Я, в общем, не одобрял таких чрезмерных, на мой взгляд, затрат времени и сил на второстепенные дела.
- Ты не понимаешь, - говорил Костя, - что в хорошей одежде чувствуешь себя увереннее, спокойнее. И учти, я не женат. Знакомлюсь с приличными женщинами. Не хочу выглядеть жалким калекой. Встречают, сам знаешь, по одежке. Я не могу подойти к красивой девушке в затрапезном пиджачке. Невозможно!
Однажды Костя подарил мне ко дню рождения белую сорочку с какой-то совершенно обязательной планкой и с единственно приемлемым, модным, то есть не слишком узким и острым, но и не чрезмерно широким и тупым, воротничком. К сорочке была приложена записка: "Именно такие сорочки покупай себе впредь. Они годятся и для кафедры, и для Ученого совета, и для обольщения женщин".
Как-то в "Огоньке" попалась Косте на глаза фотография Иосипа Броз Тито за рулем автомобиля - он лично отвозил Хрущева в свою резиденцию на Бриони.
- Посмотри, Моисей. Видишь, что у Тито на голове?
- Белая шапка. Ну и что?
- Не белая, а кремовая, и, именно, кепка. Очень хороший вкус. Тито выглядит раскованно, беззаботно. Видимо, он и хотел это подчеркнуть.
На Косте многие годы было одно и то же прекрасно сидящее, серое ратиновое демисезонное пальто. Строгое, всегда модное. Я как-то поинтересовался:
- А зимой тебе не холодно?
- Москва - не Сибирь. Мне только перебежать через дорогу в столовую. А в метро и в троллейбусе всегда тепло. Не хочу раздувать свой гардероб. Кроме того, всегда помню о смене жилья. Ну и финансы, сам понимаешь...
Конечно, Костя не из тряпичников. Другими мыслями была занята голова, да и денег - всегда в обрез. Вещей он имел всегда немного. Самое необходимое, но добротное, модное. Мне как-то пришлось помогать Косте перебираться с "угла" во вновь снятую комнату. Все его пожитки вместились в одну "Волгу" - такси.
Завтрак и ужин Костя готовил сам, а обедал только в диетических столовых, где бывало чище, чем в простых столовых, и пища считалась безопаснее. Поэтому, подбирая себе новую комнату, Костя обязательно учитывал и ее удаленность от диетстоловой.
Одно время, в конце 50-х, я снимал комнату на Сретенке, точнее, в Коло-кольниковом переулке, а Костя - недалеко, на Чистопрудном бульваре. Днем мы встречались у Тургеневской читальни, где я любил заниматься, и отправлялись мимо Чаеуправления вниз по Кировской к Лубянке.
Там, у площади Дзержинского, находилась лучшая из известных нам диетет-столовых. Она привлекала нас не только сносными обедами и порядком, но и интересным "контингентом". У входных дверей в черной рамке под стеклом для общего обозрения красовался ценник-меню с перечнем всех диет и блюд. Рядом к стенке прижималась терпеливая очередь, освобождая тротуар для прохода.
В просторном чистом вестибюле всегда работал гардероб. Мы сперва обязательно раздевались, а затем садились за столику ждали официантку, как в ресторане. Посетители вели себя культурно, вежливо.
Обедавшая рядом с нами ухоженная старая дама спросила однажды:
- Я часто встречаю вас здесь. Неужели вам, цветущим молодым мужчинам, нравится эта столовая, эта диета?
- Не столько диета, сколько общество. Где еще нас назовут молодыми, цветущими? Где вежливо поговорят? Мы ценим это больше их фирменного куриного бульона.
Действительно, в столовой было чисто и хорошо готовили. Мы с Костей записали в их "Книгу жалоб и предложений" большую и убедительную благодарность.
В этой столовой "питалась" специфическая приличная публика: старики и старухи, реабилитированные недавно узники ГУЛАГа, вернувшиеся из лагерей и поселений. Народ образованный, интеллигентный, но обиженный и злой. Среди них было много больных на вид людей.
Между столиками прохаживалась диетсестра и выясняла, нет ли жалоб на качество пищи. Старики обедали не спеша, сосредоточенно. Официантки их не торопили - эти нервные клиенты могли и ответить резко, обидно.
Как все старики, посетители столовой разговаривали громко, переспрашивали друг друга. Они редко приходили парами. Это были одинокие, уставшие от жизни люди. Столовая стала для них чем-то вроде клуба. А слушать их было интересно: выражались культурно, разговоры вели содержательные. Мы с Костей полагали, что эту столовую не могут не посещать едоки в штатском: их "Большой дом" находился рядом, за углом.
Явно выделялись три типа посетителей: антисоветчики, либеральные ленинцы и твердолобые сталинисты. Иногда старики заводились и тогда высказывались резко и неординарно.
Как-то за одним столиком недалеко от нас обедали три старика и старуха. Старики - типичные совслужащие среднего звена. Старуха была не совсем обычна: изможденная, на вид язвеннобольная, с очень морщинистым интеллигентным лицом, с совершенно седыми накрученными буклями, а может быть - в старомодном парике. Она была одета в черное строгое платье со стоячим "под горлышко" воротничком и походила, как мне казалось, на старинную классную даму. Лет ей было, наверно, за 70, но сидела прямо, ела с ножа и вилки, время от времени прикладывала к губам платочек.
За их столиком зашла речь об ответственности евреев за репрессии и за "неправильную линию" МГБ в недалеком прошлом. Женщина, явно сдерживая раздражение, втолковывала своим собеседникам, что евреи много сделали для революции и боролись со сталинскими "перегибами", за что и пострадали. Старики, как заведенные, твердили одно и то же: партийный и государственный аппарат, ГПУ и МГБ были "засорены" евреями и находились под их контролем, не только на местах, но и в центре. Старуха постепенно выходила из себя. Вдруг она резко ударила ладонью по столу:
- Вы лжете, жалкие холопы! Вы - темные, необразованные холуи! Вам евреи дали четырех богов. Вы и ваши предки поклонялись им всю жизнь. Только вы, ничтожные плебеи, способны на такую мерзость: преклоняться и тут же клеветать на кумиров. В ваших, с позволения сказать, головах только мусор и дерьмо! Презираю!
- Какие боги? Сумасшедшая старуха! Ваши евреи дали жуликов и воров.
- Вы простых истин не знаете. Господу вашему Иисусу и Пресвятой Богородице ваши деды-прадеды, отцы, да и вы, с детства молились ежедневно, пока из вас не наделали тупоумных безбожников. Воинствующих идиотов! Вы отреклись от этих богов и сразу поверили в новых - в Маркса с Лениным. Все они были евреи, евреи, евреи! Слышите?! Евреи! Вы даже этого не знаете.
Старуха еще раз ударила ладонью по столу, резко поднялась, отодвинула нетронутый стакан с киселем и, высоко подняв голову, направилась в гардероб.
В столовой стало совсем тихо, только ложки звякали о тарелки...
Много лет спустя Костя переехал на Ленинский проспект. Ближайшая ди-етстоловая находилась напротив кафе "Луна". Она, как и большинство других, была несравненно хуже той, "Кировской". Все запущено, грязно, "пустое" меню - выбирать не из чего. К тому же контингент "плебейский": озлобленные грязные старики, бомжи, приезжий народ, мешочники, охотящиеся в Москве за маслом и колбасой, за морожеными курами, конфетами и иным "дефицитом".
Другой столовой поблизости нет, в "Луне" все дорого и нет горячего. Выбора не оставалось, пришлось смириться.
В столовой Костю знали и уважали. Он был постоянным и самым примечательным из всех посетителей: культурный, благожелательный и очень интересный мужчина. Многие официантки, поварихи и судомойки, увидев его, улыбались и первыми здоровались.
- Константин Ильич, а Вы сегодня опаздываете. Что берете?
- Два рассольника и два азу. Сегодня мы обедаем с другом.
Из столовой мы переходили в закусочную за углом, где брали по стакану кофе и ржаной лепешке. Именно так заканчивал Костя свой обед, считая, что ржаные лепешки не только вкусны, но и полезны для здоровья. Стандартные кисели и компоты из сухофруктов жутко надоели.
% % %
Костя был человеком неординарным. Коллегам - литераторам он был непонятен. Они признавали в нем талантливого, глубокого поэта и удивлялись его пассивности, скромности, житейской непритязательности. Кое-кому он казался чудаком, человеком потерянным, смирившимся, отказавшимся от борьбы за место под солнцем. Регулярное общение с ним не подтверждало этого. Он не укладывался в рамки известных штампов. Он не приспосабливался ради приобретения каких-либо жизненных благ, не использовал появляющиеся возможности для продвижения наверх и был вообще чрезвычайно щепетилен в выборе средств при решении любых проблем.
