Девушки спустились в подвал, чтобы загримироваться. Элси подсказала неопытной подруге, что тон для лица должен быть очень светлым, а помада для губ – темной. Только так лицо останется на пленке при съемке с большого расстояния. Здесь не было костюмера, так что те актеры, которым велели переодеться, сами искали во что, роясь в огромных ящиках. Элси шепотом рассказала, что в полдень крышки ящиков с костюмами закроют, и они превратятся в столы, за которыми актеры будут есть свой ленч. Если съемки закончатся поздно, то поесть удастся только ближе к вечеру, и рабочий день вообще затянется до полуночи.

Режиссер, властный и решительный, давал указания актерам на съемочной площадке. Бетси и Элси просто сидели за столиком и делали вид, что разговаривают. Наладили свет. Оператор внимательно осмотрел площадку.

Вдруг центральная дверь «кафе» распахнулась. В нее влетел уличный мальчишка на роликах. Он тащил за собой баранью ногу. За ним гнался хозяин мясной лавки в белом фартуке. Каждый раз, когда преследователь пытался схватить воришку, тот ускользал, а мясник то падал лицом кому-то в суп, то переворачивал стол, то носом утыкался в колени какой-нибудь дамы. В конце концов он решил ударить мальчишку стулом по голове, но обрушил его на голову мужчины в цилиндре. Тот сполз под стол. Мальчуган выскочил в «окно» и исчез, оставив в «кафе» разгром.

Высокомерный, въедливый режиссер гонял свою команду, не давая никому спуска. После долгих репетиций огромное «окно» снова поставили на место и отсняли сцену за несколько минут.

Режиссер свистнул. Мужчина в цилиндре, «лежавший без сознания», живо вскочил на ноги. Все выжидательно посмотрели на режиссера. Тот лишь лаконично заметил:

– Все о'кей.

Кто-то крикнул:

– Перерыв!

Тут же появились ребята с засученными рукавами и в фартуках, чтобы убрать декорации. Актеры перешли в другой конец студии. Они курили, болтали, а тем временем дальний конец зала превращался в бассейн для следующего эпизода.

– Почему с мальчиком ничего не случилось, когда он выпрыгнул в окно? – спросила Бетси.

Элси засмеялась:

– Окно не стеклянное, а сахарное. А стул, которым того парня огрели по голове, сделан из легкого дерева юкка.

– А кто этот мальчик? О чем фильм?

– Да откуда я знаю? – Элси пожала плечами. – Сценарий только у режиссера, он всегда держит его под мышкой. Мы делаем то, что он нам скажет. Все эти истории очень просты. Надо, чтобы их понимали иммигранты, не говорящие по-английски. Да такие фильмы и за границу легче продать.

Вдруг заиграла музыка. Это был джаз, быстрый, громкий. Элси пояснила, что так всегда бывает. Музыка создает на площадке нужную обстановку, и актерам легче почувствовать себя возбужденными, несчастными, испуганными или влюбленными, в зависимости от того, что они должны сыграть. Некоторые звезды любят громкий джаз, чтобы встряхнуться, другие предпочитают скрипку, чтобы настроиться на любовную сцену.

После того как следующая сцена была снята, лишних актеров отпустили до следующего дня. Когда Бетси выходила из студии, режиссер, который всегда искал новые лица, нагнал ее и спросил адрес и телефон. Он собирался устроить ей пробы в следующий понедельник. Мужчина велел ей спросить мистера Гриффита.

А Элси вдруг потеряла все свое дружелюбие и приветливость.

Уходя, девушки получили по маленькому коричневому конверту с написанной на нем фамилией. В конверте Бетси оказалось три доллара. Она глазам своим не поверила! Всего два часа – и три доллара! Она же ничего не делала!

И Бетси резко изменила свое отношение к кинематографу.

На следующее утро в меблированные комнаты мамаши Джексон позвонили со студии и попросили Бетси приехать. Она должна была сняться еще в одной сцене.

Когда Бетси вошла в студию, она увидела, что декорации снова изменились. Теперь здесь была кондитерская. Кексы и бисквиты рядами лежали на прилавке. Ей велели встать возле прилавка, купить кекс у продавщицы и выйти из магазина как раз перед тем, как туда войдет главная героиня.

И снова мистер Гриффит репетировал с актерами каждое движение и выражение лица. И снова они были послушными, словно марионетки. Все, кроме мисс Пикфорд, шестнадцатилетней драматической актрисы из Канады, игравшей главную роль. «Биограф» надеялся, что ее ямочки на щеках, золотые кудряшки и сочетание невинного детского очарования и мастерства взрослого человека позволят ей заменить Флоренс Лоуренс, первую звезду мирового кинематографа, которую только что переманила студия-соперник.

Бетси смотрела и слушала, как крошечная мисс Пикфорд, накручивая на пальчик золотистый локон, спорила с мистером Гриффитом о выражении лица своей героини, когда та входила в магазин. Дело кончилось тем, что она заявила – отчетливо и громко, – что ее раздражает покровительственный тон мистера Гриффита. И она хочет напомнить ему, что имела успех на бродвейской сцене.

Актеры на площадке затаили дыхание. Все поняли: девушка ясно дала понять режиссеру – он никогда не имел успеха на сцене.

Мистер Гриффит небрежно пожал плечами и сказал:

– Хорошо, мисс Пикфорд, делайте так, как считаете нужным. А потом сделаете так, как говорю я.

После этого он снова и снова заставлял золотокудрое создание повторять сцену. Как догадалась Бетси, куда дольше, чем следовало.

В среду со студии позвонили снова и попросили Бетси приехать после ленча в платье для сцены ужина в светском особняке. Бетси была счастлива, что сама подошла к телефону, и стала гадать, не дадут ли ей маленькую роль. Она быстро переоделась в вечернее платье из сиренево-розовой тафты, сделала высокую прическу и побежала к станции метро.

Когда она появилась на студии, ей велели сесть за маленький столик на заднем плане и делать вид, что она разговаривает с мужчиной, разместившимся напротив. Увы, стало ясно, что она снова снимается лишь в массовке. Расстроенная, Бетси взяла после съемки ставший привычным конверт и остановилась на широких ступенях лестницы, спускающейся на тротуар. Вдруг кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась и увидела мужчину. Кажется, кто-то называл его Маком. Большой, словно медведь, с непривычно длинными руками и добродушной улыбкой, Мак сдвинул на затылок свою шляпу, вынул изо рта сигару и принялся медленно рассматривать Бетси с головы до ног.

Оскорбленная, Бетси тут же помчалась вниз по ступенькам, подальше от нахального субъекта.

Мак побежал следом и догнал Бетси уже на тротуаре.

– Я не собирался с вами заигрывать, юная леди, – пояснил он. – Я тоже здесь снимаюсь, и мне захотелось дать вам совет. Как правило, в кино ходят люди небогатые. Они, знаете ли, всегда сочувствуют несчастной маленькой служанке, с которой плохо обращаются, или бедной сиротке, а не дебютантке из светского общества, которую вы играли сегодня. Так что после проб на следующей неделе попытайтесь получить роль девушки, с которой плохо обращаются. Запомните, только так можно завоевать любовь зрителей.

– Спасибо, – холодно поблагодарила Бетси. Дойдя до угла, она перешла на другую сторону, чтобы избавиться от своего спутника. Она не собиралась играть служанок.

Прежде чем приступить к пробам, мистер Гриффит объяснил разницу между игрой на сцене и съемками в кино. Актеры на сцене передают свои чувства при помощи диалога, подчеркивают эмоции. А в немом кино Бетси должна была передать чувства в первые же секунды своего появления на экране и сделать это при помощи своего тела. Ей придется вести себя на площадке ненатурально. Зато на экране это будет выглядеть естественно.

Бетси нервничала. Гриффит был человеком холодным, необщительным, самоуверенным. Гриффит работал семь дней в неделю, оставляя время только на сон. В его жизни не было места для развлечений, впрочем, секс составлял исключение. Элси предупреждала, мистер Гриффит не пропускает ни одной девушки, которая хочет сделать карьеру.