Тем самым развитие событий объективно способствовало лишь дальнейшему германо-финляндскому сближению. В такой обстановке шаг за шагом процесс вступал в стадию уже конкретного определения путей взаимодействия между вооруженными силами обеих стран. Помешать этому СССР практически уже не мог, поскольку Германия стала открыто отходить от прежних договоренностей с Советским Союзом. Итог визита Молотова в Берлин стал именно таким красноречивым доказательством. В результате в Москве оставалось все меньше иллюзий относительно перспектив будущего мирного формирования отношений на севере Европы. На этой стадии советское руководство более внимательно стало подходить к рассмотрению именно военного аспекта перспектив дальнейшего хода развития в этом регионе.

Когда к 5 августа 1940 г. в генштабе сухопутных войск Германии был готов первый вариант плана войны против Советского Союза, то в нем Финляндии отводилась лишь пассивная роль — провести мобилизацию и в дальнейшем, не вступая в боевые действия, сковать 15 советских дивизий. Позднее, 15 сентября, с появлением нового варианта плана, уже предусматривалось, что финская армия совместно с немецкими войсками в Заполярье должна была образовать отдельную оперативную группу, в задачу которой входило вести наступление частью сил на Мурманск, а основными силами — на Ленинград из района севернее Ладожского озера.[714] Этот план, получивший условное наименование «Отто», затем уточнялся и должен был быть представлен Гитлеру.

До настоящих дней историкам не известно, насколько Финляндия была осведомлена о замыслах фюрера и высшего военного командования. Скорее всего, финское руководство лишь улавливало саму направленность действий с немецкой стороны и нащупывало возможность включения в военный поход на Восток. Во всяком случае после визита в Хельсинки Вейссауера, а затем Велтьенса и начавшейся переброски немецких войск в Финляндию на основе соглашения о «транзите» такая перспектива приобрела уже определенные черты. Генерал Талвела в своих мемуарах писал: «Вести вторую войну одной (Финляндии. — В. Б.) против Советского Союза было бы безнадежно. Германия являлась нашей единственной слабой надеждой и мы интенсивно обдумывали способ, чтобы можно было сблизиться с нею».[715]

Именно на этапе появления плана «Отто» в весьма узком кругу государственного и военного руководства Финляндии принимается решение направить в Берлин такое лицо, которое бы, с одной стороны, не представляло генштаб, но являлось весьма компетентным в оперативных вопросах.

Предпочтение было отдано не находившемуся на действительной военной службе генералу Талвела. Он уже справился с одним из важных поручений, касавшимся поставок немецкого вооружения в Финляндию и организации «транзита» немецких войск. К тому же его не нужно было особо вводить в курс дела: Талвела все и так хорошо представлял. «Маршал, Вальден и Рюти решили, — писал он, — что мне было бы все же необходимо прозондировать возможность получения из Германии помощи…» Правда, явно камуфлируя цель поездки, он добавил: «если Советский Союз использует вооруженные силы вновь против нас».[716]

Как и прежде, по традиции вопрос о посылке Талвела в Германию обсуждался в ресторане «Кенинг». Маннергейм поставил перед ним задачу добиться встречи с благосклонно относившимся к Финляндии Герингом,[717] чтобы в неофициальной беседе изложить ему позицию финского руководства.

Побывав (с 17 по 25 сентября) в Берлине, Талвела не смог, о чем свидетельствуют его дневниковые записи, встретиться с Г. Герингом, зато он выполнил другое не менее важное поручение, касавшееся установления сотрудничества между германским и финским генеральными штабами в целях координации совместных военных действий против Советского Союза. Впервые об этой тайной миссии П. Талвела стало известно на Нюрнбергском процессе из показаний, данных 27 декабря 1945 г. полковником X. Кичманом, ставшим в октябре 1941 г. заместителем военного атташе в Финляндии. Располагая информацией, полученной тогда в аппарате атташе в Хельсинки, Кичман сообщил суду то, что до сих пор не подтверждается финскими документальными источниками: «… В сентябре 1940 года генерал-майор X. Рессинг (Рёссинг. — В. Б.), по заданию Гитлера и германского генерального штаба, организовал поездку генерал-майора Талвела — особоуполномоченного маршала Маннергейма — в Берлин в ставку Гитлера, где им было достигнуто соглашение между германским и финским генштабами о совместной подготовке нападения на Советский Союз и ведении войны против него». Возможные сомнения в достоверности этого развеиваются тем, что Кичману сказал сам Талвела: «… Вспоминаю, — отметил немецкий военный дипломат, — что когда в ноябре месяце 1941 года я посетил генерала Талвела в его штаб-квартире в районе города Аунус (финское название Олонца. — В. Б.), тот в беседе рассказал мне, что по личному поручению маршала Маннергейма он еще в сентябре 1940 года одним из первых установил связь с германским верховным командованием в деле совместной подготовки нападения Германии и Финляндии на Советский Союз».[718]

Эти же данные, но без указания конкретных участников переговоров, X. Рёссинг лично сообщил весной 1941 г. и шведскому военному атташе в Хельсинки Г. Стедингу. Шведский атташе тогда сразу сообщил в Стокгольм сенсационную информацию: по данным Рёссинга, указывал он, «со стороны Финляндии, начиная с сентября 1940 г., все время выражалась надежда на получение военной помощи в войне против Советского Союза… Финны не рассматривали здесь возможность ограниченной помощи, а надеялись на концентрацию сил для возвращения обратно Восточной Карелии и Карельского перешейка».[719] Таким образом, переговоры Талвела в Германии имели весьма важный скрытый смысл.

Некоторые скудные сведения, относящиеся к миссии Талвела в Берлине, имеются также и в Военном архиве Финляндии. Они свидетельствуют о том, насколько серьезное значение придавалось этому визиту. В одной из срочных телеграмм, поступивших в ставку Маннергейма из финского дипломатического представительства в Германии, сообщалось: «Талвела прибыл 18.9. в Берлин поездом. Надо сообщить об этом министру (очевидно, Виттингу. — В. Б.)».[720] В ответ последовало категорическое указание: «Надо, чтобы Талвела предоставили аудиенцию».[721] И это все. Никакого письменного отчета о его поездке не обнаружено. Был ли такой документ?

Следует иметь в виду, что в Берлине очень опасались, как бы не произошло утечки данных о привлечении Финляндии к участию в войне с Советским Союзом. По сведениям, исходящим от фельдмаршала Ф. Паулюса, который в сентябре 1940 г. принимал участие в составлении оперативного плана войны против СССР, на Финляндию конкретно не возлагались еще боевые задачи. «На северном фланге, — отмечал он, — предусматривалось участие Финляндии в войне, но во время разработки этих оперативных планов этот момент не учитывался».[722] Следовательно, и с Талвела не могли вестись еще конкретные разговоры о роли и месте финских вооруженных сил в войне. Это должно было произойти позднее.

Тем не менее немецкий военный атташе в Хельсинки в конце октября 1940 г. передал финскому военному руководству перечень вопросов, которые интересовали немецкое военное командование (они касались дорожных условий и военных приготовлений на севере Финляндии).[723] Маннергейм достаточно оперативно предоставил конкретные ответы на все поставленные ему вопросы, и это фактически уже были первые шаги по координации военных приготовлений. Когда же начальник генерального штаба финской армии Э. Хейнрикс после этого лично встретился с германским военным атташе, то Рёссинг всячески давал понять, что «Германия, очевидно, рано или поздно скрестит оружие с Россией».[724]