Нами замечено, что по количеству антилоп Кювье самки далеко преобладают над самцами, несмотря на то что эти последние гораздо осторожнее. В стаде старые самцы исполняют роль вожаков и охранителей; при бегстве всегда следуют позади; после же выстрелов обыкновенно бросают самок, вероятно, как менее осторожных, и уходят в стороны.
Вновь открытая антилопа, как кажется, может завершить собою список этих животных для Центральной Азии. Новый из них вид едва ли здесь еще найдется, разве какой-нибудь горный в Южном Тибете. Из семи же видов, обитающих во всей Центральной Азии, специально ей свойственны только четыре, а именно: дзерен (A. gutturosa) в Северной и Юго-Восточной Монголии; антилопа Кювье (A. Cuvieri) в Ордосе, Гань-су и на Куку-норе; оронго (A. hodgsoni) и ада (A. picticauda) в Северном Тибете; последняя также в горах к северу от Куку-нора.
Затем в той же Центральной Азии распространяются из других областей: антилопа горная (A. caudata) из собственно Китая; найдена была нами лишь в горах Муни-ула и Сырун-булык на северном изгибе Желтой реки; сайга (A. saiga), встречающаяся только в Западной Джунгарии, где находит свою восточную границу; наконец, хара-сульта (A. subgutturosa), распространенная от Китайского моря до собственно Китая, обитает по Центральной Азии: в Джунгарии, в бассейне Тарима, в Средней и Южной Гоби с Ордосом, а также на нагорье Тибета – в Цайдаме и в урочище Гас к югу от Лоб-нора.
Пребывание в горах Северно-Тэтунгских. Тотчас за р. Чагрын, в направлении нашего пути, т. е. к западу, высились два громадных параллельных хребта, составляющие расширенные ветви того же Нань-шаня и сопровождающие по обоим берегам течение другого притока верхней Хуан-хэ – р. Тэтунг-гол, или Датун-хэ. Оба эти хребта – Северно– и Южно-Тэтунгский – уже описаны ранее мною.[650] Здесь упомяну только, что они обильно орошены, имеют весьма богатую флору, фауну и значительное население, словом, несут характер, свойственный многим другим горным хребтам верхнего бассейна Желтой реки.
Мы вошли в Северно-Тэтунгский хребет ущельем р. Ярлын-гол и провели пять суток в среднем поясе гор, там, где появляются прекрасные леса, свойственные этой части Гань-су.
Место нашего бивуака было отличное; охоты и экскурсии по окрестным горам ежедневно доставляли много ценных экземпляров для коллекции. Впервые от самой Урги встретили мы теперь благодатный уголок и радовались этому как дети.
Погода днем стояла довольно теплая. Однако все северные склоны гор были засыпаны снегом, в верхнем поясе от 2 до 3 футов глубиной. Склоны же южные всюду были бесснежны, и почва здесь на солнечном пригреве не замерзала. Такое обстоятельство, то есть бесснежие, в течение всей зимы, южных горных склонов весьма выгодно как для местных зверей, так и в особенности для птиц. Те и другие находят достаточно для себя пищи в суровое время года, да притом на солнечном пригреве, несмотря на ночные морозы, днем довольно тепло. Поэтому в горах Гань-су встречаются зимой нежные виды пернатых: Ruticilla nigrogularis, Accentor rubeculoides, A. nipalensis, Carpodacus dubius, C. davidianus, C. rubicilloides, Merula Kessleri, ets. [седоголовая горихвостка, завирушка, непальская завирушка, чечевица, вьюрок Давида, большая чечевица, дрозд Кесслера], не улетевших на юг. Выгодно для птиц в тех же горах и обилие ягодных кустарников, а для зверей труднодоступность местности. Впрочем, крупных зверей здесь сравнительно немного, хотя нельзя сказать, чтобы было и мало.
По горам всюду прекрасные пастбища, в особенности в верхнем альпийском поясе. Здесь кочуют тангуты в своих черных палатках со стадами яков и баранов. В нижних долинах, где возможно земледелие, обитают всего более китайцы, впрочем, лишь в восточной части описываемых гор. Плодородие этих последних обусловливается двумя главными причинами: постоянным наносом лёссовой пыли из недалекой Гоби, а затем ежегодными летними дождями, доставляемыми сюда юго-восточным китайским муссоном. Зимой же снега выпадает сравнительно немного, и сухость воздуха весьма велика, так что трава даже на альпийских лугах растирается руками в пыль; в лесах же опавший лист и мох высушены бывают, как сухарь.
Перевал через Северно-Тэтунгский хребет лежит на абсолютной высоте 11 500 футов.[651] Подъем и спуск здесь отличные, доступные для колесной езды. Только как на этом перевале, так и в горных ущельях частые накипи льда много задерживали наше движение, ибо на таких местах приходилось насыпать землей тропинку для верблюдов. Однако весь наш караван следовал благополучно, и верблюды еще раз доказали, что при умелом обращении с ними можно проходить очень высокие горы.
Вслед за спуском с главного хребта пришлось пересекать его боковые отроги числом три. В среднем из них тропинка вьется на протяжении более трех верст по живописнейшему ущелью. Здесь опять в изобилии были встречены разные птицы, и между ними красивый китайский франколин, или, по-тангутски, сермун (Ithaginis sinensis);[652] немало также было ушастых фазанов (Crossoptilon auritum) и еще более фазанов Штрауха (Phasianus strauchi). Последние держатся преимущественно по горным долинам и в нижнем поясе альпийских кустарников. Охотясь здесь за этими фазанами, мой помощник В. И. Роборовский случайно набрел на небольшую пещеру, в которой жил буддийский отшельник. Последний, встревоженный выстрелами, сначала что-то с жаром и жестикуляцией говорил; затем снял свою туфлю и отряс с нее прах в сторону чужеземца, видимо, проклиная его за нарушение своего покоя. Жилища подобных аскетов изредка встречаются в горах Гань-су и Куку-нора.
Стоянка близ кумирни Чертынтон. Сделав еще небольшой переход, мы вышли 13 февраля на р. Тэтунг-гол, которая срединой своего русла уже очистилась в это время от льда. По счастью, в двух местах лед еще уцелел, и наш караван переправился по нему на другую сторону названной реки. Там мы расположили свой бивуак, как раз напротив кумирни Чертынтон, в прекрасном живописном месте, о котором мечтали еще от самой Урги. Действительно, как в короткое предыдущее время путешествия, так и во все последующее мы ни разу не имели такой отличной стоянки и даже нигде во всей Центральной Азии не встречали столь очаровательной местности, как по среднему течению Тэтунг-гола. Здесь прекрасные обширные леса, с быстро текущими по ним в глубоких ущельях ручьями, роскошные альпийские луга, устланные летом пестрым ковром цветов, рядом с дикими, недоступными скалами и голыми каменными осыпями самого верхнего горного пояса; внизу же быстрый, извилистый Тэтунг, который шумно бурлит среди отвесных каменных громад, – все это сочетается в таких дивных, ласкающих взор формах, какие нелегко поддаются описанию. И еще сильнее чувствуется обаятельная прелесть этой чудной природы для путешественника, только что покинувшего утомительно-однообразные, безжизненные равнины Гоби…
Стойбище наше устроено было теперь на абсолютной высоте 7600 футов, на ровной сухой площадке возле ильмовой рощи, за которой тотчас протекал красавец Тэтунг. С другой же стороны нашего бивуака тянулся в горы вековой хвойный и смешанный лес,[653] в котором, по случаю близости кумирни, охота для туземцев запрещена. На продовольствие мы покупали у тангутов домашних яков, мясо которых превосходное; соседние китайцы доставляли нам яйца и булки. Словом, выгодно было для нас во всех отношениях. Только для верблюдов не имелось подножного корма, и мы, взамен его, покупали солому в ближайших китайских фанзах; кроме того, давали своим животным соль, предусмотрительно привезенную из Ала-шаня. Но все-таки верблюды много похудели в продолжение двухнедельной стоянки на описываемом месте. Все это время посвящено было охоте в соседних лесах, на что мы получили согласие донира (управителя) кумирни Чертынтон, прежнего нашего знакомца. Помимо охотничьих экскурсий в одиночку, мы устраивали и небольшие облавы. Загонщиками служили поочередно казаки. Убито было таким способом несколько косуль, лисиц и две кабарги. Но маралов, за которыми главным образом мы охотились, добыть не могли, несмотря на то что зверь этот здесь не редок. Ходить по горным лесам теперь было крайне трудно; подкрасться к осторожному зверю почти невозможно. На северных склонах ущелий почва была засыпана снегом или обледенела; в лиственных же лесах сухой наваленный на землю лист немилосердно шумел под ногами охотника; к этому еще прибавлялся, даже при малейшем ветре, громкий шелест отвислой коры красной березы (Betula Rhojpattra). Когда же выпадал снег, то скользота всюду на крутых склонах не давала возможности пройти, как следует, несколько десятков шагов.
