Литмир - Электронная Библиотека

– И какие у тебя планы относительно ее?

– Мои планы? – насмешливо переспросил Алекс.

– Что, если она забеременеет?

– Ну и что из того?

– Что ты будешь делать?

– Я могу задать тебе тот же вопрос, – проворчал младший брат. – Что, если у твоей дорогой гувернанточки на животике появится небольшая выпуклость, что тогда?

– Она вовсе не моя, – солгал Майкл, не желая переключиться на собственное неблаговидное поведение. Он не понимал своей страсти к Эмили, не мог объяснить ее и был явно не в состоянии защитить свои чувства.

– Что же, миссис Ливингстон также ничего не значит для меня. – Алекс сделал еще несколько глотков крепкого напитка. – Вот мы тут двое. Разве мы не пара?

Майклу хотелось кричать и ругаться, чтобы объяснить, почему ситуация с миссис Ливингстон отличается от его с Эмили, но как он мог сделать такое фривольное заявление?

Готов ли он был утверждать, что ему разрешалось поступать дурно, а Алексу нет? Но по какому праву? Потому, что он – граф, а Алекс – нет?

Майкл не мог утверждать, что уместно было соблазнять Эмили, в то время как со стороны Алекса дурно развлекаться с ее сестрой.

Не было подходящего ответа, который должным образом выразил бы его заботу и беспокойство. Любое наказание было бы сплошным лицемерием.

– Не мог бы ты действовать более осторожно? – запинаясь, попросил он брата. – По крайней мере подумай о ее репутации. Она – наша гостья. Что, если тебя застанут у нее? Слуги растопчут ее.

– У тебя хватает наглости читать мне мораль?

Майкл не удивился вопросу. Он сам стоял на скользком склоне, его собственное поведение тоже не было безупречно.

– Все эти дни ты словно сумасшедший, – заявил он как можно мягче. – Будь более разумным. Это все, о чем я прошу.

– Тебе лучше следить за собой, чем тратить энергию, беспокоясь обо мне.

Алекс допил остатки кофе с бренди и вышел из комнаты.

Мэри бездельничала, пока Эмили суетилась, накрывая стол к завтраку. Уинчестер настоял на том, чтобы они ели в семейной столовой, а не вместе со слугами, и Мэри нередко задумывалась, почему он был столь щедр.

Эмили утверждала, что Майклу отчаянно нужна была гувернантка, что он просто благодарен ей за помощь, но его предложение пользоваться ванной переходило все границы приличия, и Мэри просто не понимала этого.

Короче, она размышляла, не воспользоваться ли моментом, чтобы признаться в своих любовных отношениях с Алексом Фарроу. У нее было несколько секретов от Эмили, и то, что она делала что-то украдкой, убивало ее.

После той зимы, когда Мэри ослепла, ее жизнь превратилась в подлинное хождение по мукам. Ее тайная связь с Алексом была единственным оскорбительным и возмутительным поступком, который она совершила, и она не могла постичь, что заставило ее согласиться на это и что за безрассудная сила побуждала ее продолжать их отношения.

С тех пор как она приехала в дом лорда Уинчестера, она преобразилась в совершенно иного человека.

Скучная, зажатая Мэри Барнетт-Ливингстон перестала существовать, и другая, новая женщина заняла ее место. Она остро переживала за свое поведение и страшно боялась поставить их в затруднительное положение, вследствие чего Эмили могла потерять работу.

Если лорд Уинчестер обнаружит, что сестра Эмили – распутница, если решит, что Мэри не место рядом с его воспитанницами, она немедленно опять окажется на улице. А если Алекс устанет от нее и Уинчестер выбросит их из дома? Что тогда?

Да, в хорошеньком положении она оказалась! Ее мучили беспокойство и тревога, и не было ни души, кому она могла бы признаться в этом!

Эмили подошла к столу и поставила тарелку перед сестрой.

– Я принесла тебе яичницу, кусочек бекона и хлеб с джемом. Чай справа от тебя.

По исходящим от еды запахам Мэри знала, что было подано, но прошептала:

– Спасибо.

Эмили обошла сзади стул Мэри и села рядом. Та осторожно принюхалась к Эмили и огорчилась, что сестра опять пахла по-другому. Когда Мэри в первый раз заметила перемену, она отнесла это за счет их нового окружения, однако, когда они вдвоем оказались в маленькой столовой, ошибки быть не могло, и Мэри смутилась.

Если бы ее заставили описать эту перемену, она сказала бы, что Эмили пахла так, словно ее обнимал лорд Уинчестер.

Уинчестер, как и большинство людей, обладал необычным запахом, который принадлежал только ему одному, и задолго до того, как Мэри сталкивалась с ним в холле, она всегда могла определить, когда он приближался.

От Эмили исходил такой сильный запах, что Мэри готова была поклясться, что сам Майкл присутствует в комнате и источает его.

– Ты была с графом?.. – спросила она.

Эмили застыла, пустая вилка царапнула тарелку.

– Нет, я редко вижу его, а когда он здесь, он слишком занят, чтобы проводить время с такой жалкой персоной, как я. – И рассмеялась, словно остроумной шутке.

– Ты уверена?

– Да. А почему ты спрашиваешь?

Мэри нахмурилась, не поднимая глаз от стола. Она ошибалась во многих вещах – как была расставлена мебель или как были развешены ее платья в шкафу, – но она никогда не ошибалась в запахах. Ее обоняние было слишком острым, слишком точным.

– Я слышала его голос в холле, – придумала она. – И решила, вы разговаривали.

– Нет. Мы не виделись уже несколько дней.

– Разве он не хотел получать ежедневные отчеты о девочках?

– Так было до похождений Памелы в парке. После этого он решил, что воспитание детей – немного сложнее, чем он воображал, и попросил, чтобы его больше не беспокоили.

Типичный мужчина, подумала про себя Мэри, но не решилась высказать вслух это небрежное замечание. Она должна быть осторожной, чтобы не подслушали другие. Эмили же легко и открыто чернила графа, но ведь сестра состояла с ним в необычных отношениях, и Мэри нечего было пытаться разгадать их.

– Расскажи мне о Реджиналде, – попросила она, радуясь тому, что выдалась минутка обсудить тревожный поворот событий.

Эмили наклонилась ближе к сестре, чтобы их голоса не были слышны посторонним.

– Он посетил лорда Уинчестера.

– Что ему нужно?

– Он заявил, что мы должны пожениться, и потребовал, чтобы Уинчестер выгнал меня и отослал нас домой, – тогда могла бы состояться свадьба.

Придя в ужас от этой перспективы, Мэри побледнела. Она знала о склонности Реджиналда к жестокости. До того как она сама вышла замуж, он приставал к ней и даже попытался соблазнить ее, но Мэри удалось убежать. После того как она вышла замуж, он оставил ее в покое, но она продолжала презирать его и была уверена, что замысел Реджиналда изолировать ее был местью за ее отказ подчиниться.

Она никогда не рассказывала о случившемся, но вероятность возвращения в Хейлшем, где она оказалась бы под его контролем, лишенная какой-либо защиты, была невыносима.

– Что ответил граф?

– Он предоставил мне возможность решать все самой, и, когда я сказала, что хочу остаться здесь, приказал Фитчу вывести Реджиналда из дома с указанием никогда больше не пускать его, если тот вдруг появится снова.

– Не может быть!

– Именно так!

– Готова поспорить, Фитч наслаждался происходящим.

– Именно так.

Они посмеялись, но Мэри разнервничалась. Противоречить Реджиналду было опасно. Он никогда не забывал оскорблений, и у него найдется способ отомстить Эмили за то, что Уинчестер встал на ее сторону.

– Реджиналд очень рассердился? – рискнула спросить Мэри.

– Да, но он ушел, не закатывая сцены, и с тех пор не показывался на глаза.

– Будем надеяться, что у него хватит здравого смысла держаться в стороне.

– Сомневаюсь, что он рискнет оскорбить лорда Уинчестера, – заявила Эмили. – Реджиналд не настолько храбр, а граф пришел в ярость от его дерзости.

– Правда?

Мэри немного успокоилась, дав странному вопросу повиснуть в воздухе. Хотя Эмили преуменьшала свои отношения с Уинчестером, притворяясь, что едва знакома с ним, у Мэри были большие сомнения относительно этого. Почему Уинчестер принял такое участие в их плачевной судьбе? Почему он даже снизошел до встречи с Реджиналдом?

33
{"b":"100726","o":1}