Усевшись в «Даймлер», Бетси подняла стекло. На лице Мими застыла полуулыбка. Ее подруга явно намеревалась произнести речь.

– Я все утро думала, дорогая, и хочу кое-что тебе сказать. – Бетси вздохнула. – Я знаю, что меня никто никогда не считал хорошей актрисой, но на самом деле я почти гениальна! Я играла всю свою жизнь. В восемь лет роль послушной, хорошей девочки. Потом я изображала, что люблю Джека… А потом я играла роль жены богатого парня и светской дамы…

– Многие женщины так живут. – Мими постаралась, чтобы ее голос звучал сочувственно.

– Разумеется, я люблю моих детей, но я опять играла роль образцовой матери и ожидала, что они будут чистенькими, умненькими, хорошенькими… Ну просто семья из мюзикла. А это не всегда было хорошо для них. – Бетси снова вздохнула. Фиалковые глаза смотрела прямо в зеленые глаза Мими. – Но я никогда не притворялась по отношению к тебе, Мими. Тебя я искренне любила. Это было настоящим и очень важным для меня. Ты ворвалась в мою жизнь как комета и зажгла ее, честное слово. Ты была для меня всем, Мими.

– Да, мы неплохо повеселились, – вяло согласилась Мими.

Бетси продолжала:

– Мне действительно жаль, что я вела себя как упрямая ослица.

Мими коротко кивнула.

– Гордость стоит дорого. Мы обе это поняли.

Саттон повернулся и постучал в стекло.

– Я не могу подъехать ближе, мадам. – Вся улица перед портом была запружена военными машинами. Медсестры и моряки подсаживали раненых в грузовики.

– Бедные мальчики! – воскликнула Бетси.

– Но они живы, мадам, – не удержался Саттон. Мими еще крепче закусила губу, она не может позволять себе сорваться сейчас.

– Пойду узнаю, что происходит. – Она вышла из машины. Ей потребовалось полчаса, чтобы пробраться сквозь толпу к воротам и вернуться к Бетси, которая с Ником и Саттоном стояла у машины.

– «Уверенный» только что бросил якорь.

Услышав новости, Бести вдруг стала моложе, живее, нетерпеливее. Она почувствовала невероятное облегчение. Это изматывающее ожидание практически подошло к концу!

Десять минут спустя Бетси показалось, что она увидела Стеллу. Но она ошиблась. Ее возбуждение сразу исчезло, и она расплакалась. Мими обняла ее за плечи, успокаивая:

– Не плачь, старушка, – а потом язвительно добавила: – А то вся краска потечет.

Через три часа у ворот вдруг началось какое-то оживление. Через толпу прорвались две женщины в шубах. Они обе несли шкатулки для драгоценностей. За ними следовал худой мужчина средних лет в плаще и черном берете. Он тащил два чемодана.

Бетси воскликнула:

– Ник, спроси, с какого он парохода!

Ник протолкался вперед:

– Прошу прощения, сэр, вы прибыли на «Уверенном»?

– Exсusеz-mоi. Jе nе раrlе раs l'аnglаis.[2]

Тогда Ник перешел на французский, очень старательно, по-школьному строя фразы.

– Вы из Бордо?

– Да, а где такси?

– Вы приплыли на пароме «Уверенный», месье? – не отступал Ник.

– Да, а где поезд на Лондон?

Ник пожал плечами.

– Сожалею, месье, но нет ни такси, ни поездов. – Он обернулся к матери и, торжествующе улыбаясь, поднял вверх большой палец.

Обрадованная, полная надежды, Бетси обняла Мими.

– Я вот-вот увижу свою внучку.

Чтобы скрыть свои чувства, Мими спрятала лицо в платье Бетси и хрипло пошутила:

– Я тебя не представляю в роли бабушки. Ты совсем не седая, да и вообще не похожа.

– Бабушки теперь не седеют, они становятся блондинками, – твердо ответила Бетси. И, вдруг став серьезной, спросила: – Но вот становятся ли они взрослее и мудрее?

Мими, не колеблясь, кивнула:

– Повзрослеть никогда не поздно.