Тревис лежал на постели. Его комната в гостинице была маленькая и обшарпанная. Колтрейн вслушивался в шум непрекращающегося дождя. Горячая ванна, приличная еда и полбутылки рома, размышлял Тревис, могут творить чудеса. А теперь можно погрузиться в столь долгожданный сон. Когда наступит утро, он отправится в Санто-Доминго. Он должен непременно разыскать Сэма. Выругав себя за то, что не сделал этого раньше, он тут же разозлился на друга – почему Сэм к нему сам не приехал? Наверное, был занят очень важной работой – он не из тех, кто сидит сложа руки.

Вот так, ожидая, когда на него снизойдет сон, Тревис мог спокойно обо всем подумать. Почему ему так хочется немедленно разыскать Сэма? Да и вообще, вряд ли было разумным уезжать из дому. Китти вела себя в последнее время как-то странно. Но черт побери, он был настолько подавлен и раздражен, что не стал выяснять тому причины. Что-то ее сильно беспокоило. Будь все проклято! Отчего же он даже не попытался выслушать ее? Ведь они расстались чуть ли не врагами! И что же, снова спрашивал себя Тревис, заставило ее вести себя так странно?

Веки у Колтрейна потяжелели, потом сомкнулись. Он заснул. Но лишь на мгновение. Внезапно его словно что-то толкнуло; он проснулся и уставился в окно. Было темно. Наверное, прошло немало часов. Дождь немного утих, но раскаты грома не прекращались. Еще в полусне Тревис повернулся на бок и подумал, что, пожалуй, вот-вот разразится сильная гроза. Однако он так устал, что ему было не до погоды – пусть с небес низвергнется хоть целый океан, а он собирается снова заснуть. Гром становился все сильнее и был настолько ритмичным, словно били барабаны, но Тревис слишком устал, и вслушиваться в эти звуки не было сил.

В дверь резко постучали, и Колтрейн проснулся окончательно. Он сел и раздраженно заорал в темноту:

– Кто там, черт побери?

– Элдон Харкорт, – донесся сквозь дверь испуганный голос. – Колтрейн, мне надо с вами поговорить. Впустите меня.

Терпение Тревиса лопнуло.

– Будь все проклято, Харкорт! Я не собираюсь больше слушать о ваших идиотских предрассудках! – заорал он. – Уходите и дайте мне спать, иначе я вас пристрелю!

– Это барабаны. Разве вы не слышите? – Голос у Элдона звучал почти истерически. – Этой ночью они отбивают особый ритм. Я знаю, что это значит. У моего деда был такой же барабан, как у них, и он мне показывал разные барабанные ритмы.

Тревис закрыл лицо руками и устало спросил:

– Так какую же песню отбивают они этой ночью, Харкорт? – Ему действительно было все равно. Хоть бы Элдон поскорее ушел! Конечно, им движут самые добрые чувства к нему, Тревису, но какого черта он поднимает его среди ночи!

– Это тот барабанный бой, который они применяют для ритуала Барона Самеди. Дело скверное, Тревис. По-настоящему скверное. Я вам рассказывал про этот ритуал. Барон Самеди – король кладбищенских духов. Этот барабанный бой длится уже больше часа. Если я правильно помню все, о чем говорил мне дедушка, сегодня ночью состоится жертвоприношение!

Тревис поднялся, подошел к двери и широко ее распахнул. Элдон стоял бледный как полотно. Глядя на него, Тревис понял, что тот до смерти напуган. Хлопнув Харкорта по плечу, Тревис втянул его в комнату.

Закрыв дверь, он уставился на гостя, зло грозя ему пальцем:

– А теперь послушайте меня, Харкорт. Чертовски жаль, но было бы куда лучше, если бы я вам никогда ничего не рассказывал, потому что, похоже, это произвело на вас болезненное впечатление. Жаль, что вы этого не понимаете сами.

Элдон протянул к нему руки:

– Умоляю, Колтрейн, послушайте меня! Вам грозит опасность. Закройте покрепче двери и окна и проверьте, заряжены ли ваши пистолеты. А утром немедленно отсюда уезжайте. Они за вами придут сегодня ночью. Я это твердо знаю. Вслушайтесь! – Глаза Элдона были широко раскрыты, и, на миг замолчав, он воскликнул: – Барабаны стучат все громче и громче! Вы их слышите? А сейчас они бьют еще громче. Скоро придут сюда.

Тревису стало Элдона жалко. Стараясь говорить как можно мягче, он произнес:

– Дружище, я впустил вас, чтобы попробовать вас успокоить, пока вы не разбудите всю гостиницу и вас не отправят туда, где держат сумасшедших. Верьте мне, когда я говорю, что ничего не боюсь. Я тронут вашей заботой о моем благополучии. Но мне бы хотелось, чтобы в мои дела вы не вмешивались.

– Вы утром уедете отсюда? – в волнении спросил Харкорт. Лоб его покрыла испарина.

– Я отправляюсь в Санто-Доминго, чтобы разыскать своего старого друга Сэма Бачера. По-моему, я вам о нем говорил. Он там работает в комитете. Так что уезжаю я не из-за какого-то там вуду. А теперь не могли бы вы отсюда убраться и дать мне хоть немного поспать?

Элдон опустился в расшатанное кресло – единственный предмет мебели в комнате, не считая кровати и стола рядом с ней. Лицо его было по-прежнему бледным. Его так трясло, что было слышно, как стучат зубы.

– Позвольте предложить вам что-нибудь выпить. Вы меня, признаться, выводите из себя! – с отвращением произнес Тревис, направляясь к столу, на котором оставил бутылку рома. Взяв ее, Колтрейн удивился: накануне он выпил не так уж много – бутылка была почти полной. Прекрасно! Ведь, Бог свидетель, после речей этого чудака Тревис по-настоящему заслужил еще один стаканчик.

Но ни стаканов, ни рюмок у него в комнате не было. Поэтому Тревис сделал большой глоток прямо из бутылки и передал ее Элдону, который последовал его примеру.

– А теперь не хотите ли пойти к себе, чтобы немного поспать? – мягко спросил Тревис.

Элдон неохотно кивнул и, сделав еще один глоток, вернул бутылку Тревису.

– Я старался как мог, но вы меня не стали слушать. Придется мне самому вас спасать.

Тревис поднял бровь:

– Так! И каким же это образом?

– Я пойду к себе в комнату, возьму ружье и буду сидеть перед вашей дверью до утра, – просто ответил тот. – Я знаю, что здесь произойдет. Что они для вас приготовили. Раз вы не желаете сами себя защищать, мне придется это сделать за вас.

Тревис засмеялся, но тут же себя за это возненавидел. В конце концов, Элдон искренне за него волнуется.

– Почему вы чувствуете за меня такую ответственность? – из чистого любопытства спросил Тревис.

– Вы такой же человек, как и я. Вы никак не хотите понять, что вам угрожает огромная опасность. Я знаю, что такое вуду. Я в него верю. Я бы никогда себе не простил, если бы просто ушел и оставил вас одного расхлебывать последствия вашего дикого упрямства. Ведь речь может идти о вашей жизни!

Теперь Элдон уже не дрожал и говорил вполне спокойно. Ром свое дело сделал, подумал Тревис.

– Почему же тогда вы не идете в местную полицию, если вас это так волнует? – вдруг спросил он. – Я хочу сказать, что если эти туземцы действительно собираются причинить мне зло, то почему бы не обратиться прямо к шерифу или как он у них тут называется?

Элдон закинул голову и резко захохотал:

– Вы идиот, Колтрейн! Вы полагаете, что в это дело захотят вмешаться местные власти? Они ведь уже не первый раз слышат этот бой барабанов. И некоторые из них, наверное, даже знают, кого пометили сейчас, но ни один из них вмешиваться не станет. Иначе они навлекут на себя гнев лоа, а этого, будьте уверены, им совсем не хочется. Какое там! Закон не станет вмешиваться в магические действия жрецов. Когда лоа желает наказания, когда гневаются души мертвых и требуют, чтобы их ублажали, никто на пути такого наказания встать не решится, Колтрейн. Никто!

Все, с Тревиса хватит. Вдруг он почувствовал, что ром нагнал на него сон. Спать хотелось так, словно Тревис вообще никогда не спал. Да и какой смысл слушать пьяную болтовню? Колтрейн открыл дверь и широким жестом указал Харкорту на выход:

– Уходите. Отправляйтесь спать или, если хотите, сидите у моей двери всю ночь напролет. Как вам угодно! Меня это не волнует. Единственное мое желание – хоть немного поспать. Вашей чепухи я за эту одну ночь наслушался вдоволь.