Подстрекаемые криками испанки, ее слуги с диким восторгом пустили в дело свои дубины и ножи. Если показывалось лицо над водой, они поражали его, били и рубили руки тем, кто направлялся к заливу. Озверевшие люди даже ныряли, закалывая тех, кто приютился на обломках лодки. Через десять минут не раздавалось больше ни одного крика, ни звука там, где только что была суматоха. Толпа дикарей задыхалась, утомленная такой бойней.

Таким образом опасность с моря была устранена, и через час – было около 11 часов – все деньги были привязаны к спинам мулов. Караван их двинулся по крутой дороге и скоро достиг лесистых холмов позади замка.

Ночь была светлая, небо безоблачное. После первого подъема на холмы тропинка пошла по узкому карнизу вдоль глубокой пропасти.

Кавалькада, ехавшая теперь по нему, представляла живописную картину. Во главе шли шесть человек с ружьями на плечах, одетые в бархатную, вышитую серебром одежду. За ними – 16 мулов, без обычных колокольчиков, но с лентами, как обычно украшают мулов в Испании. Погонщики мулов сидели в основном на бочонках и пакетах с золотом, остальные шли, щелкая кнутами в трудных местах и произнося macho, macho, macho-o – местное понукание лошади или осла. Позади мулов ехали верхом испанка, Мессенджер и Фишер в сопровождении шести слуг, вооруженных ружьями.

С милю или больше любопытная процессия шла вдоль пропасти, затем вступила в лес, находившийся между двумя ближайшими горами. Здесь испанка, соскочив на землю, осмотрелась. Прямо под нею виделся двор ее дома, где теперь было много фонарей и солдат, привязывавших лошадей; повсюду блестели вычищенные каски. На море тоже виднелись фонари, ярко горевшие на главной мачте двух броненосцев. Но это зрелище возбуждало в испанке скорее веселье, чем беспокойство.

– Пусть они делают что хотят, и вредят себе! – сказала она насмешливо. – Я вернусь раньше, чем пройдет год, и сведу с ним счеты!

– Если они раньше не сведут с вами счеты! – прибавил Мессенджер.

– Полноте! – воскликнула она. – Для этого им понадобится целый месяц! У меня есть еще друзья в Мадриде, которые позаботятся обо мне. А служащие поменяются, mon ami! Поедемте, пока темно, завтра мы должны быть в нескольких милях отсюда! – она тронулась вперед.

Мессенджер последовал за нею.

Вдруг с холмов над ними раздался дикий крик и замер в глубоком, жалобном рыдании.

Крик был так печален, эхо так долго разносилось в холмах, что все всадники вдруг остановились и в суеверном страхе стали бить себя в грудь, бормоча молитвы. Даже сама старуха растерялась в первое время и, не находя слов, вопросительно смотрела на Мессенджера.

– Что это такое? – спросила она. – Это крик животного? Мне как будто полили на спину холодной воды!

– Мне кажется, это крик какого-то горного жителя, сошедшего с ума при виде огня! – заметил Принц, умолчав почему-то, что он уже слышал этот крик раньше, только не мог припомнить, где и когда.

– Странно! – проговорила старуха. – Я прожила здесь полжизни и никогда не слышала ничего подобного. Это не был человеческий крик, иначе все отнеслись бы к нему спокойно. Посмотрите на них!

Зрелище было в самом деле странное. Разбойники молились с лихорадочной набожностью фанатиков.

– Пора бы им поторопиться! – проговорил Мессенджер, с презрением наблюдая за ними.

Испанка ничего не ответила: видимо, страх ее слуг распространился и на нее. Старуха потеряла свой самоуверенный вид. Наконец, собравшись с духом, она приказала двигаться вперед. Скоро дорогу перегородила огромная пропасть, через которую был переброшен небольшой железный подъемный мост на цепях. Когда через него проехал весь караван, последний слуга с помощью ворота поднял мост. Опасность преследования была таким образом устранена. С этого времени настроение испанцев улучшилось, они стали даже напевать свои баллады, закурив необходимые «cigaritto».

Лучшей дороги нельзя было и желать. До путников доходил вместе с освежающим ветерком сильный запах чудных цветов и сена, окружавшие холмы сияли, как купола и башенки под луной. Таким образом, они положили первую преграду между собой и своими врагами; путь к свободе казался открытым.

– Ну, – проговорил Мессенджер, погоняя свою лошадь, – если вся дорога будет такой, то мы дойдем благополучно!

– Подождите, мой друг! – отвечала испанка. – Настоящая опасность начнется, когда мы покинем горы! Как только мы выйдем на открытое место, должны разделиться и направиться в мой замок по два и по три человека.

– Далеко ли будут преследовать нас войска?

– Они вернутся к себе при первой возможности. Испанский карабинер не преследует никого. Он только охраняет закон и порядок! Конечно, теперь дело несколько серьезнее; ведь мы убили нескольких солдат. Но в Испании скоро забываются и не такие дела, особенно если есть друзья, а у меня их много!

– А если все кончится благополучно, каковы будут ваши дальнейшие планы?

– Мы достанем судно и отправимся в Адриатическое море, а затем на восток, если вы меня послушаете. Вы, англичане, стремитесь обычно укрыться в Америке, это ошибка с вашей стороны. У меня есть гавань близ Скутари, где никто из правительства не может найти меня. Мы останемся там, пока не забудется все происшедшее, затем вернемся сюда.

Мессенджер пожал плечами – подобная перспектива не понравилась ему, но ничего не ответил.

В это время они начали обходить низенький холм, на котором все еще горел костер. Густой красный цвет бросал мрачный оттенок на сосновый лес. Когда, наконец, они повернули и вошли в лесистый овраг, от костра распространялся сильный свет, освещавший заросшую лесную тропинку. При свете такого фонаря они выехали из долины на узкий выступ шириной не более 3 футов, огибавший внутреннюю сторону холма; налево от выступа был лес, направо – глубокая пропасть. Внизу виднелась длинная и плодородная долина, покрытая хижинами и пастбищами. Даже при лунном свете местность имела красивый вид; ветерок на холмах опьянял, как крепкое вино. Испанцы, уверенные в твердом шаге мулов, даже не сошли с седел, испанка ехала бодро, как двадцатилетняя девушка, разговаривая с Мессенджером, ехавшим за нею. Казалось, ничто не угрожало им, как вдруг раздался сигнал, предупреждая об опасности.

Это было повторение дикого, пронзительного крика, который они услышали в первый раз в лесу. С пронзительным стоном и продолжительным рыданием раздался в лесу этот крик над горной тропинкой, повторяясь три раза. Затем откуда-то из пропасти раздался сильный голос человека, перекликавшегося с товарищем.

– Эй, вы! – кричал невидимый голос. – Эй, Билли, где вы? Выходите, Билли!

Если бы Мессенджер увидел перед собою кого-нибудь из умерших, то не испугался бы больше, чем теперь, узнав во втором голосе голос Майка Бреннана, пьяного помощника капитана с судна «Адмирал», которого он видел в последний раз погибающим в водах Северного моря. Этот крик казался Мессенджеру голосом мертвеца, взывающего о правосудии, а для испанки и ее слуг был предзнаменованием чего-то ужасного.

– Святая Богородица, что это такое? Что это значит? Откуда это? – воскликнула она.

В ответ снова раздался крик с продолжительным рыданием, затем ужасный взрыв смеха, который как нож резал ухо всем, кто слышал его. Жалобный стон и пронзительные крики последовали за смехом, и снова в ответ раздался сильный голос, но звук человеческого голоса не мог разбудить испанцев. Беспредельный ужас охватил их теперь. Некоторые громко кричали, другие старались направить своих мулов на тропинку; одни впали в религиозный экстаз, другие же бранились и проклинали. Между тем в долине стало заметно оживленнее. Из домов высыпали солдаты и, построившись в ряды, выехали на дорогу.

Появление солдат положило конец панике беглецов. Теперь было ясно, что враги – люди, а не привидения. Как только это стало очевидным, испанка перестала бояться и начала снова командовать.