Погибло счастье и любовь…
Удар о камни членов нежных, —
И обагрила девственная кровь
Цветы магнолий белоснежных!..[24]
Первая
Молчи — король!
(Входит Сильвио, придворные и Шут).
Сильвио
Всему граница есть —
Вина, любви не вечно опьяненье —
Вот в чем беда — спать, пить и есть —
Нельзя всю жизнь без пресыщенья.
И надо чем-нибудь наполнить скучный день,
Бессмысленный и длинный.
Чего бы пожелать? В душе моей пустынной
Все тихо; говорить и думать лень,
И я теперь готов завидовать животным,
Их грубым радостям, простым и беззаботным.
Тоска! О если б кто-нибудь нашел
Источник свежих новых упоений,
Нетронутых, безвестных наслаждений,
Я разделил бы с ним порфиру и престол![25]
Слуга
продолжение
второй И царь, твой батюшка, нас жаловать изволил.
реплики Слуги И слуг, — дай Бог ему здоровья, — никому
(«Чего / Беречься Он оскорблять бы не позволил, —
мне…» и т. д.) Ни даже сыну своему.
Слуга
перед
началом третьей Спроси, в кровавой сече
реплики Слуги Когда-нибудь, перед лицом врага,
(«Мой долг Дрожал ли старый твой слуга?
свершу…») Ему ль унизится до рабской льстивой речи!
После Слуга
ст. 4 в монологе
Старого Слуги: Она мне сердце жжет и рвется на свободу!
«Молчать мне ………………………………………………
поздно…»
(вм. cm. 5–8)[26]
Сильвио
Держи его, палач!
Слуга
Палач не нужен…
Я стар, и хил, и безоружен.
Но, видишь, радостью горит мой взгляд,
И слезы светлые в глазах моих дрожат:
Всю правду я сказал, как совесть мне велела,
И так теперь легко, и что мне муки тела, —
Нет! Счастья у меня не можешь ты отнять,
И мне не страшен мрак могилы.
Благодарю тебя, Господь, что дал мне силы
Мне, недостойному, за правду постоять!..
А ты, безумец, знай, — не защитят от Бога,
Ни грозные полки, ни шайки палачей,
Господень гром найдет и за стеной чертога
Тебя, убийца и злодей!..[27]
Сильвио
Так вот тебе, умри!
(Закалывает слугу).
Слуга
Умру за правду Божью!
Придворные
Спасайтесь, горе нам!..
(Разбегаются, на сцене остаются только Шут и Сильвио).
Сильвио
(над трупом старика)
Проклятый пес издох!
Уж холодеет труп; а жаль, что я не мог
Упиться досыта его предсмертной дрожью.
Нет, то ли дело барс иль раненый медведь:
У нас в лесу — так есть на что смотреть,
Чем насладиться: зверь, от боли воя,
Измученный, облитый кровью весь,
Без судорог отчаянного боя
Мне жизни не отдаст! А здесь —
Чуть пальцем тронешь их — покорно и бездушно
Трусливые, как зайцы, мрут они,
Так под секирой валятся послушно
Червями съеденные пни.
(Встает, чтобы уйти и ногою отталкивает труп старика).
Прочь, падаль мерзкая, с дороги!
(Входит Базилио).
Базилио
Кровь на руках его — о боги!
Мой сын — убийца; прав ваш приговор
Святые звезды! Горе и позор!..
Сильвио
Уйди, оставь меня.
Базилио
Так вот слепая сила,
Царящая над участью людей!
Так вот судьба!.. Она твой разум ослепила,
Мой сын, молю тебя, не отдавайся ей!
Борись, дитя мое!..
после Сильвио
последнего ст.
в монологе И ты в глаза смотреть мне смеешь,
Сильвио: И не дрожишь, и не бледнеешь!
«Не рок и не Или твой сын, отец, до мщенья не дорос.
светила…»
Базилио
Дитя, не оскорбляй моих седых волос…
Сильвио
Седые волосы, любовь и добродетель…
Неправда ли за них я должен все простить?
И не прикажешь ли мне голову склонить
К твоим стопам, мой царь и благодетель?
Так знай: одна лишь страсть — закон души
моей,
Я голос крови презираю,
И что мне власть отца, и что мне суд людей,
Их трусости в лицо мой вызов я бросаю.
Вас, сумасшедших стариков
Щадить нельзя, и я на все готов,
И перед кровью не бледнею…
О, проучить я вас сумею —
Упрямых старых дураков!
(Король уходит).
После Сильвио
последней Постой!
реплики Базилио Что молвил ты, старик? Зловещая угроза
(Короля) («Мой сын, В душе отозвалась смятеньем и тоской…
Ты опьянен») Что, если прав отец, и власть моя лишь греза,
И только снится мне, что Сильвио-дикарь
На троне золотом великий государь?..
Но нет! Ведь Божий мир не призрак, не виденье,
Еще я скиптр держу, еще я грозный царь…
А если так — зачем, зачем в душе сомненье?
О, я действительность так крепко охвачу
Всем существом моим, прижму ее так смело
К груди, как теплое, трепещущее тело,
Прильну устами к ней, из рук не отпущу,
Пока в душе моей не заглушу сомненье
И не почувствую, что жизнь не сновиденье, —
А плоть и кровь… Я докажу себе,
Я докажу мечом вселенной и судьбе,
Что я воистину — король!
(Уходит).
Шут
(один, над трупом слуги)[28]
Шут
В порыве смелом
С улыбкой на устах ты умер, как солдат,
Лицом к лицу с врагом, усопший бедный брат.
А я, пока злодей над беззащитным телом
Глумился, я молчал, молчал стыдом объят,
О горько мне — тебя старик, Клотальдо вдохновенный,
Любит<ель> простоты и девственных лесов,
Гонитель знания и мысли дерзновенной,
И книг, и душных городов, —
Привел бы я сюда, чтоб ты, очам не веря,
Взглянул на бешеного зверя,
На первобытное дитя твоих дубров.
Дикарь твой муками сознанья не томился,
Но смел ли бы ты в нем признать ученика,
Когда возлюбленный питомец твой глумится
Над мертвым телом старика?
Седьмая картина
Пир[29]
Сильвио
Песни, песни, Беатриче!
Но не краткой и унылой,
Нет, чтоб в ней, как в бранном кличе
Все дышало грозной силой!
между Беатриче
ст. 12 и 13 Хорошо тебе бледной весталкою быть,
монолога О заря, ничего не желать, не любить
Беатриче: «Что Хорошо тебе, чистой богине,
боитесь…» Презирать наше счастье, над миром царя,
и т. д. Ты улыбкой бесстрастья сияешь, Заря
И сиять будешь вечно, как ныне.
Мы же, — мы на земле лишь мгновенье живем,
Так чего нам стыдиться? Скорее возьмем
Все, что взять только можно от жизни!
Озаряй же, денница, мне радостный лик,
Я очей пред тобой не склоню ни на миг, —
И, не внемля твоей укоризне,
Я пороком моим насладиться спешу,
