Пьеса в двух сценах. На­чало раз­гуль­ных вы­ход­ных не­дели праз­дни­ка Мар­ди Гра[1] во Фран­цуз­ском Квар­та­ле Но­вого Ор­ле­ана. За­навес от­кры­ва­ет нам гос­ти­ную в мяг­ком го­лубо­ватом све­те за­ходя­щего сол­нца юж­ной вес­ны: этот свет ль­ет­ся внутрь сквозь стек­ла фран­цуз­ских две­рей, вы­ходя­щих в па­тио, пред­став­ля­ющее со­бой ми­ни­атюр­ный япон­ский сад с пру­диком, где пла­ва­ют рыб­ки, род­ни­ком, пла­кучей ивой и да­же не­боль­шим изог­ну­тым мос­ти­ком, ук­ра­шен­ным бу­маж­ны­ми фо­наря­ми. Ин­терь­ер гос­ти­ной так­же вы­пол­нен в япон­ском или псев­до япон­ском сти­ле, с бам­бу­ковой ме­белью, низ­ки­ми сто­лика­ми, со­ломен­ны­ми ци­нов­ка­ми, и глян­це­выми ва­зами раз­личных форм: в их бе­лом и блед­но-го­лубом фар­фо­ре кра­су­ют­ся ис­кусс­твен­ные вет­ви цве­туще­го ки­зила, ли­бо виш­ни, и длин­ные прутья крас­ной вер­бы с се­реб­ристы­ми поч­ка­ми — все спе­ци­аль­но по­доб­ра­но в неж­ных, пас­тель­ных то­нах. За­навес­ка из би­сера или бам­бу­ка от­де­ля­ет ма­лень­кую спаль­ню, ук­ры­тую в глу­бине сце­ны. Расс­тро­ен­ное ме­хани­чес­кое пи­ани­но иг­ра­ет ме­лодию «Нес­час­тная Бат­тер­фляй»: она зву­чит до тех пор, по­ка на сце­не не по­яв­ля­ет­ся Кэн­ди — но­во­ор­ле­ан­ская «ко­роле­ва[2]», по сво­ей внеш­ности и ти­пажу — веч­но юный женс­твен­ный маль­чик, с не взрос­ле­ющим ли­цом и строй­ной, по-де­вичьи гра­ци­оз­ной фи­гурой, но по воз­расту — уже сто­ящий на по­роге ма­ло ра­дос­тно­го трид­ца­ти пя­тиле­тия. Женс­твен­ность Кэн­ди врож­денная и аб­со­лют­но ес­тес­твен­ная, и ее не тре­бу­ет­ся под­черки­вать ма­нер­ностью или го­лосом: эту роль не сле­ду­ет ис­полнять ка­рика­тур­но. Пе­ред са­мым по­яв­ле­ни­ем Кэн­ди на сце­не пи­ани­но за­тиха­ет, и мы слы­шим нер­вную воз­ню с клю­чом в зам­ке: за­тем за­дыха­ющий­ся го­лос Кэн­ди…