Тетушка Юэ все объяснила Ван Шестой. Та была в восторге. Убрала одежды и серебро, а вместе с ними и просьбу и стала ждать Симэня, но он не появлялся.

Семнадцатого на закате Ван Шестая стояла у ворот. Видит, верхом едет Дайань с узлом под мышкой.

– Откуда путь держишь? – окликнула она слугу.

– Издалека, – отвечал Дайань. – С батюшкой подарки в Дунпин возили.

– А батюшка где? Воротился?

– Дома. Они с Бэнь Дичуанем раньше приехали.

Ван зазвала слугу к себе, рассказала о Мяо Цине и просьбу дала прочитать.

– Дело непростое, тетушка Хань, – говорил Дайань. – Оба гребца дали показания и уже в управе под стражей сидят. Мяо Цина разыскивают. Тут несколькими лянами не отделаешься. И прислужникам мало покажется. Я вам вот что советую, тетушка Хань: давайте мне двадцать лянов. Я батюшку уговорю к вам зайти, а вы уж с ним как следует потолкуете.

– Ишь какой ловкий! – засмеялась Ван Шестая. – Кто поесть хочет, тот с поваром не ссорится. Если дело уладится, тебе тужить не придется. Скорее мы останемся в стороне, а тебе-то уж все перепадет.

– Сами посудите, тетушка, – продолжал Дайань, – благородный муж, как говорится, не стесняется выговаривать правду в глаза. Лучше сперва условиться, а потом уж и дело решать.

Ван Шестая поставила вино с закусками и принялась угощать Дайаня.

– Еще раскраснеюсь, что тогда батюшке говорить! – отказывался от вина слуга.

– Не бойся! – успокаивала его хозяйка. – Скажешь, у меня был, и все.

Дайань осушил чарку и пошел.

– Так я прошу тебя, – наказывала Ван. – Скажи батюшке, что я жду его.

Дайань вскочил на коня и помчался домой.

Симэнь отдыхал. Когда он немного погодя встал и прошел в западный флигель, к нему не спеша подошел Дайань.

– Батюшка! – заговорил он наконец. – Когда я ехал домой, меня окликнула тетушка Хань. Просила передать, что ждет вас. Срочное, говорит, у меня для батюшки дело.

– Что там еще?! Ладно!

Тут прибыл уездный экзаменатор Лю и попросил денег в долг. Хозяин удовлетворил его просьбу, и тот удалился. Потом Симэнь надел маленькую шапочку, прикрыл глаза пылезащитной маской и верхом поскакал к Ван Шестой. Его сопровождали Дайань с Циньтуном. У ворот ее дома Симэнь спешился, вошел в гостиную и сел, а Циньтуну велел отвести коня домой и запереть ворота.

Вышла Ван Шестая и поклоном встретила гостя. Хань Даого дома не было. Он остался ночевать в лавке. Хозяйка накупила всяких закусок и велела тетушке Фэн все приготовить к приходу гостя.

Служанка Цзиньэр подала чай, а хозяйка сама угостила Симэня.

– Как вы, батюшка, должно быть, устали от стольких пиров! – щебетала Ван, никак не решаясь заговорить о деле. – Слыхала, у вас радость, наследника помолвили.

– Это свояченица моя постаралась. С семейством Цяо породнились. У них тоже единственная дочка. Если рассудить, нам бы не с таким семейством родниться надо. Но раз уж начали, пришлось доводить до конца.

– А чем же плохо с ними породниться? – спрашивала Ван Шестая. – Вы, батюшка, конечно, занимаете такой высокий пост, и вам, быть может, неловко будет со сватом рядом стоять.

– В том-то и дело! – поддержал ее Симэнь.

– Вам не холодно, батюшка? – немного погодя спросила хозяйка. – Пойдемте в комнату.

Они перешли во внутреннюю комнату, где стояло кресло и горела жаровня. Симэнь уселся в кресло. Ван Шестая осторожно подала ему просьбу Мяо Цина.

– Этот Мяо Цин просил мою соседушку Юэ, – говорила хозяйка. – А она меня попросила ему помочь. Он у них пока остановился. Его, говорят, лодочники впутали. Об одном просит – чтобы его к делу не привлекли. Он и подарки приготовил, хочет меня отблагодарить. Прошу вас, батюшка, нельзя ли ему как-нибудь помочь, а?

– Что же он тебе дал? – спросил Симэнь, прочитав просьбу.

Ван Шестая вынула из сундука пятьдесят лянов и показала Симэню.

– Если, говорит, все будет в порядке, обещаю еще две пары парчовых одежд.

– Зачем ты брала? – Симэнь улыбнулся. – А ты знаешь, что этот самый Мяо Цин был слугой янчжоуского богача Мяо Тяньсю и в сговоре с лодочниками убил своего хозяина, а тело в реку бросил? Он же с целью грабежа убийство совершил! Тело до сих пор найти не могут. С ними слуга Аньтун был. Он-то вместе с лодочниками на Мяо Цина и показал, и того теперь разыскивают. Медленной казнью казнить будут, а лодочникам, как убийцам, головы отсекут. Они на допросе говорили, что у Мяо Цина на две тысячи лянов товару. А он тебе эти крохи подносит? Сейчас же верни!

Ван Шестая побежала на кухню и велела Цзиньэр позвать скорее тетушку Юэ. Когда та пришла, она возвратила ей серебро и передала слова Симэня.

Не услышь этого Мяо Цин, все б шло своим чередом, а тут его будто ледяной водой окатили.

Да,

Мяо Цин отозвал тетушку Юэ и стал советоваться.

– Я готов отдать все две тысячи, – говорил он, – только бы остаться в живых.

– Раз батюшка повел такие речи, значит, малая толика их не устроит, – вторила ему Юэ. – Дай им на двоих тысячу, а другая тысяча пойдет служащим да стражникам. Им и половины хватит.

– А где ж я серебро-то возьму? – сокрушался Мяо Цин. – Я ведь и товар еще не продал.

Тетушка Юэ опять направилась к Ван Шестой посоветоваться.

– Может быть, батюшка товарами на тысячу лянов возьмет, а? – спросила она. – А нет, так он просит обождать денька два. Тогда он сам к батюшке принесет.

Ван Шестая принесла перечень товаров и показала Симэню.

– В таком случае, – протянул он, – я распоряжусь, чтобы его пока оставили на свободе. Только пусть тогда ко мне явится и без промедления.

Юэ Третий тотчас же передал его решение Мяо Цину, чем сильно того обрадовал.

Поскольку в доме были посторонние, Симэнь не стал засиживаться. Он осушил несколько чарок, немного побыл с Ван и, как только подали коня, удалился. На другой день заседание в управе скоро кончилось, и о деле даже не упоминалось. Симэнь приказал стражникам оставить пока Мяо Цина в покое.

А Мяо Цин тем временем попросил торговца Юэ Третьего собрать людей, что бы поскорее продать товары. Не прошло и трех дней, как все было продано, и выручка составила тысячу семьсот лянов серебра. Мяо Цин одарил Ван Шестую еще полсотней лянов и четырьмя парами одежд из лучшего шелка. Само собой разумеется, у нее остались и те полсотни лянов с одеждами, которые он поднес раньше.

Девятнадцатого Мяо Цин разложил тысячу лянов в четыре винных кувшина, купил свиную тушу и, дождавшись темноты, понес Симэнь Цину. Слуги знали, в чем дело. Пришлось ему раздать узелки с десятью лянами в каждом Дайаню, Пинъаню, Шутуну и Циньтуну. Дайань, ясно, получил еще десяток лянов с Ван Шестой.

Симэнь сидел в крытой галерее. Фонари пока не зажигали. На небе сквозь дымку выглянула луна. У ворот с носилками остановился Мяо Цин, одетый в темное, как слуга.

– Я вам бесконечно признателен, батюшка, за оказанную милость, – говорил Мяо Цин, отвешивая земные поклоны. – Пусть меня рассекут на части, все равно мне не расплатиться за ваше благодеяние.

– Я пока не рассматривал твое дело, – заявил Симэнь. – Но лодочники упорно продолжают тебя обвинять. Так что если тебя арестуют, ты понесешь самое суровое наказание. Правда, поскольку ты просишь помощи, от смерти я тебя избавлю. Я б отказался от твоих подношений, но у тебя на душе неспокойно будет, не так ли? Кроме того, половину надо будет дать надзирателю господину Ся. Мы ведь вместе решать будем. А тебе здесь задерживаться не следует. Уходи не медля, средь ночи. Да, ты где в Янчжоу-то живешь?

– В самом городе, – отвечал Мяо Цин, отвешивая земной поклон.

Симэнь велел принести чай. Мяо Цин выпил под сосной чашку чаю и, земно кланяясь, попрощался с хозяином.

– А ты со стражниками говорил? – окликнул Симэнь удалявшегося просителя.

– Да, с ними все уладил, – отвечал Мяо Цин.