— Благодарю вас, леди Ридеалш. Я рад, что со стороны моего брата не произошло никаких нарушений приличий.

— Совершенно никаких. Я не отношусь к тем женщинам, которые воодушевляют на нарушение приличий, хотя Ридеалш думал по-другому. Признаюсь, мне его не хватает, хотя эти дуэли и были весьма заметной неприятностью.

Неприятностью? Смерть его брата была неприятностью?

Она обманывала его, а он не мог понять этого вплоть до того момента, пока она не произнесла эту фразу.

Лорд Ридеалш был не единственным, у кого не все в порядке с головой.

Ричард встал и поблагодарил хозяйку, а потом удалился так быстро, как только смог. В любом случае он узнал то, что ему требовалось узнать. Артур не сделал ничего, чтобы спровоцировать вызов Ридеалша. Его убил сумасшедший.

А еще говорят, что люди зря теряют жизни на поле брани.

На следующее утро Ричард нанес официальный визит представителю полка и сделал формальное заявление о намерении продать патент. Он больше не желал быть военным.

Уходя, Ричард ощущал такую меланхолию, словно утратил еще одного любимого человека, и в результате чуть было не оставил без внимания оживление в Сент-Джеймсском парке; лишь внезапная вспышка ракеты привлекла его внимание. Он невольно потянулся за саблей, которую больше не носил.

— Это фейерверк, солдат! — Офицер в форме, направлявшийся в квартиры гвардии, усмехнулся, когда Ричард проходил мимо. — Твоя сабля тут не нужна. Сегодня в парке не сражение, и это просто случайная ракета, приготовленная к завтрашнему празднеству.

Теперь Ричард окончательно разглядел оживление, толпы людей вокруг, шатры, расставленные по парку, и изумительный мостик в китайском стиле, перекинутый через канал. Должно быть, все это приготовлено для большого приема, о котором он столько слышал с того момента, как вернулся на землю Англии.

Проходя по месту для гулянья в направлении парка, он раздумывал, не взглянуть ли и ему на приготовления, когда его окликнул знакомый голос:

— Мэллори!

Лорд Кеттеринг подошел сзади и поравнялся с ним.

— Или мне следовало сказать «Данстабл»? С прискорбием услышал о вашем деде. Печально.

— Благодарю, Кеттеринг. Что привело вас к квартирам гвардии?

— Просто я решил еще раз посмотреть, как готовятся к большому приему. Ну и зрелище! А вы? Что привело вас обратно в Лондон?

— Я только что продал мой офицерский патент.

— Ах да, вам пришлось это сделать, поскольку теперь вы получили титул Данстабл и вам больше невозможно играть в солдатики. Ну что ж, войны кончились, и это к лучшему.

Играть в солдатики? Дурак. Хотелось бы ему посмотреть, как весело его сиятельство играет с ротой французских солдат, посылающей ему в лицо залп за залпом, в то время как он кашляет от густых облаков дыма и раздражающего зловония крови и смерти, наблюдая, как его люди падают, придавленные весом своих мертвых лошадей…

— Вы собираетесь присутствовать завтра на празднике? — поинтересовался Кеттеринг.

— Пока не решил. Траур еще не закончился, и я не знаю, уместно ли это. А вы? Вы ведь там будете, верно?

— Не сомневайтесь, уж я ничего не пропущу. Меня ожидает совершенно особенный день.

Ричард огляделся:

— Да, похоже, и впрямь предстоит что-то совершенно особенное.

— Уверен. Но я имел в виду не это. — Кеттеринг понизил голос:

— Я надеюсь, что смогу сделать завтра особенное объявление.

На сердце Ричарда словно камень упал. О нет, только не это!

— Так уж и быть, посвящу вас в тайну. Я попросил леди Уэймот стать моей женой и завтра ожидаю ее ответа.

Вокруг Ричарда словно все померкло.

— И вы, очевидно, рассчитываете на положительный ответ.

Кеттеринг ухмыльнулся:

— Я надеюсь на это. Кроме того — только между нами, — по-моему, я хорошая приманка, на которую она, похоже, поймается. Она может стать маркизой.

— Соблазнительная перспектива, я в этом уверен.

Не говоря уже о состоянии, получаемом вместе с титулом.

Черт! Черт! Черт! Она все еще собирается осуществить свой план и выйти замуж за богатого человека. Если бы только Ричард рассказал ей о своем состоянии, составляющем кругленькую сумму, может, он и сам светился бы от счастья как дурак.

— Вы любите ее, Кеттеринг?

Его сиятельство одарил собеседника снисходительной улыбкой:

— Люблю? Я человек несентиментальный, Данстабл. Она мне нравится, и полагаю, я ей тоже. Более глубокая привязанность появится со временем.

Ричард не мог себе представить даже начала столь прозаического брака без любви. Изабелла — слишком страстная натура, она слишком полна жизни, чтобы на этом успокоиться. Мужчина, которому она лишь нравится, станет для нее несчастьем, а для счастья ей нужен человек, любящий ее до безумия.

Такой, как он, Ричард.

Увы, слишком поздно. Изабелла собирается выйти замуж за этот упрямый образец пристойности. Ричарда так и подмывало рассказать, что он уже был с ней близок, сделать пару намеков на те моменты, в которые она стонет громче всего. Интересно, как Кеттеринг отнесется к тому, чтобы подбирать остатки после другого мужчины?

Ричард ни минуты не сомневался, что в этом случае Кеттеринг нашел бы способ не жениться на ней; его так и подмывало поведать его сиятельству правду… но он не сделал этого. Может быть, если Изабелла выйдет замуж за его сиятельство, они с Ричардом смогут повторить историю ее бабки и его деда, вступив в скандальную связь. И если это единственная возможность заполучить ее, он ею воспользуется.

Вот только Ричарду хотелось большего, много большего.

На следующий день жители Лондона и окрестностей заполонили улицы, ведущие к парку. Движение было таким плотным, что каждый, кто по какой-то надобности шел в противоположном направлении, не мог пройти. Магазины закрылись, театры погрузились в тем ноту. Всеобщее внимание было приковано к празднеству. Ворота парка открылись в два часа, и в них хлынула толпа, состоявшая из людей, принадлежавших к самым разным слоям общества.

В парке гостей ожидали ярмарки, павильоны и даже аттракцион подъема на воздушном шаре, но Ричард не собирался участвовать во всем этом, так как боялся случайно столкнуться с Кеттерингом и Изабеллой. Он не хотел слышать объяснение, которое разобьет его сердце, и поэтому остался в квартире на Тэвисток-стрит в совершенном одиночестве, дав Талли свободный вечер для участия в веселье.

Он пытался занять себя чтением томика стихов, но вскоре понял, что стихи для разбитого сердца — все равно что соль для раны.

Тогда он достал рубиновую брошь и внимательно всмотрелся в нее, однако откровенная сентиментальность вещи возымела тот же эффект, что и поэзия.

Ричард аккуратно завернул брошь и спрятал ее. Пора бы поговорить с миссис Тил об этой вещице, но старушка, вероятно, как и все в Лондоне, находится на большом приеме. Он поедет в Челси ранним вечером, когда она, вероятно, уже вернется домой.

Как оказалось, Ричарду повезло, что он приехал в Лондон в экипаже, потому что в этот день он вряд ли нашел бы экипаж в городе. Улицы все еще были полны народа, так что ему пришлось сначала проехать к северу от парка и лишь затем вернуться на юг к Челси. В результате дорога получилась вдвое длиннее, чем ожидалось.

Когда он добрался до дома миссис Тил, перед ним уже стоял другой экипаж. Ричард поставил свой экипаж сзади этого, бросил поводья неутомимому Талли, направился к двери, позвонил и едва не отпрянул.

Из двери навстречу ему вышла Изабелла.

Изабелла посмотрела на него так, будто он был не живым человеком, а привидением — казалось, она никак не могла поверить собственным глазам. Ей очень хотелось броситься в его объятия, но, судя по виду новоиспеченного графа, он вовсе не обрадовался бы такому проявлению чувств. Все это было очень странно.

— Добрый вечер, Изабелла!

Его голос прозвучал как-то безжизненно. Он не улыбался и не выглядел счастливым от встречи с ней.