М. Ёкипии, конечно, был прав, когда в заключении своего фундаментального труда о вступлении Финляндии в войну особо отметил следующее: «К настоящему времени сложилось лишь два исследовательских этапа: первый в 1945–1970 гг. был связан с использованием немецких источников, второй, наметившийся в 1970-е гг. и продолжающийся до сих пор, основан на документах западных стран и отечественных архивных материалах. Третий масштабный этап, базирующийся на открывающихся архивах России, еще впереди».[227]
Как же обстояло дело с исследованием рассматриваемого вопроса в Советском Союзе?
По существу в течение первых двадцати лет после окончания второй мировой войны этот вопрос в СССР не привлекал внимания исследователей. В советской историографии господствовало весьма твердое представление о том, что Финляндия являлась безусловным союзником Третьего рейха и особо останавливаться на проблеме о том, почему конкретно так произошло, не считалось, очевидно, нужным.
По горячим следам событий, связанных со вступлением Финляндии в войну, писал находившийся в Советском Союзе известный финский политический деятель О. В. Куусинен. Он еще в 1943 г. подготовил политически заостренную работу об участии Финляндии в войне.[228] В подразделе, посвященном «включению Финляндии в войну Гитлера», Куусинен выделил шесть конкретных положений, которые, по его мнению, откровенно демонстрировали, что Финляндия заблаговременно готовилась к нападению на СССР вместе с Германией. Доказывая это он, в частности, указывал на фактическую мобилизацию финского общества для подготовки к войне и на концентрацию финских и германских войск на советско-финляндской границе.[229] В оценке же характера сотрудничества между Германией и Финляндией автор отмечает, что финское руководство «во второй половине 1940 г. и первой половине 1941 г. целиком пошло на службу к германскому фашизму в качестве подчиненного, но усердного пособника его империалистической военной авантюры».[230]
Спустя год после выхода в свет его работы была издана еще и публичная лекция Куусинена, в которой он охарактеризовал «вассальную зависимость» Финляндии от Германии.[231] Наконец, в 1946 г., в журнале «Новое время» появилась довольно большая статья Куусинена об участии Финляндии в войне.[232] В ней, опираясь на материалы процесса над главными виновниками вовлечения Финляндии в войну, он указал три этапа развития германо-финляндского военного сотрудничества в 1940–1941 гг., начиная с визита Ё. Велтьенса и кончая летом 1941 г., когда наступила завершающаяся стадия подготовки к нападению на СССР. Куусинен опровергал утверждение о том, что «Финляндия оказалась на стороне гитлеровской Германии якобы против своей воли, по вине Советского Союза».[233] Публикации О. В. Куусинена, так же как и материалы ряда других авторов, появлявшихся в 1940–1950 гг. относительно участия Финляндии в войне,[234] носили исключительно публицистический характер.
Начало научной разработки в СССР проблемы вступления Финляндии во вторую мировую войну наступило лишь на рубеже 1960-1970-х годов. Одним из первых, кто коснулся этого, был А. С. Кан. В 1967 г. вышла его большая работа, посвященная внешней политике Скандинавских стран в годы войны.[235] Сквозь призму международных отношений, складывающихся в Скандинавии, автор также затронул и положение в Финляндии в 1940–1941 гг. При этом А. С. Кан коснулся идеи создания на Севере Европы скандинавского оборонительного союза. Несомненной заслугой автора являлось то, что он впервые в СССР при написании своей работы использовал большое количество источников и литературы Скандинавии. Действительно, до сих пор на русском языке нет аналогов столь обстоятельной работы, которую проделал А. С. Кан, излагая историю внешней политики скандинавских стран в годы второй мировой войны. Однако в этой книге не предусматривался анализ политики Финляндии в начале 1940-х годов, и поэтому, естественно, в ней специально не рассматривался процесс вступления ее в войну.
Между тем в это время в СССР стали появляться уже отдельные научные статьи, касающиеся истории Финляндии того периода. В частности, в 1970 г. петрозаводский историк Л. В. Суни опубликовал статью, посвященную началу германо-финского сближения накануне Великой Отечественной войны.[236] Фактически впервые в ней была предпринята попытка разобраться в сложном процессе подключения Финляндии к войне против СССР в 1941 г.
В это же время вопрос о вступления Финляндии в войну вызвал интерес у ряда ученых и в историографической плоскости. Особое внимание привлекла возникшая тогда в Финляндии дискуссия относительно теории «сплавного бревна» А. Корхонена.[237] Наибольший интерес в этом отношении проявлял тогда таллиннский исследователь Херберт Вайну. Он открыто критиковал теорию А. Корхонена как в своих выступлениях на конференциях, так и на страницах научных изданий.[238] Вообще X. Вайну оказался в то время единственным историком в СССР, начавшим глубоко и всесторонне изучать вопрос вступления Финляндии во вторую мировую войну. Еще в начале 1970-х годов он защитил диссертацию по теме «Финляндия в плане "Барбаросса"», в которой тщательно проанализировал процесс развития финско-германского сотрудничества в 1940–1941 гг.[239] Затем в течение ряда лет он продолжал изучать эту тему и опубликовал довольно много научных статей.[240] Венцом его исследований стала монография, которая была издана на эстонском и финском языках.[241]
Показателем растущего интереса в Советском Союзе к проблеме участия Финляндии во второй мировой войне явилось появление ряда книг, изданных в Ленинграде.[242] Характерной их особенностью было широкое использование зарубежных источников и особенно научно-исследовательской литературы Финляндии. Однако не все архивные документы в СССР были доступны для исследователей, поскольку был закрыт ряд весьма важных фондов центральных и местных архивов Советского Союза. Тем не менее новый шаг вперед был сделан. В этих работах содержалась острая критика теории А. Корхонена, и на имеющейся фактической основе доказывалась существовавшая перед войной зависимость Финляндии от Германии.
Кроме этого, в 1988 г. появилась обстоятельная работа «Германия и Финляндия во второй мировой войне», опубликованная в Берлине профессором Манфредом Менгером.[243] По своим концептуальным построениям она была сходной с указанными выше монографиями, изданными в СССР. Но М. Менгер, опираясь на немецкие, финские и доступные ему советские источники, привел убедительные доказательства, что уже в конце 1940 г. «финский внешнеполитический курс на востоке, на западе и на севере шел по определенному гитлеровской Германией пути».[244]
И вот именно на этом рубеже в конце 1980-1990-х годов в результате серьезных изменений, которые стали происходить в СССР, доступ к российским архивным источникам существенно расширился. Это позволило продолжить изучение рассматриваемой проблемы уже на более широкой документальной основе. Между тем характерной особенностью наступившего нового этапа ее исследования было то, что в Финляндии в 1990-е годы интерес исследователей к этому вопросу заметно угасал и чувствовалось очевидное непринятие каких-либо попыток выдвигать иные концепции об участии страны в войне. Показательной в данном случае явилась реакция финской стороны при обсуждении данной проблемы на Конгрессе историков скандинавских стран, который проходил в Тампере в августе 1997 г. Попытка профессора А. С. Кана поставить вопрос о необходимости более объективно подойти к изучению финляндско-германских контактов в 1940–1944 гг. встретила решительные возражения со стороны финских историков.[245]
