Ройс вошел в палатку, бросил на кровать шляпу и потяну лея, чтобы размять затекшую от долгого сидения в седле спину. В душе царила пустота.

Он терпеть не мог передвигаться с неповоротливой армией или стоять на месте, как это было в последнее время. Его люди очень отличались от пехоты. Эти быстрые как молния всадники обычно совершали свои налеты под покровом ночи и, как правило, делали это весьма успешно, используя момент внезапности. Во время битвы при Фредериксберге Ройса просто поражала глупость вражеских военачальников.

Сегодня боя не было. Весь день две армии, разделенные равниной, наблюдали друг за другом, только выстрелы пикетчиков изредка нарушали тишину. Ройс услышал, как в палатку кто-то вошел, и выпрямился.

– Сэр, я принес ваш обед. Капитан Дешилдс вернулся, – сообщил Уильям.

– Спасибо, сержант. – Ройс поставил тарелку на стол и даже не взглянул на нее. Это была стандартная армейская еда – соус и сухие галеты. – Пригласите Джона сюда и позаботьтесь о его лошади.

Не притронувшись к еде, Ройс взял кружку с кофе и сделал большой глоток. Дверь снова открылась, и появился Джон, принеся с собой струю влажного холодного воздуха. Ройс повернул голову и невольно улыбнулся.

– Ты что, валялся в грязи? – спросил он.

– Валяться в грязи бессмысленно, – ответил он, бросив украшенную перьями шляпу рядом со шляпой Ройса. – Нарвался на пару пикетов и добыл еще немного информации, однако она нам уже известна. Ешь свой обед, не то остынет.

– Мне всегда в тебе нравилось, капитан Дешилдс, что ты никогда не забываешь о настоящих ценностях.

Ройс и Дешилдс вместе служили в Техасе. Дешилдс закончил Военный институт Виргинии, Ройс – Военную академию Вест-Пойнт, но у них были схожие точки зрения на военную службу. Обоим импонировала тактика ведения войны, применяемая индейцами, однако командующие крупными армиями в ней ничего не смыслили.

За эти годы Ройс и Дешилдс еще больше сблизились и без слов понимали друг друга. Ройс знал, что мог доверить Дешилдсу не только свою жизнь, но и более важные вещи – свое подразделение и еще нечто неуловимое, чего он не мог определить и что видел в Аннабель.

Он представил себе лицо девушки и каждый изгиб ее тела, словно держал ее в объятиях, но постарался прогнать видение. Он будет думать о ней позже, когда выполнит все служебные обязанности. Ройс знал, что будет думать об Аннабель, не сможет не думать.

Он указал Джону на импровизированный стол, сколоченный из старой двери, распиленной пополам, и кольев, выломанных из ограды. Это сооружение служило одновременно обеденным и письменным столом.

– Ешь и рассказывай, а потом отправимся в штаб.

Ройс сел за стол напротив Дешилдса и слушал его доклад, а тот жевал и говорил. Наконец Дешилдс провел сухой галетой по тарелке, собрав с нее остатки густого соуса, и откинулся на стуле.

– Мы зря теряем здесь время, – сказал он. – Вести разведку могли бы и люди Стюарта. Необходимо вернуться на север, нанести удары по обозам с провизией и заставить Линкольна засомневаться в успешном исходе атаки Вашингтона.

Ройс подался вперед, поставив локти на колени. Он чувствовал себя так, словно стоял спиной к плотине, пытаясь задержать поток воды, затыкая пальцами неумолимо расширяющиеся щели.

– Еще одна бесполезная победа, – тихо произнес он. – Если так пойдет и дальше, Линкольн возомнит себя боевым генералом, и северяне победят благодаря своей численности.

– Не все еще потеряно. Не исключено, что нам удастся некоторое время сдерживать их, возможно, Англия и Франция вступят в войну, а северянам так надоест бессмысленная бойня наподобие вчерашней, что они испугаются и просто отпустят нас.

– Скорее последнее, чем первое. Англия не станет ввязываться в войну, потому что ей претит рабство, а король Луи не станет воевать без Англии. Он положил глаз на Мексику. – Ройс провел пальцами по волосам. Снаружи доносились голоса людей, располагающихся биваком. Еще одна потерянная ночь. – Наши войска на западе, Шерман и Грант…

– Ты не понял своего истинного призвания, Ройс. Тебе следовало заняться политикой – с твоей-то дальновидностью.

– Дьявол, мне следовало стать плантатором. – Ройс откинулся на стуле и улыбнулся Джону. – Ну что ж, а теперь давай попытаемся уговорить генерала разрешить нашему отряду возобновить боевые действия.

Дождь прекратился. Ройс постоял с минуту, рассеянно похлопывая перчатками по ладони. Старик выглядел сегодня слишком усталым. Однако усталость не ослабила его вежливой, но твердой решимости. Ройс подошел к костру, где Джон ждал его вместе с помощником Ли – Тейлором. Тейлор извинился и скрылся в палатке, из которой только что вышел Ройс.

– Что он сказал? – спросил Джон, когда они остались.

Ройс протянул руки к огню, но, вдохнув горького дыма, тут же отошел от костра.

– Мы разобьем наше подразделение на две части. Если Бернсайд не предпримет завтра никаких действий, ты вернешься в горы с двумя отрядами, а я останусь здесь.

Он хотел было выругаться, но предоставил эту возможность Джону и, переждав волну богохульств, продолжил:

– Но ты должен быть готов вернуться, если здесь произойдут какие-нибудь события. Впрочем, мы оба знаем, что этого не случится.

– Он сказал почему?

– С каких это пор скромные майоры задают вопросы генералам?

– А с каких это пор ты подчиняешься армейским законам?

Ройс не обратил внимания на шутку Джона и устремил взгляд на огонь. Генерал ответил, и его ответ не был лишен смысла. При других обстоятельствах он был бы рад новому заданию, но оно таило в себе опасность, к которой федеральная армия не имела никакого отношения. Каждой клеточкой своего тела Ройс чувствовал надвигающуюся грозу, но не знал, как долго сможет держать свои эмоции под контролем.

Черт бы побрал Пейтона и его сводничество. Черт бы побрал тупого генерала-северянина, сидящего со своей армией на берегу реки Раппаханок, и непреклонного старика в палатке за его спиной. Но проклинать он мог лишь самого себя.

– Надолго ты здесь застрянешь?

Вопрос Джона вывел Ройса из раздумий.

– До тех пор, пока не выяснятся планы Бернсайда. Может быть, на неделю, может, на месяц, – ответил Ройс, натягивая перчатки. – Впрочем, это не так уж плохо. Я попытаюсь уговорить старика отделить нас от войск Джексона, чтобы мы смогли совершать рейды самостоятельно. Акуа и Фалмут вполне подходят для этой цели.

Джон хлопнул Ройса по спине своей тяжелой рукой.

– Сначала ты вызвал у меня жалость, а теперь – зависть. Ты потанцуешь с новыми молодыми леди и совершишь налет на главный продовольственный склад северян. А Рождество отпразднуешь дома.

Ройс хотел возразить Джону, но тут заметил спешащего к ним Тейлора. – Генерал Ли хочет поговорить с вами, прежде чем вы уедете, – сообщил Тейлор.

Удивленный Ройс повернулся и, заметив, что рука Джона взметнулась в приветственном жесте, тоже отдал честь. Генерал армии северной Виргинии приложил руку к козырьку, после чего кивнул и улыбнулся.

– Давайте пройдемся, майор Кинкейд, – предложил генерал Ли.

И они направились к вершине холма.

– Оставайтесь здесь, вы знаете эту землю не хуже любого солдата моей армии, – сказал Ли. – Надеюсь, вы меня понимаете?

– Я солдат и отправлюсь гуда, куда прикажут, – ответил Ройс.

Когда они дошли до вершины, Ли остановился. Ройсу ничего не оставалось, как сделать то же самое.

Луна выплыла из-за облаков и теперь освещала раскинувшуюся перед ними равнину. Это был наблюдательный пункт, возможно, самый лучший из тех, которые штабу армии когда-либо удавалось найти. Их собственные батареи простирались, насколько хватало глаз. До слуха Ройса доносились редкие выстрелы, производимые с подножия холма, расположенного по левую руку. Пикеты, патрулирующие Санкен-роуд, открывали огонь, заслышав малейший шорох, в надежде пополнить число убитых еще одним северянином в голубом мундире.