Дику стало невмоготу в номере. Он предвидел бессонную ночь. Может быть, прогулка успокоит расходившиеся нервы. Накинув на плечи пиджак и зажав в зубах дымящуюся трубку, он вышел на улицу.
Здесь веял легкий ветерок, но и он был горячим. Однако духоту уносил. Да, это тебе не Багио, усмехнулся Дик. Почему судьба всегда распоряжается так, что место, где тебе хорошо, — как мимолетная награда? Его всегда приходится покидать, так же как и людей… И тогда рвутся невидимые нити, больно отзываясь в сердце. Джейн… Они так хорошо летели в самолете. Болтали о пустяках, потому что она ловко уходила от серьезного разговора и ни за что не хотела говорить, почему летит с ним, потягивали коньяк и кофе, курили, поочередно затягиваясь одной сигаретой, как влюбленные школьники. И потом, когда пересели в вертолет, чтобы добраться до этого богом забытого городишки, было все хорошо. А когда Дик вслед за ней спустился с вертолета на землю, перед ним вдруг вырос на удивление толстый филиппинец. Дик налетел на него, и тот долго и причудливо извинялся, преграждая дорогу. И когда отступил, наконец, в сторону, Джейн не было. Она будто растворилась в раскаленном ослепительным солнцем воздухе, искажающем все предметы. И вот уже вторую ночь Дик ищет ее. Ищет, впервые за много лет не решаясь признаться себе в самом сокровенном. Старею, подумал он. Последний всплеск эмоций. Говорят, он самый мучительный.
Багровая луна зловеще моргнула в разрыве туч над низкими крышами, края которых загибались кверху, как поля старинных шляп. Городишко был маленький, сугубо захолустный, утопающий в садах. Военная база вдохнула в него новую жизнь. Появились две гостиницы, на узкие улицы, освещаемые по ночам ядовито-желтыми ртутными лампами, лег асфальт. Днем здесь шатаются черноволосые, узкоглазые и толстогубые парни и девушки, воткнув в уши наконечники плейеров и старательно копируя своих заокеанских сверстников. Но сейчас улицы были пусты.
Дик дошел до перекрестка. Метрах в двухстах налево мрачно горбилась железобетонная ограда базы. Направо, примерно на том же расстоянии, полыхали неоновые огни бара. Там музыка, женщины, может быть, Джейн… Он выколотил трубку, сунул ее в карман и повернул налево.
База стояла на берегу, и самолеты заходили на посадку с океана. Как раз сейчас, ощетинившись огнями, с оглушительным ревом скользил по глиссаде бомбардировщик, похожий на доисторического летающего ящера. И Дик поймал себя на мысли, что под этот шум можно было бы попытаться перемахнуть через ограду. Он усмехнулся: раньше он ни минуты не колебался бы, а сейчас… Годы не те, да и что это даст? Все равно он но попадет в вертолет. И до Таникавы не доберется, а прямым ходом угодит в кутузку. А дальше — высылка под конвоем в Штаты, судебный процесс, приговор… И никакой надежды снова увидеть Джейн. Нет, будем уповать на Кертиса. Но когда теперь удастся с ним поговорить? Время-то уйдет. А необходимо сейчас, в ближайшие дни, дать репортаж в газету. Но для этого надо попасть на место действия — к черным пальмам, куда он уже летал с бравым сержантом. Только где это? Он тогда даже не удосужился по солнцу определить направление. Хотя что это ему сейчас бы дало? Ну, предположим, нанял бы он вертолет на гражданском аэродроме… Стоп! А это идея. Можно ведь идти за лидером, час отлета сержант сообщил. И про гражданский вертолет упомянул. Было у него, значит, что-то на уме. Возможно, крепко обиделся на полковника Стивена. И правильно обиделся: негоже так кричать на старого служаку. Нет, совсем не зря сказал сержант про самолет на Манилу: понимал, что Дик не улетит. С местного гражданского аэродрома большие самолеты не поднимаются: нет бетонных полос. Они за сто миль в другом городе. И до них добираются отсюда вертолетом. Куда ни кинь — везде вертолет. Молодец сержант! Но как осуществить эту идею? Внезапно Дика осенило. Чертыхнувшись, он почти бегом направился обратно — к бару. Как же он упустил, что здесь, возле базы, должны постоянно ошиваться механики и другой обслуживающий персонал? А может, и пилоты, стремящиеся провести вечер в женском обществе. Ведь за ограду гражданских не пускают, а в военном баре никаких удовольствий, кроме выпивки, нет. А вдруг повезет и он натолкнется на того самого, знакомого по Вьетнаму пилота. Подпоить его и выведать координаты. Знакомого пилота в баре не было. И среди немногочисленных посетителей Дик не заметил ни одного в военной форме. Очевидно, всех свободных от дежурств не пустили сегодня в город. У Дика по спине прошел холодок, когда он подумал, что на казарменное положение переведена не только спецгруппа, но и вся база. Какое же значение придается послезавтрашней операции!
Этот бар не претендовал на первоклассный разряд. Стены, выложенные половинками бамбуковых стволов, искрились под тяжелой люстрой. Два вентилятора под потолком тихо шелестели крыльями, скорее разгоняя по помещению жару, чем навевая прохладу. Половина столиков была свободна. За остальными сидели филиппинцы, в основном пожилые. Женщин не было, одни мужчины. Ни шума, ни музыки — только тихая певучая речь да изредка слабый звон бокалов. У стойки никого, лишь одинокий бармен лениво перетирал кофейные чашечки. Дик уселся на высокий вращающийся табурет, заказал порцию чистой, без содовой.
Бармен, тучный, с отекшим белесоватым лицом, на котором казались лишними редкие усики, будто демонстрировал пренебрежение к европейцу. Даже не застегнул белую полотняную куртку, с безучастным видом подтолкнул к нему бокал, чуть не расплескав содержимое, и, отойдя в другой конец стойки, принялся колдовать над шейкером. Дика удивило такое поведение. В любой стране мира бармены, наоборот, демонстрируют радушие, особенно когда клиентов явный дефицит. В конце концов приветливая улыбка — это такая же служебная форма бармена, как полотняная куртка. А здесь, похоже, еще не забыли антиамериканские выступления, хотя когда это было. Впрочем, мало ли от каких причин человек бывает не в духе.
Потягивая мелкими глотками виски и попыхивая трубкой, он впал в странную апатию. Судьба повернулась против него, и теперь ему было на все наплевать. Он выложился до конца, и если ничего не получилось — не его вина. А босс может катиться ко всем чертям.
Легкое прикосновение к плечу заставило его лениво повернуть голову. Перед ним стояла Джейн. Стояла как ни в чем ни бывало, очень изящная и красивая. В бордовом брючном костюме она казалась выше ростом. Ее черные волосы слабо шевелились под вентилятором, черные глаза улыбались. Дик, не шевелясь, разглядывал ее, и на его лицо против воли наползала глупо-радостная улыбка.
— Рада вас видеть, Ричард, — нараспев сказала она, впервые называя его по имени. — Надеюсь, вы предложите мне бокал дайквири?
Она села на соседний табурет, аккуратно поддернув брюки. А бармен уже торопливо протягивал ей бокал, улыбаясь до ушей, отчего усики его встали дыбом. Но Дик заметил, что пальцы, подававшие напиток, слегка дрожали.
Джейн взяла дайквири, поблагодарив кивком бармена, но пить не стала, а подумав, пошла к самому дальнему столику в углу, жестом пригласив Дика следовать за собой. Свет люстры почти не доходил сюда. Вынув из сумки пачку сигарет и подождав, пока Дик щелкнет зажигалкой, она начала неторопливо прихлебывать зеленоватую жидкость. Все это молча, не глядя на своего спутника. Она ждала, что он заговорит первым. Он усмехнулся про себя: этот прием в Европе хорошо известен. Нет, он не даст ей преимущество. Шестым чувством Дик ощутил, что сейчас перед ним другая Джейн — настоящая. И придется вести с ней трудную игру. Если он проиграет эту игру — потеряет Джейн.
Девушка это поняла. Глаза ее помрачнели. Сильно вдавив окурок в пепельницу, она холодно сказала:
— Мне казалось, я заслужила некоторое внимание с вашей стороны, мистер Браун. Между тем, вы даже не поинтересовались, куда я пропала, сойдя с вертолета.
— Ошибаетесь, — в тон ей ответил Дик. — Я обошел все гостиницы этого города, благо их всего две. И ни в одной вас не оказалось.
— Такому опытному репортеру найти приезжего человека в маленьком городе ничего не стоит. Значит, вы просто не хотели.
