Окон не было, а потому в кухне, несмотря на многочисленные скрытые дымоходы, отводящие тепло от печей, стояла невыносимая жара, когда еда готовилась в больших количествах и десятки слуг сновали взад-вперед.
Даже теперь, когда слуги легли спать и горели только две лампы, здесь было еще довольно душно после приготовления ужина. Кива взяла из ящика нож, открыла дверцу буфета, достала оттуда круглый каравай с хрустящей корочкой, кусок обжаренной в меду ветчины, масленку и поставила все это на длинный мраморный стол.
- Это же мясной нож, - засмеялась Норда. - Учить тебя еще да учить, деревенщина.
Кива показала ей язык, продолжая кромсать хлеб своим ножом.
- Нож - он и есть нож. Если он острый, им можно резать все что хочешь.
Норда закатила глаза.
- Есть ножи для рыбы, для мяса, для хлеба, для устриц, для фруктов, для сыра. Придется тебе научиться этому, если хочешь прислуживать за столом на пирах у Рыцаря.
Кива, не отвечая, сняла крышку с масленки и намазала хлеб маслом.
- Для масла тоже есть ножи, - не преминула заметить Норда.
- Только железо впустую переводить, - фыркнула Кива.
- Ножи, как и мужчины, - опять засмеялась Норда, - используются каждый для своей цели. Одни для охоты, другие для любви.
- Ш-шш - при мальчике!
- Он спит, - сказала Норда. - Дети всегда так: то ему играть загорится, то есть захочется. А приведешь его в кухню да нарежешь целую гору хлеба - он уж уснул и все твои хлопоты ни к чему. - Обе девушки постояли, глядя на мальчика, который спал на скамейке, положив белокурую голову на руку. - Милашка какой, - шепнула Норда. - Как вырастет, будет бегать за юбками, оно сразу видно. Эти невинные глазки растопят не одно каменное сердце. Девчонки из платьев будут выскакивать, моргнуть не успеешь.
- Может, у него все будет по-другому, - возразила Кива. - Влюбится в кого-нибудь, женится и будет жить счастливо.
- Ну да - он ведь и занудой может вырасти.
- Ты неисправима. - Отрезав ломоть ветчины, Кива положила его между двумя пластами хлеба с маслом и откусила огромный кусок.
- Фу! - воскликнула Норда. - У тебя масло течет по подбородку.
Кива утерлась рукой и слизнула с нее масло.
- Чего добру пропадать, - сказала она, смеясь деланному отвращению Норды. - Покажи лучше, какие ножи для чего.
Норда выдвинув ящик, достала оттуда ножи с костяными рукоятками и разложила их на столе. Ножи были самые разные - от восьмидюймовых, устрашающе острых, до маленьких дюймовых с закругленными концами. У одного, кривого, как ятаган, лезвие делилось надвое.
- А этот зачем? - поинтересовалась Кива.
- Для сыра. Отрезаешь кусочек, а потом переворачиваешь лезвие и накалываешь сыр на эти зубцы.
- Красивые, - заметила Кива, разглядывая украшенные резьбой костяные черенки.
Дверь в дальнем конце кухни открылась, и вошел Эмрин, поддерживая Ю-ю Лианя. Лицо чиадзе стало серым от изнеможения, но он широко улыбнулся, увидев Норду. Эмрин, не в пример ему, сурово стиснул губы и радости не выразил.
- Мой день стал светлее! - сказал Ю-ю. - Две красивые женщины - и еда!
Эмрин отпустил его, и Ю-ю, качнувшись, оперся на меч. Эмрин подошел к столу, вынул свой охотничий нож и отрезал несколько ломтей мяса. Норда бросилась к Ю-ю и подвела его туда же.
- Любимчики мои.
- Что-то многовато у тебя любимчиков, - буркнул Эмрин. Норда подмигнула Киве:
- Он дрался за меня, знаешь? Правда, галантный поступок?
- Я дрался не за тебя, а из-за тебя. Это не одно и то же.
- Как украшают его знаки боевой доблести! - не унималась Норда. - Эти глаза, обведенные тенью, этот большой мужественный нос...
- Перестань, Норда! - Кива обошла вокруг стола и взяла Эмрина за руку. - Что до меня, я тобой горжусь.
- Чем тут гордиться? - сказала Норда. - Тем, что он стукнулся носом о кулак Ю-ю?
- Да замолчи ты! - огрызнулась Кива. - Он сегодня весь день охранял Ю-ю и даже помог ему дойти до кухни. Не всякий мужчина способен поступиться своим гневом ради долга.
- Это верно, он хороший парень, - сказал Ю-ю. - Я его полюбил. Его все любят. Можно мы поедим?
- Да ты весь дрожишь! - воскликнула Норда. - Не надо тебе было вставать, дурачок.
Из дальней двери несло холодом. Кива подбежала, закрыла ее и опустила щеколду, а Норда принесла одеяло и закутала в него Ю-ю.
- Вот не знал, что тут так холодно, - сказал Эмрин.
Обе женщины, продолжая хлопотать вокруг раненого, нарезали ему хлеба с мясом и налили персикового сока.
За второй дверью послышались какие-то звуки, и Эмрин устремился к ней, но она уже открылась. Вошел Омри в сопровождении двух солдат и юноши. Эконом кивнул Эмрину и попросил Киву приготовить что-нибудь для Ниаллада и его телохранителей.
Герцогский сын остановился возле спящего ребенка и усмехнулся.
- Это морской воздух так его утомил.
Кива нарезала дюжину толстых ломтей ветчины и разложила по трем тарелкам. Вновь прибывшие, усевшись за стол, принялись за еду. Молодой человек поблагодарил за услугу, солдаты жевали молча. Тот, что повыше, бородач с глубоко посаженными карими глазами, взглянул на лежащий на столе меч Ю-ю. Черная рукоять не имела никаких украшений, как и деревянные лакированные ножны.
- Поглядеть - ничего особенного, - сказал он, протянув к мечу руку.
- Не трогай его, - быстро проговорил Ю-ю.
- Это почему же? - въедливо спросил солдат, не убирая руки.
- Не надо, Гаспир, - вмешался герцогский сын. - Это ведь его меч.
- Да, ваша милость. - Гаспир бросил злобный взгляд на Ю-ю. - Только чепуха все это. Подумаешь, волшебные мечи!
Мальчик проснулся и сел. Он поморгал, потянулся и вдруг закричал. Кива, посмотрев в ту же сторону, что и он, увидела белый туман, ползущий из-под дальней двери. Ю-ю тоже увидел его, выругался и со стоном вытащил меч из ножен. Меч светился мерцающим голубым огнем. Ю-ю попытался встать и повалился на стол.
- В чем дело? - вскричал бледный от страха Омри.
- Демоны... они здесь. - Ю-ю снова поднялся на ноги. Сквозь повязку у него на плече сочилась кровь.
Омри пятился от тумана к двери, в которую только что вошел. Эмрин, видя, что старика бьет дрожь, ободряюще шепнул:
- Спокойно, дружище.
- Я хочу уйти!
Туман продолжал прибывать, в кухне становилось все холоднее. Гаспир и Нарен тоже отступали от стола с оружием в руках. Кива схватила длинный тяжелый нож.
- Бежим! - крикнул Омри и бросился к двери. Эмрин хотел было последовать за ним, но увидел, что из-под нее тоже сочится слабая струйка тумана.
- Стой, Омри! - крикнул сержант, но было поздно. Дверь распахнулась, туман окутал Омри, от взмаха мощной когтистой лапы на стол брызнула кровь. Второй удар раздробил старику череп.
Эмрин, подскочив, захлопнул дверь и задвинул засов в тот самый миг, когда тело Омри рухнуло на пол. Раздался оглушительный треск, дверная филенка раскололась. Эмрин выхватил меч, отступая на середину кухни.
Такой же треск послышался от другой двери. Ю-ю шагнул вперед и упал. Эмрин подхватил его, поднял на ноги. Маленький Берик перестал кричать и съежился на скамейке. Кива подбежала к нему, но он отпрянул и бегом бросился к остальным. Юный Ниаллад, обнажив кинжал, опустил руку ему на плечо.
- Мужайся, Берик. Мы тебя защитим, - невозмутимо произнес он, но голос его выдавал страх, и руки дрожали. Паж пригнулся и полез под стол. Норда уже сидела там, закрыв лицо руками.
Ледяной туман полз по каменному полу. Правая дверь уступила, и белая мгла хлынула внутрь. Ю-ю взмахнул мечом, и голубая молния с треском прошила туман. Оттуда раздался полный боли вопль.
- Подними свой меч! - приказал Ю-ю Эмрину. Сержант повиновался, и Ю-ю коснулся его меча своим. Клинок Эмрина тут же вспыхнул голубым светом. - Вы тоже! - Ю-ю тронул мечи Гаспира и Нарена, и они тоже зажглись. - Это недолго продлится, - предупредил Ю-ю. - Вперед, в атаку!
