– Мы прожили в супружестве двенадцать лет, родили достойного сына и прекрасных дочерей, но только любовь затягивает человека, как омут… Прислушайся, муж мой, к романсу, что я для тебя приготовила:
С женою связан муж судьбою.
Пусть дети бегают гурьбою,
Не задержать прихода смерти.
Супруг, хозяин мой, поверьте,
И вместе примем мы решенье –
В подвижничестве лишь спасенье.
Богатство, знатность – сорняки,
Соблазны жизни так мелки!
Однако не смог Линфан взять на себя такой обет и однажды, простившись с женою, уехал покупать свиней в Шаньдун. А Хуан после отъезда мужа убирала дом, совершала омовение и, с молитвой возжигая благовония, стала читать «Алмазную сутру».
Когда немедленно отбыл
в Шаньдун мясник Линфан,
В центральной зале спать легли
А в спальне западной жена –
сударыня Хуан
Душистой вымылась водой,
оделась без затей.
На запад обратясь, жгла в спальне фимиам,
Молилась вечером и утром
И свитки драгоценные учила там,
Алмазную читала сутру.
Твердить каноны не закончила она,
Как фимиам растаял вдруг:
Ее молитва Будде так чиста, сильна,
Что небосвод пронзает звук.
Достигло Слово райских сфер и адских врат,
И свет волшебный ослепил.
Увидев, царь Яньло
[37] был несказанно рад
И лик свой царственный явил.
Ужель в подлунном мире
[38], средь страстей и бед
Буддийский патриарх возрос?
Призвал он двух судей загробных на совет
И учинить велел допрос.
«Владыка мудрый», – говорит судья в ответ, –
Сей голос, он из Наньхуа,
Над Цаочжоу воссиял небесный свет
Молитвой госпожи Хуан.
Познанья праведницы этой глубоки,
Одета скромно, пост блюдет,
Творит добро, ее свершенья велики –
Им радуется небосвод
[39].
Поет, словно «Алмазную сутру»:
Сердце бешено забилось
у Яньло от этих слов,
И два демона сбежались
на его поспешный зов.
Их направил к дому Чжао,
под его достойный кров.
Там Хуан читала сутры,
осветив в ночи альков.
Вдруг увидела: пред нею
двое отроков – послов.
Декламирует:
Один – это добрый посланец небес,
Другой – злобный якша, молоденький бес
[40].
Хуан прервала свое чтение в миг,
К гостям обращен ее праведный лик.
«От дома какого к слуге недостойной
Пришли вы?» – «Сударыня, будьте спокойны,
Не вашей семьи драгоценной родня,
Из царства теней к вам послали меня.
Зовет тебя, матушка, мудрый Яньло,
От сутр, что читаешь ты, в небе светло.»
От слов этих мигом сковал ее страх,
К ним с просьбой она на дрожащих устах.
«С фамилией той же и с той же судьбой
Другую возьмите к Яньло вы с собой.
Готова на сотни милльонов смертей,
Но как я сиротами брошу детей?!
Ведь доченьке старшей лишь девять годков,
А младшей-то шесть!.. Как оставить мне кров?!
Сынку малолетнему – три миновало,
Его берегла и ласкала так мало!
Отпустите если, то жизни по гроб
Усерднее буду творить я добро!»
Ей отроки молвили из темноты:
«Кто помнит “Алмазную сутру”, как ты?!»
Добрый и злой отроки, слушавшие мольбы праведной Хуан, никак не могли взять ее с собой. До того сильно любила она деток своих, что не в силах была с ними расстаться. Торопить ее стали отроки: «Матушка добрая, смерть возьмет тебя в третью ночную стражу[41], не отложить даже до четвертой. Это здесь в световом мире ты свободна, вольна. А царство теней не допустит отсрочки. Промедлив, мы согрешим, и никакие оправданья не помогут.»
И решилась тогда Хуан. Велела дочери нагреть воды и после омовения, пред Буддою представ, ноги по уставу сложив, молча села. Душою подлинной предстала Хуан перед владыкой Яньло.
Поет на мотив «Осень над Чуской рекой»:
Жизнь – как молнии вспышка, как сон по утру.
Человек пред кончиной – свеча на ветру.
Уже встретила я государя Яньло,
В дальний путь собралась, одеянье бело.
С Ностальгической башни
[42] взгляну я назад.
Как терзаюсь слезами родимых ребят!
Вы в льняных поясах и в простом одеяньи
Бейте в гонги, готовьте мой гроб к отпеванью.
Произносит, как прозу[43]:
Оставим в стороне то, как страдал Линфан.
Расскажем об идущей в мир теней Хуан.
Достигла адских берегов Най-хэ реки.
Пред Золотым мостом замедлила шаги.
«Кто удостоен Золотым мостом идти?»
«Тот, кто читает сутры с верою в груди».
А под мостом вздымался столб кровавых брызг,
И ужасали крики скорби, плач и визг.
Кружились змеи посреди кровавых луж,
От яда их страдало столько грешных душ!
Вот впереди Гора Разломанных монет
«Какой заложен в сем названии секрет?»
«Жгут люди жертвенные деньги, – был ответ, –
Сжигают не дотла, и так милльоны лет –
Гора скопилась из таких полумонет.
Так и назвали. И других секретов нет».
Невинно убиенных град перед Хуан –
Им нет перерожденья, их судьба – туман.
От состраданья заболела голова
Хуан, «Алмазной сутры» вырвались слова.
Открыли грешники в реке свои глаза,
