| | | |  |
Автор: Виктория Альварес
Оригинальное название: Tu nombre después de la lluvia
Название на русском: Твое имя после дождя
Переводчик: Мария Сандовал
Редактор: Наталья Ульянова
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Город сонных шпилей
Глава 1
Локомотив наполнял копотью вечернее небо, словно закрашивая черным цветом акварель графства Оксфордшир, вид на который открывался из окна поезда. Он столько раз проделал этот путь, что безошибочно мог сказать в какой момент покажется тот или иной флюгер на крыше одного из попадавшихся по пути селений, или когда среди все еще покрытых снегом холмов промелькнет маленький пруд. Возможно, кому-то могло показаться скучным видеть столько раз одно и тоже, но Александр Куиллс казался более чем умиротворенным. Для него это было доказательством того, что он вскоре прибудет к месту назначения. Домой.
Громыхание поезда, на который Александр сел на вокзале Паддингтон (крупнейший железнодорожный узел в одноимённом районе округа Вестминстер в северо-западной части Лондона — прим.пер.), время от времени погружало его в приятную полудрему, так же как и болтовня сидящего напротив Роберта Джонсона, который открыл январский номер журнала “Light” чтобы прочитать новости своему приятелю.
— “Не смотря на естественно-научное образование, или, может, именно благодаря этому, вклад профессора Куиллса в нашей области знаний не может остаться незамеченным,” — читал Джонсон, и с этими словами его круглое лицо осветилось улыбкой. Он был похож на гордого отца, которому учитель объявил о том, что его сын — лучший ученик в классе. — “Теории, которые он изложил несколько дней назад на Лондонской конференции Сообщества исследователей сверхъестественного, можно считать одними из самых интересных в области спиритизма за последние десятилетия. Похоже, что наконец появился новый пророк.”
Александр не обращал ни на что внимания и продолжал наслаждаться пейзажем, проносившимся за мутными запотевшими окнами. Он снова был там, где как он точно знал, именно сейчас увидит обесцвеченный временем бронзовый флюгер в форме русалки.
— “Это именно то, в чем мы так отчаянно нуждаемся сейчас, когда людям требуется научное обоснование, чтобы поверить в то, что эти невежды считали невозможным,” — продолжал его приятель. — “Это то, что профессор Куиллс может предложить человечеству — осязаемая, обоснованная надежда. Это самая достоверная теория из тех, что мы до этого изучали. Все остальные теории в сфере спиритизма меркнут перед столь скрупулезными экспериментами.”
— Этого могли бы и не писать, — прокомментировал Александр, опираясь головой об руку, в то время как взгляд его терялся среди облаков, пробегающих по небу. — Не думаю, что это лучший способ представить меня, особенно учитывая то, что я совсем не медиум.
— Я боюсь, что благородным дамам, участвующим в сеансах спиритизма в кулуарах Мэйфейра и Ковент-Гардена, без разницы обладаешь ты этим даром или нет, — заверил его друг, все еще погруженный в чтение газеты. — Единственное что должно их волновать, это насколько изменится положение вещей, если представленные тобой в Лондоне механизмы смогут стать незаменимым атрибутом на любом сеансе. Мне кажется, ты все еще не осознаешь какой переворот совершат твои маленькие устройства. (Мэйфейр — один из самых фешенебельных районов Лондона. Ковент-Гарден — район в центре Лондона, в восточной части Вест-Энда между Сент-Мартинс Лейн и Друри-лейн. Популярное место для шопинга и туристическая достопримечательность вместе с расположенным здесь Королевским Домом Оперы, также известным, как «Ковент-Гарден» — прим. пер.)
Он пробежал глазами вторую колонку статьи и зачитал вслух заключительный абзац: — “Мы живем в эпоху, когда развитие технологий стало главной целью всего человечества. Наши читатели хорошо знают, как все мы слепо цепляемся за веру в то, что по ту сторону существует нечто, и что смерть — это еще не конец. Как можем мы теперь не присоединиться к восхвалению нашего профессора, который создал идеальный союз между наукой и верой, предоставил современные технологии к нашим услугам таким образом, что даже самые заядлые скептики поверили — то, во что все мы верили подтвердилось.“
Поняв, что Александр даже не думал комментировать что-либо, Роберт наклонился через страницы “Light”, чтобы понаблюдать за ним с некоторым удивлением. Только теперь он понял, что профессор молчал не из скромности, а лишь потому, что очень устал и хотел поскорее добраться до дома.
Это были очень напряженные дни. Невероятное количество рецензий, новостей и статей, опубликованных о нем специализированными изданиями, могло бы свести с ума любого другого человека. Но только не Александра Куиллса. Только немногочисленные самые близкие друзья знали, что он ни за что не занялся бы этим исключительно из тщеславия. Возможно, сейчас его имя было самым упоминаемым из всех членов достопочтенного Сообщества исследователей сверхъестественного, но, тем не менее, он по-прежнему оставался все тем же профессором Магдален-колледжа при Оксфордском университете, измотанным после долгих часов проверки результатов экзаменов. (Магдален - колледж — один из учредительных колледжей Оксфордского университета в Англии — прим. пер.)
Его взгляд оставался печальным. Александру было 37, но он выглядел старше своих лет. Возможно, из-за пары седых волос, появившихся в его бороде и светло-каштановых волосах, или из-за небольших мешков под голубыми глазами, продолжавшими вглядываться в облака через круглые очки в золотой оправе. Он был очень высоким и стройным и до мельчайших черт соответствовал представлениям об истинном британском джентльмене. Своей прирожденной элегантностью и тембром голоса он походил на аристократа, пока ваш взгляд не натыкался на чернильные пятна на его пальцах.
“Продолжай пытаться охватить больше, чем можешь сделать, — сказал ему однажды приятель c издевкой. — Как если бы можно было перевернуть страницу, работая именно над этим… над машиной для связи с мертвецами!”
Пока друзья болтали, начался мелкий дождик, брызгая водяной пылью на окна. Он не задержался бы надолго, если бы ветер не собрал вместе тучи над их головами. На самом деле, то, что говорили об Англии, было правдой — можно было сесть где угодно на свежем воздухе и в течение часа увидеть смену всех четырех времен года.
— Чертовски холодно этим вечером, — пожаловался Джонсон, безуспешно пытаясь унять дрожь, запахивая поплотнее воротник пальто. — А ведь когда я уезжал в Лондон, мне казалось, что температура в вагоне вполне комфортная. Я почти вижу пар изо рта!
— Прекрати жаловаться, — слегка улыбнувшись ответил Александр. — Я уверен, что ты согреешься, когда сойдешь с поезда, Роберт. Или, скорее, когда мы расстанемся.
— Любой кто услышал бы тебя сейчас, подумает, что ты самый недовольный человек в мире. К счастью, мы знавали тебя и в лучшие моменты и не верим в это.
Друг Александра был примерно того же возраста, ниже ростом и коренастый, с похожим на полную луну лицом, на котором выделялись большие серые глаза. Они были знакомы много лет, хоть их нынешняя встреча в Лондоне была совершенно случайной. Джонсон находился в Лондоне по делам, связанным с завершением работ в приюте Рединга, которым он заведовал. Александр и Роберт встретились в книжном магазине Хэтчердс и, проговорив около часа, решили поужинать вместе.
Именно тогда Джонсон узнал, что его друг прибыл в Лондон для того, чтобы в Сообществе исследователей сверхъестественного прочитать лекцию о недавно запатентованных устройствах, благодаря которым можно было обнаружить присутствие эктоплазмы (от др.-греч. ἐκτός «вне» и πλάσμα «нечто сформированное» — в оккультизме и парапсихологии — вязкая субстанция загадочного происхождения, которая якобы выделяется организмом медиума и служит затем основой для дальнейшего процесса материализации — прим.пер.). Рассказ друга, так заинтересовал Роберта, что тот решил продлить свое пребывание в Лондоне еще на несколько дней и поприсутствовать на лекциях Александра. Сейчас, увидев как один из самых влиятельных спиритических журналов Британской Империи вторил его собственным впечатлениям от выступлений профессора, Джонсон едва сдерживал радость и гордость от дружбы со столь известным ученым. Когда поезд потихоньку отъехал от вокзала Слау (городской вокзал в графстве Беркшир (до 1974 года Бакингемшир), находится примерно на полпути между станциями Рединг и Паддингтон — прим. пер.), на которой остановился на пару минут, Роберт наклонился вперед и спросил как можно тише:
— Можно тебя спросить, что ты предложишь миру в следующий раз? Над чем сейчас работает знаменитый профессор Куиллс? Над каким-нибудь схожим устройством или...?
Александр снова улыбнулся:
— Боюсь, я пока не могу говорить с тобой об этом. Ни один ученый не расскажет о результатах экспериментов, пока не будет полностью уверен в их успешности.
— Да ладно тебе, я не собираюсь рассказывать об этом по всему Редингу (Ре́динг — город в Англии, выделен в унитарную единицу в центральной части графства Беркшир — прим.пер.). Просто хочется узнать об этом первым на правах старого друга, с которым ты учился в Магдален-колледже много лет назад.
Ответ был довольно расплывчатым:
— Я действительно работаю сейчас над чем-то подобным, но в данный момент эксперимент находится на начальной стадии. Это касается гораздо более амбициозного проекта, чем детектор эктоплазмы. Я работаю над прибором, на усовершенствование которого уйдут многие месяцы или даже годы. Впрочем, необходимость затрачивать столько времени меня мало волнует, так как сейчас мне особо нечем заняться.
— Тебе следует восстановить твою прежнюю должность в Магдален-колледже. — посоветовал Джонсон. — Не думаю, что нынешние исследования сильно противоречат твоим университетским лекциям по физике и энергетике. Я уверен, что студенты скучают по тебе больше, чем ты думаешь.
— Ты знаешь не хуже меня, что пока Джон Клэйпол является ректором Магдалена, меня даже на порог колледжа не пустят, — отрезал, помрачнев, Александр.
Джонсон заметил, что его друг неосознанно поигрывал золотым кольцом на правой руке. Грозовые облака, пробегавшие по небу, отбрасывали тень на лицо профессора и Роберт благоразумно решил промолчать. Наконец, Александр нарушил тишину:
— Как себя чувствует твоя жена? Могу себе представить, что она ждет — не дождется твоего возвращения. Должно быть нелегко справляться с двумя дюжинами неугомонных детей.
— Конечно, нелегко, но Мэри Джейн уже привыкла, — Джонсон заговорщицки усмехнулся. — На самом деле, я думаю, что и дома, и в приюте именно она — “обладательница штанов”. Наши ребятишки уважают ее гораздо больше, чем меня. Она умеет заставить их слушаться.
Александр был полностью согласен с этим. Любой, кто осмелится дать отпор столь темпераментной даме размером с кита и способностью мгновенно перейти от нежности к ярости, должен обладать поистине бесстрашным сердцем.
— А как Шарлотта? — продолжил он расспросы . — Как она? Как у нее дела?
— Она очень выросла, — хохотнул Джонсон. — Видел бы ты ее, Александр. Через пару месяцев она станет еще выше, чем ее мать. Это невероятно, насколько незаметно бежит время: кажется, только вчера я сажал ее на качели в саду!
— Тебе следует быть осторожнее теперь. В любой момент появятся ухажеры...
Казалось, была найдена очень удачная тема для разговора, потому что Джонсон продолжал с воодушевлением говорить о двух женщинах всей своей жизни следующие полчаса. Когда поезд сбавил ход и подъехал к вокзалу Рединга, уже стемнело. Роберт с трудом встал, сложил “Light” и сунул его в подмышку.
— Наконец, мы дома! Лучше поскорее забрать чемоданы, пока остальные пассажиры не устроили тут неразбериху. Тем не менее, я обещаю, — добавил он насмешливо, — что не дотронусь до твоих чудесных приборов чтобы попытаться удовлетворить свое любопытство.
— Они так хорошо упакованы, что тебе станет скучно еще до того, как ты до них доберешься.
Профессор протянул ему руку и Джонсон ответил приветливым пожатием.
— Передавай от меня привет Оливеру, когда его увидишь. Скажи, чтобы он приехал к нам на пару дней в начале весны. Наш приют по прежнему остается его первым домом, хоть и прошло уже семь лет, с тех пор как он оттуда уехал.
— Передам, — пообещал, улыбаясь, Александр. — Уверен, он будет рад принять твое приглашение.
— Когда он приезжал к нам прошлым летом, то рассказывал детям страшные истории, которые произвели на них неизгладимое впечатление. Ребята не смыкали глаз целую неделю! — произнес Роберт, покачивая головой, словно с трудом верил, что парнишка, выросший под его крышей, мог так увлечься готической литературой. — Оливер — это нечто.
Коридор заполнялся людьми, жаждущими получить, наконец, свой багаж. Джонсон открыл дверь чтобы присоединиться к ним, но, прежде чем выйти, обернулся в последний раз к Александру и произнес вполголоса:
— Приглашение Оливеру распространяется и на тебя, но это не только потому что я знаю, что ты — его лучший друг. Я искренне считаю, что ты был один слишком долгое время. Это ненормально — так долго заниматься одним и тем же в полном одиночестве.
— Благодарю тебя, Роберт. Но, как я тебе уже говорил, у меня очень много работы.
— Я настаиваю, — ответил ему друг, явно не намереваясь принимать отказ. Тебе лучше согласиться на мое предложение, иначе Мэри Джейн придется поехать за тобой в Оксфорд.
Мужчина исчез в толпе, пытаясь проложить себе путь среди перекрикивающихся между собой мужчин и женщин. Наконец, через несколько минут Александр увидел его выходящим на перрон. Джонсон еще раз обернулся в сторону вагона и помахал рукой, прежде чем продолжить путь к выходу, где он сядет в такси чтобы доехать до приюта в окрестностях Рединга.
Почти сразу же поезд снова тронулся в путь. Александр отвел взгляд от удаляющегося силуэта Джонсона, облокотился на спинку сиденья и, воспользовавшись тем, что место напротив пустовало, вытянул ноги.
“Должен признать, что мне бы понравилось путешествовать вместе с Оливером. И с Лайнелом тоже, хотя, я уверен, они будут издеваться над бедным Джонсоном каждый раз, когда тот откроет рот”, — подумал он с легкой иронией.
Оставалось совсем немного до прибытия в Оксфорд, но это время показалось вечностью. Его приятель ошибался, говоря что он проводит один слишком много времени. Главной проблемой Джонсона было то, что он никогда не мог побыть один… не смотря на то, что о нем думали люди, с которыми он сталкивался ежедневно на улицах города.
| | | Поделиться: ]]> :0]]> ]]> :]]> ]]> :0]]> ]]> :0]]> ]]> :0]]> ]]> :0]]> :0 ]]> :0]]> |
|
| RIP | 7 августа 2015, 18:23 | | | | #31785 |
| | |
| |
"- А я-то думал, что женился на тебе только из-за хорошенького личика и ладной круглой попки. Ан, нет, оказывается у моей женушки имеются еще и мозги!"
" - Нельзя сделать омлет, не разбив при этом яиц, как говорит моя старенькая бабушка.
- У тебя нет никакой старенькой бабушки, - парировала я.
- Нет, - согласился он. - Но если была бы, то именно так и сказала бы."
"Лежа на полу и глядя на резные панели потолка, я поймала себя на мысли, что размышляю о том, почему женщины восемнадцатого века часто теряли сознание. Раньше я думала, что из-за тесных корсетов, а сейчас поняла - из-за идиотизма своих мужей."
(Стрекоза в янтаре. Книга 1)
| | | Поделиться: ]]> :1]]> ]]> :]]> ]]> :1]]> ]]> :1]]> ]]> :2]]> ]]> :1]]> :0 ]]> :2]]> |
|
| |
" В книгах она искала другие страны, другие ощущения, то, чего никогда не знала и никогда не испытывала, то в чем хотела спрятаться от осыпающейся реальности. Почему-то, читая о трагедиях чьей-то другой, выдуманной жизни, она сама чувствовала себя чуточку легче."
"Про себя она говорила, что невозможно прочитать такую джомолунгму книг, какую прочитала она и не научится писать хотя бы немного."
"Катя ненавидела ощущение отъезда. В животе пусто и холодно, неприятное брожение, внутренние мурашки. Да, впереди, как лента клубка, уже разматывается дорога, но нога еще не прижала к земле ее пыльный край. и ты уже не принадлежишь пункту А, но и до пункта Б далеко. Как будто тебя вообще нет в этом мире, нет тебе места здесь, ты - нигде. Те, кто остаются, уже не связывают с тобой своих планов, их жизнь потечет от тебя отдельно. А для тех, кто в пункте назначения - тебя еще нет. Тебя не знают, даже если знакомы. Ты не существуешь."
"– У каждого из нас собственный ад. Персональная пыточная. И у Алены была. И у меня. Все люди знают об этом, просто кто-то предпочитает не задумываться. Знаешь, вот я сужу по своим знакомым здесь. Чего им хочется. Знаешь? Им хочется мира в душе, но как его достичь, никто не знает и даже подумать об этом не желает. Они это даже не формулируют! И еще большинству просто хочется, чтобы им завидовали. Я не могу этого понять, но вижу каждый день. Они сами завидуют тому, у кого ремонт лучше, машина поновее, дети в Москве работают. И делают все, чтобы был кто-то, кто позавидует им. Это словно оправдывает их существование. Уж не понятно, откуда это взялось, но есть…"
" Она покачала головой, размышляя.
– А, хотя, наверное, это вообще в нашем характере. «На людей посмотреть и себя показать» – вот оно, кредо. Самому позавидовать и перед другими выставиться, чтоб завидовали. Потому что материальное – это то, что людям подвластно. Нет у тебя пристройки из пеноблока – а ты заработай и сложи за лето, и будет тебе и пристройка, и счастье. Мы хотим, чтобы в душе был мир, но не знаем, как это. Поэтому и забиваем жизнь всяким хламьем, пристройками, сараями, новым пылесосом…"
"– Может быть, мир этот как раз в попытках его обрести? Над собой надо работать. Но нет, мы всегда думаем, что все как-то само получится. Что и жена любить просто так будет, уже же поженились, чего тут еще? И дети просто так умными и счастливыми вырастут. А потом все идет наперекосяк. И никто не ищет причин в себе. Никто вообще ничего не ищет, просто чувствуют эту глушь внутри. Одни из-за нее пьют, другие по рыбалкам и охотам таскаются, третьи… да пристройки эти себе строят, будь они неладны. Плазменные панели вместо телевизоров «понакупляли», соседи им обзавидовались – и есть некое подобие счастья и мира. Ненадолго, правда. Так что у каждого свой ад…"
"Проходит время, люди обзаводятся детьми, машинами, домами, но в глубине души они все те же. Просто чем дольше мы живем, тем лучше умеем прятать свою розовую подкладку. на ней уже не счесть зацепок и заплаток, потому и храним бережнее."
(Купальская ночь)
| | | Поделиться: ]]> :1]]> ]]> :]]> ]]> :1]]> ]]> :1]]> ]]> :2]]> ]]> :1]]> :0 ]]> :1]]> |
|
| |
" Люди — это стадные животные в силу необходимости. Они ими стали еще в пещерные времена, когда люди — безволосые, слабые и беззащитные, чьим оружием была лишь хитрость, — выжили благодаря тому, что объединились в группы; они поняли: защита — в многочисленности. Это понимание вошло в плоть и кровь, именно оно неосознанно управляет толпой. В течение несчитанных, неисчислимых тысячелетий выход из стаи, противопоставление ей себя означало смерть для того, кто решался на такой шаг. Противостояние толпе требует не просто личного мужества, оно требует преодоления извечного инстинкта."
( Чужестранка 1. Восхождение к любви)
| | | Поделиться: ]]> :1]]> ]]> :]]> ]]> :1]]> ]]> :1]]> ]]> :2]]> ]]> :1]]> :0 ]]> :1]]> |
|
{"0":false,"o":30} |
{"0":false,"o":30} |
КОММЕНТАРИИ 736 424
