Женщины сварили похлебку и стали ухаживать за Дакуином. Они напоили его отваром из лекарственных трав, чтобы «остудить кровь», потом вырыли канаву в песке и уложили в нее юношу. Для сломанной руки вырыли еще одну канавку поменьше, обложили руку горячей кашей и шелковистой шелухой огромной луковицы, а сверху засыпали сырым песком.

Между тем Кару и с ним два охотника отправились за шкурой льва, а Суолла уселась на землю подле Дакуина и стала отгонять от него мух. Одна из старух напоила юношу снотворным напитком, и он, бормоча что-то об ивах, пчелах и деревьях, крепко заснул.

Когда Кару принес шкуру и рассказал о стреле, вонзившейся в язык льва, бушмены вспомнили одного из великих своих предков — Хэйт си-Эйбиба — и предположили, что он в лице Дакуина возродился к жизни.

Действительно, Кару со своей семьей прибыл в страну мирную, где можно было жить, не опасаясь нападений кафиров. Эта мирная страна была столь негостеприимна и столь бесплодна, что пастухи и земледельцы не считали нужным изгонять отсюда кочевое племя охотников.

Подобно павианам, обитающим среди неприступных скал, подобно диким собакам и леопардам, которые выбирают своим пристанищем глухие логовища, бушмены, отступившие к границам пустыни, были временно оставлены в покое.

И, подобно леопарду, были они неукротимы и свободны.

Они бежали от парализующей дисциплины цивилизации и, защищая свою свободу, переносили тяжкие невзгоды и лишения, которые подтачивали их и обрекали на смерть. Так разрушается песчаник от действия ветра, перепадов температуры, солнца и дождя.

Они вели борьбу, в которой все шансы были против них. Такую же борьбу ведет леопард, но следует отметить, что с годами он становится все более и более опасным противником для человека.

Было время, когда охотники презирали леопарда, как легкую добычу, и называли его большой кошкой, но за последние двадцать лет леопарды чаще, чем львы, становились виновниками гибели охотников в Южной Африке. Похоже на то, что этот зверь преодолел страх перед человеком, освоился с навыками своего врага и научился ему противостоять.

Этим я конечно же не хочу сказать, что бушмен по природе своей близок дикому зверю. Отнюдь нет! Бушмен наделен даром воображения, освещающим его жизнь. Маленький охотник, преисполненный гордости, рассматривал явления природы как дань, выплачиваемую человеку. Солнце, луна и звезды таинственно участвовали в его жизни. Ветер, деревья, животные были ему братья. В заре видел он близкого друга, ночь считал врагом, которого следовало умилостивить. Внутренние органы бушмена вели, по его мнению, свою самостоятельную жизнь и предупреждали его об опасности.

Хотя не было у него литературы, однако весь мир являлся его книгой. Не имея регулярных занятий, он не проводил дни в праздности. Он был добр к детям и старикам и верен своему племени.

Его жилище, оружие, украшения, домашняя утварь, все необходимые ему вещи были сделаны его руками. Свою крохотную хижину он покрывал шкурами убитых им животных; из глины, сухих тыкв и страусовых яиц делал горшки; грудная кость страуса служила ему тарелкой. Он в совершенстве изучил нравы окружающих его животных, и в этом отношении ему могут позавидовать естествоиспытатели цивилизованных народов.

Он был охотником, постигшим все тонкости своего ремесла, и он бесстрашно отступал перед силой.

Залечив свои раны, Дакуин взял в жены Суоллу и поселился с ней в хижине, покрытой шкурой льва, которого он убил. Было у них еще несколько шкур; Суолла сделала их мягкими, втерев в них жир и золу, и они служили им постелью. Снаружи, слева от входа, находился очаг из глины, справа — место для гадальных костей. Домашней утвари было немного: горшок для супа, тыквенная бутылка, пять страусовых яиц для воды и несколько черепашьих щитов.

Утром и вечером Суолла варила суп, заправляя его «бушменским рисом» — муравьиными куколками и съедобными луковицами. Днем она собирала лекарственные травы и ядовитые растения; из сока этих растений приготовлялся яд для стрел. На Дакуине лежала обязанность доставлять мясо.

Это было нелегко. Приходилось делать большие переходы, подстерегать добычу, преследовать раненое животное или расставлять западни и рыть ямы-ловушки. Иногда несколько человек охотились сообща. Если в лагере мяса было много, устраивали пиршество; мужчины плясали, а женщины сидели и хлопали в ладоши. Иногда женщины рассказывали легенды о богомоле, о водяных лилиях, о ветре, дожде и молодом месяце, и в каждой легенде главным действующим лицом был бушмен.

Среди песчаных холмов была одна ложбина, усеянная круглыми камешками, — красными, черными и белыми, — блестящими, как звезды.

По словам одной мудрой женщины, сюда упали с неба звезды. А звезды — это стрелы, которыми «хранители месяца» хотели прогнать ночь. Но другая женщина возразила, что некогда эти камешки находились в животе «отца крокодилов» и перемалывали пищу; он их выплюнул, когда отправился в дальнее путешествие, к реке Гарип.

Дело было так: высохло болото, где жил тот крокодил. Когда настала засуха, он глубоко зарылся в грязь и только нос высунул на поверхность. Крокодил был такой большой, что на спине его, покрытой грязью, вырос тростник, и издали животное походило на островок. Солнце опаляло землю, горячий ветер шелестел в сухой траве, грязь затвердела и потрескалась. Водяные птицы, которые ухаживали за крокодилом и чистили ему зубы, вынимая кусочки пищи, застревавшей между ними, решили покинуть болото. Но раньше чем улететь, они постарались разбудить крепко спавшего крокодила и долго хлопали крыльями перед самым его носом. Наконец он проснулся и высунул голову из грязи. Тогда птицы сказали ему, что вода высохла, все живое умерло, и в воздухе стоит запах гниения. Он должен покинуть эти края и идти навстречу солнцу; но только после многих дней пути увидит он воду. Предупредив крокодила, птицы стали кружиться над его головой и кричать: «Следуй за нами! За нами!» И постепенно крокодил начал понимать, что говорят они ему. В его глазах, тусклых и сонных, загорелись зеленые огоньки. Он потянулся всем телом, разбрасывая комья грязи; потом выполз из ямы и долго катался в песке, чтобы очистить тело от прилипшей к нему тины и гниющих корней. Работая хвостом, как лопатой, он покрыл себя с головы до ног песком, чтобы защититься от солнца. Когда вечерний ветер пронесся над раскаленной землей, крокодил отправился в дальний путь. Направлялся он к холодным водам Гарип.

Всю ночь он полз, а утром, когда солнце послало на землю палящие стрелы, он снова засыпал себя песком и отдыхал до вечера. На второй день он не нашел песку, чтобы защитить себя от солнца. Тогда изрыгнул он камешки, накопившиеся у него в животе; их было так много, что они покрыли его с головы до хвоста. Вот почему ложбина среди песчаных холмов усыпана блестящими камнями.

— А что сталось с великим крокодилом? — спросила Суолла, внимательно слушавшая рассказ старухи.

— На третью ночь он почуял воду и вздохнул с облегчением. И дыхание его рассекло скалы. Вот почему между холмами и рекой Гарип находится глубокое ущелье.

Маленькие бушмены любовались блестящими камешками и часто засовывали их в рот, чтобы остудить язык. Белые камешки сверкали на солнце и отливали всеми цветами радуги. Но бушмены не знали, что они имеют огромную цену. Для своих ожерелий они пользовались другим материалом: когтями убитых зверей, черными и красными семенами, пластинками, вырезанными из скорлупы страусового яйца. Впрочем, эта ложбина часто посещалась бушменами, так как здесь можно было найти твердые камни, которые служили ножами.

В ущелье, образовавшемся от вздоха крокодила, струился ручеек. У берегов его росли водяные лилии и красные цветы на толстых стеблях. Приходя сюда за водой, бушмены часто видели сидящего на зеленой ветке богомола с молитвенно сложенными передними лапками.

Старухи сплетали бесконечные сказки о богомолах и о водяных девушках, которые превратились в цветы и, покачивая головками, толковали шепотом о сестре своей Заре и о брате Дожде. Все, что они видели, все, что их окружало, имело близкое к ним отношение. Даже заяц, которого они выгнали из кустов или из расщелины, приходился им родственником. Впрочем, это нисколько не мешало женщинам-бушменкам охотиться за зайцами и гонять их по солнцепеку, пока они не погибали от стрел солнца. Отправляясь гурьбой на прогулку, женщины не забывали о своих обязанностях; гуляя, собирали они травы, коренья, «бушменский рис» или расставляли силки для птиц.