Но страна была освобождена не полностью: над пустыней еще царил темный ужас. В ее песках еще приземлялись инопланетяне. Их было множество, и все разные. Много позднее фараон Псамметих сообщал: «Они падали с неба, как плоды с сотрясаемого фигового дерева, были среди них цвета меди и цвета серы, а у некоторых было три глаза…» Были космические прыгуны с относительно близких планет. Но к началу 18-й династии приземлились другие, на колесах и с глазами, как павлиньи перья. Это о них говорил пророк Иезекииль: «У них были тела львов, крылья и человеческие лица…» Их вождь называл себя Пта.

Его статуя — статуя сфинкса — возвышается над пустыней.

Темные периоды истории повторяются: эти существа хотели власти.

Прячась в склепах Долины Царей, они коварно питались человеческими душами. Они пили души, а не кровь. Свидетелями этому были землепашцы с потухшими глазами. Другие же обвиняли злых. духов и духов умерших. Дрожа, вся страна ожидала дня, когда эта сила ударит: жрецы подсчитывали, когда и как наступит Конец Света.

Человечество уже привыкло к череде ужасов и войн.

Однажды ночью атлант Изид в своем белом, окаймленном кипарисами доме близ Нила читал предсказание звезд. Поднявшись, он отложил папирусные свитки и подошел к окну. Да, он не обманулся: из пустыни доносился топот тысяч копыт.

На стенах его дома рисовались тени спиральных, ветвистых и прямых рогов, будто мимо проносились стада антилоп и других животных — огня боялось все. Изид поспешил разбудить дочь и успокоился, лишь заглянув в ее ясные глаза. Но они все же поднялись в паланкин — его понесли четыре гигантских нубийца — и присоединились к шествию животных. За ними последовали жители не; — которых деревень Нила.

Нетер ни о чем не спросила отца, они понимали друг друга без слов. Иногда она протягивала руку и гладила мягкий мех какого-нибудь животного, оказавшегося рядом с паланкином. Луна бросала на пустыню свои серебряные лучи, как будто хотела утащить за собой, как улов, весь Мицраим. Прошло много времени, и на бледном горизонте обозначились алебастровые башни и висячие сады Тебена.

— Нас ждет твой дядя Нефтали, сын Иакова, — сказал Изид.

В тот день огонь, пришедший из пустыни, пожрал оазис, окружавший дом атланта, и даже светлым днем слышалось громовое рычание львов.

Но их предвидение будущего было неуверенным и ограниченным, и на следующий день Нетер ничего не знала о ходе событий.

Солнечный восход застал ее на стене, где она сидела рядом с Деборой, четвертой женой дяди Нефтали.

«Дядей» Нефтали называли в знак близкой дружбы. Изид, выходец с божественного континента, не был кровно связан с трудолюбивой и многодетной семьей пастуха Иакова, пришедшего в Египет после того, как его сын Иосиф освободился из рабства. Как придворный поэт, семит высоко ценил ясный и гордый дух атлантов.

Он и сам был очень умен, хотя часто ввязывался в политические интриги. Его последняя жена, Дебора, была одного возраста с Нетер, они тоже дружили.

Тебен сотрясали тяжкие испытания: Фараон Амосис умер, а его сын воевал далеко от дома. Некий Апопи, интриган на содержании гиксосов, подбивал народ на бунт: а что еще делать египтянину с молодым воинственным принцем, который интересовался только завоеваниями и опустошением казны? Отбросы общества пили за счет Апопи пальмовое вино и бесчинствовали. Но к полудню прибыл запыхавшийся посланник, он сообщил, что облако пыли предвещает скорое появление необозримой армии, и все сердца заколотились сильнее. Он пришел, он перешагнул Нил!

Его имя было Аменофис. В свои двадцать лет он был восхитительно красив, и в него были влюблены все девушки. Его воспитывали вдали от двора, и кое-кто даже считал его узником. Прошел слух, что он войдет через южные ворота — и все подались к крепостным валам. Толпа перекрыла улицы, и даже персоны высокого ранга, останавливающиеся у прилавков ювелиров или греков, торговавших амброй и пурпуром, позволили вынести себя в первые ряды зрителей.

Нетер и Дебора прижались к стене, и маленькая еврейка сказала, тряхнув каштановыми локонами:

— Ты на самом деле веришь, что будет править он — Аменофис?

— А ты как думаешь?

Атлантка казалась бледной и растерян ной, она нервно играла своими кольцами.

— Не знаю, — ответила Дебора. — Нет, наверное. Чего только не рассказывают! Говорят, под его властью народы Египта поднимутся волной, у нас будет великий царь.

Он встряхнет Землю и среди великих потрясений сохранит холодную кровь.

— Может быть, — сухо сказала Нетер, — хоть тогда он подумает о том, чтобы освободить собственную страну от Пта и его тени.

— Но…

Дебора замолчала, прикусив кончики пальцев, как будто сказала лишнее. Атлантка с любопытством посмотрела на нее.

— Кажется, ты знаешь странные вещи. Со времени нашей последней встречи ты сильно изменилась, Дебора! — сказала она, понизив голос.

Вокруг обеих женщин морем красок колыхалась толпа Тебена. Повсюду слышались смех и крики, вокруг бегали голые дети, а от процессии священников в небо поднимались приглушенные молитвы. Но Нетер чувствовала — белым днем, в городе — тьму и ледяной холод вечной ночи. Дебора усмехнулась, наклонилась и проворным кошачьим языком лизнула затылок подруги.

— Как приятно, — сказала она. — Почему ты совсем не интересуешься любовью, Нетер? Говорят, ты станешь царицей, не забывай тогда твою маленькую служанку! Я расскажу тебе все, только обещай не выдавать меня. Вот что: каждую ночь ко мне приходит крылатый херувим… нет, не херувим, у них тела быков. А мой друг сильный, нежный, как кошка, он делает со мной, что хочет, и он посвятил меня в суть вещей… о нет, я не могу описать, какой он нежный и чудесный.

— А Нефтали, Дебора?

— Да ему же сто лет! Моя дружба с ночным гостем не может ему помешать… Почему бы тебе тоже не попробовать, Нетер? Это не похоже на человеческие глупости. Ты становишься такой могучей, такой мудрой… Единым целым с Пта! Это восхитительно. В то же время узнаешь, что потеряла, узнаешь все…

— Ты преувеличиваешь, — ответила Нетер.

Она выскользнула бы из-под обнимавшей ее руки подруги, такой же прелестной, как и то порочное существо, но теперь она знала; судьба начала ткать нити, и Дебора была лишь одним из завитков в предопределенном узоре.

Нетер, застыв от ужаса, осторожно подбирала слова.

— Докажи мне, что ты знаешь хотя бы одну тайну, и я тебе поверю.

— Ну, хорошо, — ответила Дебора. — С этой ночи фараоном будет уже не Аменофис, сын Амосиса.

— Ты хочешь сказать, они его убьют?

— Им это вовсе не нужно. Пта очень мудры, они наполнят его тело другой душой: он станет их рабом и будет им служить.

— Другую душу? Ты с ума сошла. У него же есть своя душа.

— Тебе так сказали? Ну да, может быть, так и есть. Но Пта нужны лишь его лицо и тело. Я узнала, что они часто так делают. Там была одна фраза, я ее запомнила, возможно, ты ее поймешь: «С тех пор, как мы узнали, что неуязвимы для всякой мутации, мы селимся, где хотим… Люди боятся царей с когтями и крыльями!»

— Это невозможно! — твердо сказала Нетер. — Фараон даже близко не подпустит этих зверей, его хорошо охраняют.

— Да, только не в эту ночь. Ты же знаешь, что есть очень старый обычай вооруженного караула. Будущий владыка Египта проведет ночь перед восшествием на престол в храме Амона, в своем оазисе. Он должен быть один. Сначала жрец даст ему вино, смешанное с мирром, Пта знает жреца. В этом вине будет смесь трав и волшебное средство, которое усыпит Аменофиса, и Таинственный овладеет его пустой оболочкой, его освободившимся телом.

Нетер еле владела собой, она впилась ногтями в ладони и с облегчением почувствовала человеческое тепло своей собственной крови.

— А тебе не кажется, что это подлое предательство? спросила она тихим и нежным голосом. — Я вовсе даже не имею в виду Аменофиса. Но Египет заслуживает другого правителя.

— О! Он будет очень велик, тот, что придет. — Дебора опустила свои крашеные ресницы с выражением вины и желания одновременно. — Ну… да что мы знаем о богах? Может, это уже произошло? Многие царевичи, поначалу похожие на пустые звонкие барабаны, становились исполненными мудрости фараонами. А если испытание в оазисе состоит именно в этом… в такой замене? Мой возлюбленный будет править Египтом! Только не говори Нефтали! И в эту ночь, в эту ночь…