Майкл вошел в анфиладу хозяйских комнат, каблуком закрыв за собой дверь, затем приблизился к кровати и бросил Эмили на шикарный широкий матрас. Она издала возглас изумления и попыталась вскочить, но граф лег и прикрыл ее своим телом, так что она не могла ускользнуть.

Он был так возбужден, что это даже испугало его. Уинчестер получал удовольствие от домогательств дурного тона, безрассудно совершал разного рода обольщения, но не мог припомнить такую неодолимую волну страсти.

Никогда он не желал женщину так, как желал Эмили Барнетт, что, учитывая его положение работодателя, было отвратительно. Как он осмеливается развлекаться с гувернанткой своих подопечных? Это было глубоко неверно, беспринципно, и все же он не мог противостоять своей страсти.

– Это не моя комната, – заметила девушка.

– Верно, – ответил Уинчестер.

– О чем выдумаете?

– Не имею ни малейшего представления.

– Вы хоть задумались над тем, какой поднимется шум, если нас обнаружат вдвоем?

– Да, конечно.

– Слуги распнут меня, – предположила Эмили.

– Вполне вероятно.

– Мистер Фитч охотно выступит в роли палача.

– Скорее всего.

– Я никогда больше не смогу появился на публике, – пожаловалась девушка.

– Наверняка.

– Поползут слухи. Я потеряю свое место.

– Я не заходил так далеко.

– Но это будет неизбежно. Вы хоть немного задумывались над тем, что может случиться?

– Признаться, нет.

Он ни о ком и ни о чем не думал. Ни о слугах. Ни о своих соседях. Ни о возможности скандала. Единственным относящимся к делу моментом было то, что он молниеносно скинул с себя одежду. Он не загадывал, что может произойти дальше.

С последнего случая, когда он заигрывал с Эмили ничего не произошло. Она оставалась невинной девой, а он – ее хозяином. Он не собирался жениться на ней, так что их игра была неуместной, но граф намеревался продвигаться вперед.

По каким-то необъяснимым причинам она возбуждала его сверх всякой меры, и он всячески старался избегать ее. В своем стремлении вести себя должным образом Майкл постоянно покидал дом, изобретая мнимые дела, фиктивные встречи и напивался до чертиков в своем клубе. Но ничего не помогало.

Он был одержим ею. Она была словно опасное зелье, и он не мог представить, как избавиться от своего пристрастия.

– Если я не увижу вас обнаженной через минуту, не знаю, что я тогда сделаю, – признался Уинчестер.

– Обнаженной?!

– Да.

– А что потом?

– Я покажу вам то, что вы до смерти хотите узнать.

Эмили была не прочь прочитать ему еще одну лекцию, но он не смог бы это вынести. Он понимал всю предосудительность своего поведения, но не мог остановиться.

Он поцеловал девушку, проникнув языком в ее рот и запустив пальцы в волосы. Если бы раньше его спросили, кою он предпочитает, он бы поклялся, что любит блондинок, но после встречи с Эмили его вкусы изменились. Он никогда не видел таких волос, как у нее, и граф восхищался их блеском, мягкостью и контрастом с белой подушкой, по которой они были рассыпаны.

Его пальцы занялись платьем Эмили. Это было каждодневное платье, отделанное кружевом и с простыми пуговицами, которые он легко и быстро расстегнул. Все это время она не сопротивлялась, чему граф был искренне рад. Обсуждать что-то или дискутировать с ней было выше его сил.

Он стянул с Эмили платье, затем корсет и нижнюю юбку – все, что стояло между ним и раем. Продлевая возбуждение, он медленно спустил бретельки сорочки с ее плеч.

Наконец – наконец! – ее грудь обнажилась, и он проделал губами дорожку к ее грудной клетке, посасывая бутон соска, и девушка немедленно откликнулась. Она изогнулась, предлагая себя всю, и он наслаждался, передвигаясь от одного соска к другому, лаская мягкие бугорки груди.

Ее страсть быстро возрастала, и он не мог не дивиться ее горячей натуре. Она была изумительно эротическим созданием, и ему страшно повезло, что он наткнулся на нее. Графу не терпелось перевести их отношения на следующую ступень, но когда он взглянул ей в лицо, то был поражен тем, что у нее в глазах стояли слезы.

У него упало сердце. Он что, ошибся? Она сопротивлялась, а он был слишком очарован и поглощен собой, чтобы понять это?

– В чем дело? – Было невыносимо думать, что она чувствовала себя несчастной или что он причинил ей боль. По щеке Эмили скатилась очаровательная слезинка, и он стер ее губами.

– Не могу поверить, что делаю это с вами, – несчастным голосом произнесла девушка..

– Но я думал… думал… – А что он думал? Она жила и работала в его доме, что не оставляло ей другого пути кроме как подчиняться его приказам.

Какой он тупой осел! Конечно, ей не захочется портить свою репутацию. Тем более с кем-то вроде него Он был дурак, предположив иное.

– Извините, – пробормотал он.

– За что? – спросила девушка. – Это я не умею вести себя должным образом.

– Я предполагал, что вам это нравится. Мы остановимся на этом.

Он попытался прикрыть ей грудь, но она не позволила.

– Думаете, я хочу, чтобы вы остановились? – Он смутился.

– Правда?

– Если вы остановитесь, я убью вас.

– Вы хотите продолжить?

– Да.

Женщины! Он никогда не понимал их!

– Тогда почему вы плачете?

– Потому что я такая слабая!

– Вы не слабая. – Он улыбнулся. – Может быть легко соблазняемая, но определенно не слабая.

– Замолчите. – Она ударила его по плечу и вздохнула: – Я всегда мечтала о совершенно другой жизни для…

– О чем вы мечтали?

– Я хотела, как и всякая другая женщина, иметь собственный дом, мужа, много детей.

– И сейчас вы думаете, что это не случится?

– Конечно. – Она изучала графа, и в комнате воцарилась тишина. – Ведь вы никогда не женитесь на мне? – Должно быть, у него на лице появилось выражение ужаса, потому что Эмили заторопилась: – Не пугайтесь. У меня нет сердитого отца или брата, прячущихся за шторами. Мне просто надо услышать ваш ответ.

– Почему?

– Мне должно быть абсолютно ясно, что, если мы продолжим, вы никогда не сделаете мне предложение.

Его изумило, что у нее хватило храбрости говорить об этом. Она была из тех, кто отдается с мыслью о замужестве, он же стремился избежать брачных уз до последнего возможного момента. Затем он подцепит кого-то из своего общества – скучную, простенькую, ничем не примечательную.

Его невеста скорее всего влюбится в его титул и состояние, а не в него самого. Она будет понимать законы его мира, никогда не потребует, чтобы он был настоящим мужем, будет ожидать небрежного к себе отношения и получать его.

Эмили заслуживала супруга, которому могла бы доверять и кого будет любить. Он был до такой степени не похож на человека, которого она должна иметь в качестве мужа, что Уинчестер не мог представить, насколько не оправдал ее надежд и ожиданий, избрав такой идиотский путь к ее сердцу.

– Нет, я никогда не женюсь на вас, – откровенно заявил граф. – Неужели вы рассчитывали на это?

Эмили покачала головой:

– Не знаю, что вы планируете для нас, но уверена, что это будет значить для меня гораздо больше, чем для вас.

Ему было неприятно, что она столь низкого мнения о его характере, но девушка была права, и он не собирался лгать ей. Для него секс был просто сексом. Много лет назад он решил, что его волокитство и разврат будут всего лишь приятным физическим актом. И все же Уинчестер спросил:

– Почему вы так решили?

– Я не столь глупа. Для вас это пустейший проступок, а для меня это нечто новое и волнующее – возможно, то, что произойдет лишь раз в жизни. Но я ничего не значу для вас и никогда не буду кем-то особенным в ваших глазах.

У него на языке вертелись слова, чтобы возразить ей, сказать, какая она удивительная, уникальная. Но он не привык распространяться по поводу своих чувств и не мог решить, выйдет ли из этого что-нибудь хорошее. Если он признается, что восхищен ее исключительными качествами, она откликнется да его слова и придаст им большее значение, чем следовало бы.