители болтливы. – Он с надеждой взглянул на своего компаньона, словно призывая того поддержать разговор.

– Дело в том, Колтрейн, – заговорил Уолтон Тёрнер, – что все это дошло до ушей Бэбкока, и он хочет, чтобы вы ему изложили ситуацию сами.

Ответ Тревиса был сух:

– Никакой ситуации нет. И обсуждать нечего.

– Бэбкок так не думает, – быстро среагировал Уолтон.

Тревис засмеялся:

– Что это значит? Вы хотите сказать, что Бэбкок верит в эту чепуху о вуду?

– Черт, все не так просто, – отрезал Уолтон.

Ему не хотелось злить Колтрейна, потому что он хорошо помнил Тревиса с их самой первой встречи и был с ним осторожен. Нельзя сказать, что Колтрейн вызывал антипатию. Напротив, Уолтон им по-настоящему восхищался и был немало наслышан о многочисленных подвигах капитана в годы войны. Но что-то в самом облике Тревиса было такое, что заставляло держаться от него подальше.

– Президент Грант хочет приобрести Доминиканскую Республику для Соединенных Штатов. – Уолтон явно торопился кончить этот разговор. – Когда конгресс предложил Гаити и Доминиканской Республике нашу защиту, это вовсе не означало их аннексии. И именно поэтому президент и послал сюда Бэбкока и остальных членов комитета – они должны добиться мирного договора. Дела идут далеко не прекрасно. А то, что у вас произошло прошлой ночью, никак не может улучшить положение.

Винсон поспешил вмешаться:

– Поэтому Бэбкок и хочет с вами поговорить. Многие возмущены вашим поступком. Вы взбудоражили местное население.

Тревис в удивлении поднял бровь:

– Их возмущает то, что я не считаю для себя нужным верить в их вуду, или же то, что у меня была интрижка с туземкой? – Он покачал головой. – Осмелюсь предположить, что плоды этого острова вкусили многие из вас.

Оба советника снова переглянулись и слегка покраснели.

– Дело отнюдь не в этом, – произнес Уолтон. – Бэбкок послал нас за вами. Вы работаете на правительство Соединенных Штатов. И обязаны соблюдать вежливость и ответить на просьбу личного секретаря президента страны. Особенно после той шумихи, которую устроили прошлой ночью.

– Это я-то устроил шумиху?! – откинув голову, захохотал Тревис. – Да меня могли убить! Если бы не Элдон Харкорт, никто не знает, что бы могло случиться прошлой ночью.

Винсон вздохнул и умоляюще возвел руки к небесам.

– Послушайте, Колтрейн. Убить могли бы и нас, если бы такое произошло с нами. Но сейчас Харкорт находится в коме, как говорит врач. А туземцы шарахаются от нас всех, будто среди нас чума. Бэбкоку такая ситуация совсем не нравится, и он хочет с вами об этом поговорить. Он даже пригласил священника.

– Священника? – не веря своим ушам, переспросил Тревис.

– Да, священника. Он хочет объяснить некоторые здешние обычаи. А теперь поедемте с нами, хорошо? – Винсон выдавил из себя улыбку. – Мы слышали, вы собираетесь ехать в Санто-Доминго. Это прекрасно. Но ведь можно же потратить хоть пару минут и выслушать Бэбкока, верно?

– Но это вряд ли поможет Харкорту, – пробормотал Уолтон.

– Харкорт сам справится, – быстро сказал Тревис. – Он просто устал. Эта ночь была бурной.

Винсон стал терять терпение.

– Вы идете с нами или хотите, чтобы мы вернулись без вас и сказали Бэбкоку, что вам на все плевать?

Тревис согласился пойти с ними. Вскоре они поравнялись с небольшим деревянным строением, которое Орвил Бэбкок использовал для своего штаба во время пребывания в Порт-о-Пренсе. Снаружи сидели два чернокожих охранника с ружьями наперевес. Они с явным подозрением смерили взглядом проходившего между ними Тревиса. А ведь вполне вероятно, невольно подумал он, что и эти негры были среди тех идиотов в черном и алом, с разрисованными лицами, которых он видел накануне ночью. Да, хорошо бы отсюда убраться как можно скорее!

Винсон и Уолтон подвели Тревиса к двери кабинета и ушли. Колтрейн постучал и, услышав, как кто-то внутри откликнулся, вошел. Перед ним был темноволосый мужчина с угрюмым лицом. Он сидел за большим письменным столом, слева от него стоял священник. Тревис кивнул сидевшему за столом и резко спросил:

– Для чего это вы хотели меня видеть, Бэбкок? Я еду в Санто-Доминго повидать Сэма Бачера.

Достав трубку и набивая ее табаком из кожаного мешочка, Бэбкок как бы вскользь сказал:

– Сэм давно собирается выбрать время и заехать сюда, но я не мог предоставить ему такую возможность. Похоже, у нас там куда больше дел, чем у вас, работающих здесь, на Гаити. Никто из моих подчиненных ни разу не оказывался в такой… в такой щекотливой ситуации, связанной с туземцами, – добавил он со значением.

Тревис оглядел скудно обставленную комнату, увидел стул, развернул его, сел лицом к спинке и, посмотрев с усмешкой на Бэбкока, произнес: