17 октября 1907 «И я провел безумный год…» И я провел безумный год У шлейфа черного. За муки, За дни терзаний и невзгод Моих волос касались руки, Смотрели темные глаза, Дышала синяя гроза. И я смотрю. И синим кругом Мои глаза обведены. Она зовет печальным другом. Она рассказывает сны. И в темный вечер, в долгий вечер За окнами кружится ветер. Потом она кончает прясть И тихо складывает пряжу. И перешла за третью стражу Моя нерадостная страсть. Смотрю. Целую черный волос, И в сердце льется темный голос. Так провожу я ночи, дни У шлейфа девы, в тихой зале. В камине умерли огни, В окне быстрее заплясали Снежинки быстрые — и вот Она встает. Она уйдет. Она завязывает туго Свой черный шелковый платок, В последний раз ласкает друга, Бросая ласковый намек, Идет… Ее движенья быстры, В очах, тускнея, гаснут искры. И я прислушиваюсь к стуку Стеклянной двери вдалеке, И к замирающему звуку Углей в потухшем камельке… Потом — опять бросаюсь к двери, Бегу за ней… В морозном сквере Вздыхает по дорожкам ночь. Она тихонько огибает За клумбой клумбу; отступает; То подойдет, то прянет прочь… И дальний шум почти не слышен, И город спит, морозно пышен… Лишь в воздухе морозном — гулко Звенят шаги. Я узнаю В неверном свете переулка Мою прекрасную змею: Она ползет из света в светы, И вьется шлейф, как хвост кометы И, настигая, с новым жаром Шепчу ей нежные слова, Опять кружится голова… Далеким озарен пожаром, Я перед ней, как дикий зверь… Стучит зевающая дверь,— И, словно в бездну, в лоно ночи Вступаем мы… Подъем наш крут… И бред. И мрак. Сияют очи. На плечи волосы текут Волной свинца— чернее мрака… О, ночь мучительного брака!.. Мятеж мгновений. Яркий сон. Напрасных бешенство объятий,— И звонкий утренний трезвон: Толпятся ангельские рати За плотной завесой окна, Но с нами ночь — буйна, хмельна… Да! с нами ночь! И новой властью Дневная ночь объемлет нас, Чтобы мучительною страстью День обессиленный погас,— И долгие часы над нами Она звенит и бьет крылами… И снова вечер… 21 октября 1907
ЗАКЛЯТИЕ ОГНЕМ И МРАКОМ За всё, за всё тебя благодарю я: За тайные мучения страстей, За горечь слез, отраву поцелуя, За месть врагов и клевету друзей; За жар души, растраченный в пустыне. Лермонтов 1 О, весна без конца и без краю — Без конца и без краю мечта! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую звоном щита! Принимаю тебя, неудача, И удача, тебе мой привет! В заколдованной области плача, В тайне смеха — позорного нет! Принимаю бессонные споры, Утро в завесах темных окна, Чтоб мои воспаленные взоры Раздражала, пьянила весна! Принимаю пустынные веси! И колодцы земных городов! Осветленный простор поднебесий И томления рабьих трудов! И встречаю тебя у порога — С буйным ветром в змеиных кудрях, С неразгаданным именем бога На холодных и сжатых губах… Перед этой враждующей встречей Никогда я не брошу щита… Никогда не откроешь ты плечи… Но над нами — хмельная мечта! И смотрю, и вражду измеряю, Ненавидя, кляня и любя: За мученья, за гибель — я знаю — Всё равно: принимаю тебя! 24 октября 1907 2 Приявший мир, как звонкий дар, Как злата горсть, я стал богат. Смотрю: растет, шумит пожар — Глаза твои горят. Как стало жутко и светло! Весь город — яркий сноп огня. Река — прозрачное стекло, И только — нет меня… Я здесь, в углу. Я там, распят. Я пригвожден к стене — смотри! Горят глаза твои, горят, Как черных две зари! Я буду здесь. Мы все сгорим: Весь город мой, река, и я… Крести крещеньем огневым, О, милая моя! 26 октября 1907 3 Я неверную встретил у входа: Уронила платок — и одна. Никого. Только ночь и свобода. Только жутко стоит тишина. Говорил ей несвязные речи, Открывал ей все тайны с людьми, Никому не поведал о встрече, Чтоб она прошептала: возьми… Но она ускользающей птицей Полетела в ненастье и мрак, Где взвился огневой багряницей Засыпающий праздничный флаг. И у светлого дома, тревожно, Я остался вдвоем с темнотой. Невозможное было возможно, Но возможное — было мечтой. |
