- Мы не знали, что он к нам собирается, - с испугом проговорила женщина, садясь напротив и закалывая свои белокурые волосы.

- Он не с досмотром приехал, - успокоила ее Кива.

- Ты уверена?

- Да. На мою деревню напали наемники, а он их выследил и убил.

- Да, это странный человек. - Руки у хозяйки дрожали. - Он тебе ничего худого не сделал?

- Он меня спас и теперь везет домой.

- Я думала, у меня сердце остановится, когда он явился.

- Значит, эта деревня тоже его?

- Как и весь Полумесяц. Он купил эти земли шесть лет назад у князя Арика, но у нас за это время был только раз. Подати мы ему платим исправно, сполна.

Кива промолчала, но подумала, что ни одна община, которая платит подати сполна, не может позволить себе такую одежду, мебель и чиадзийские ковры, да и досмотров так не опасается. Впрочем, все землепашцы и рыбаки, насколько она знала, хоть немного да недоплачивали. Ее брат всегда придерживал один мешок из двадцати и продавал зерно на рынке, чтобы позволить себе какую-нибудь маленькую роскошь - скажем, новые кожаные башмаки для себя и жены.

- Меня зовут Кона, - немного успокоившись, представилась хозяйка.

- Меня Кива.

- Солдаты многих убили у вас в деревне?

- Пятерых мужчин и трех женщин.

- Да что ты! Ужас какой.

- Они нагрянули в сумерках, и нескольким женщинам с детьми удалось убежать. Мужчины вступили с ними в сражение, и все кончилось очень быстро. - Кива вздрогнула, вспомнив об этом.

- Твой муж тоже был среди них?

- Я не замужем. Я жила в Карлисе у дяди, а когда он в прошлом году умер, перебралась к брату. Его с женой убили, а дом наш сожгли.

- Бедняжечка.

- Ничего, зато я жива.

- Тебе хорошо было у брата?

Кива покачала головой:

- Он был суров и обращался со мной как с рабыней, да и жена его была ненамного лучше.

- Ты можешь остаться здесь. Парней у нас больше, чем девушек, и ты со своим хорошеньким личиком быстро найдешь себе славного мужа.

- Я не ищу мужа. Пока.

Настало неловкое молчание, и Кона поднялась.

- Пойду соберу тебе одежду в дорогу.

Она вышла, и Кива откинулась на спинку стула. Она устала и очень хотела есть. Может, это дурно, что она не горюет по Граву, подумала она, представляя себе его широкое лицо и маленькие холодные глазки. "Он был скотина, и ты его ненавидела, - мысленно ответила она себе, - было бы лицемерием притворяться, что ты горюешь". Встав, она отрезала себе ломоть хлеба и налила еще сока. Слышно было, что в горнице разговаривают. Жуя хлеб, Кива заметила, что в стене имеется деревянная ставня, чтобы подавать в комнату еду прямо из кухни. Кива приложилась глазом к щели и увидела, как мужчины поднялись со своих мест.

- В лесу на северо-востоке лежат трупы, - сказал Серый Человек. - Пошли людей закопать их и собрать оружие и деньги, которые при них были. Это все можете оставить себе, а лошадей доставьте ко мне домой.

- Да, господин.

- Еще одно, Джонан. Твои доходы от контрабанды меня не касаются. Пошлину с товаров, которые ввозятся из Чиадзе, следует платить герцогу, а не мне. Помни, однако, что закон карает контрабандистов весьма сурово. Я получил верные сведения о том, что в будущем месяце сюда пришлют герцогских досмотрщиков.

- Вы заблуждаетесь, господин. Мы не... - Джонан умолк, встретившись взглядом с Серым Человеком.

- Если досмотрщики найдут вас виновными, вы все будете повешены. Кто тогда станет ловить рыбу и платить мне подати? У вас рыбачья деревня, а дети одеты в тонкую шерсть, женщины носят серебряные брошки, и три ковра у тебя в доме стоят столько, сколько приносит за год хорошее рыболовное судно. Достаньте старое тряпье, если оно у вас еще сохранилось. И к приезду досмотрщиков наденьте его на себя.

- Как прикажете, - смиренно ответил Джонан.

Кива отошла от ставни, потому что вернулась Кона с синим шерстяным платьем, парой высоких шнурованных башмаков и плащом из бурой шерсти, подбитым кроличьим мехом. Кива все это примерила. Платье было широковато, но башмаки пришлись впору.

Джонан позвал женщин, и они вернулись в горницу. Серый Человек достал из кошелька несколько мелких серебряных монет в уплату за одежду.

- Не нужно этого, господин, - покачал головой Джонан. Серый Человек, не ответив ему, повернулся к Коне:

- Спасибо за гостеприимство, хозяйка.

Та присела.

Лошади ждали у дома, нагруженные припасами в дорогу. Серый Человек подсадил в седло Киву и сел сам, а затем без единого прощального слова выехал из деревни. Кива следовала за ним.

2

Некоторое время они ехали молча. Кива, видя, какое суровое лицо у Серого Человека, догадывалась, что он сердит. Но при этом он внимательно смотрел по сторонам, примечая все. Тучи заволокли солнце, стал накрапывать дождь. Кива подняла и завязала капюшон своего нового плаща.

Дождь прошел быстро, между тучами опять проглянуло солнце. Серый Человек направил коня на пологий холм и остановился на вершине, поджидая Киву.

- Как ваши раны? - спросила она.

- Почти зажили.

- Так быстро? Вряд ли.

Он пожал плечами и, убедившись, что опасности нет, послал серого вперед.

Они ехали весь день, снова углубившись в лес. За час до сумерек Серый Человек выбрал место для стоянки около ручья и развел костер.

- Вы сердитесь на деревенских за то, что они вас обманывают? - спросила Кива, когда огонь разгорелся.

- Нет, не за это. За глупость. Ты что, подслушивала?

Она кивнула, и его лицо смягчилось.

- Хитрая ты девчонка, Кива, - на мою дочь похожа.

- Она живет вместе с вами?

- Нет - далеко, в другой стране. Я ее не видел уже несколько лет. Она замужем за моим старым другом. По моим последним сведениям, у нее двое сыновей.

- Значит, вы дважды дедушка.

- Как сказать... Она мне не родная, а приемная.

- А родных детей у вас нет?

Он помолчал, и при свете костра она увидела у него на лице выражение глубокой печали.

- Были... но умерли. Давай-ка посмотрим, что там приготовила для нас жена Джонана.

Легко поднявшись, он сходил к лошадям и вернулся с куском ветчины и ковригой свежевыпеченного хлеба. Они молча поели. Кива собрала еще хвороста и подложила в огонь. Тучи собрались снова, однако ночь была не холодная. Серый Человек снял рубашку:

- Пора удалять швы.

- Раны не могли зажить так быстро, - строго сказала Кива. - Швы нужно оставить не меньше чем на десять дней. Мой дядя...

- Я знаю, он был мудрым человеком - однако взгляни сама.

Кива подвинулась поближе и осмотрела раны. Нездешний был прав - раны зарубцевались. Взяв его охотничий нож, она осторожно разрезала бечевку и сняла швы.

- Никогда не слышала, чтобы раны у человека заживали так быстро, - сказала она, когда он снова надел рубашку - Вы, часом, не волшебник?

- Нет. Но чудище, которое лечило меня как-то раз, что-то изменило во мне.

- Чудище?

- Еще какое, - усмехнулся он. - Семи футов росту, с одним глазом во лбу, и в глазу два зрачка.

- Вы надо мной смеетесь, - укоризненно проговорила она.

- Нет, не смеюсь. Его звали Каи. Он был урод от рождения, человек-зверь. Я умирал, а он возложил на меня руки, и все мои раны зажили в мгновение ока. С тех пор я перестал болеть - ни тебе простуды, ни лихорадки, ни чирьев. Я думаю, что даже время для меня течет медленнее, потому что мне полагалось бы уже сидеть в уютном кресле с одеялом на коленях. Хороший человек был Кай.

- А что с ним стало потом?

- Не знаю. Может, живет себе и здравствует, а может, и умер.

- Вы прожили интересную жизнь.

- Сколько тебе лет? - спросил он.

- Семнадцать.

- Тебя схватили наемники и увезли с собой в лес. Если кто-то годы спустя услышит об этом и скажет: "Вы прожили интересную жизнь", что ты ему ответишь?