Внимание: спойлеры и частое упоминание жопы всуе!
Это феерия! Заранее прошу прощения, что вам придётся натереть мозоль на пальце, прокручивая скроллом огромный текст с цитатами, но удержаться невозможно.
Итак, у нас есть хитропопый парень Егор Трушин, который одновременно покрывает двух девушек: готессу (омерзительное слово) и эмо-даму. Этот самодовольный спортсмен почему-то является главным положительным героем, но, как говорится, на безголосье и жопа – соловей. ГГ хочет наконец дефлорировать уже эмочку и с чувством выполненного долга бросить обеих подружек, но неожиданно (звук лопнувшей струны) у него разрывается сердце (это вся медицинская информация, так и непонятно, что с ним произошло). Чувствуете глубину маразма? Так это ещё цветочки.
Вместо обещанных Данте Злых Щелей (как я люблю это название) Восьмого круга ада, где он с другими бравыми ебаками должен бы быть беспрерывно бичуем бесами, Егор попадает в Эмо-мир (очевидно, нагрешил он настолько, что его даже в ад, как в приличное место, не пустили). Там с ним случается страшное: из молодого бычка он превращается в тщедушного метросексуала, а имя коварным образом меняется с Егора на Эгора (все мы помним, как в Библии Сара и Авраам становились так же неожиданно Саррой и Аврамом… или наоборот). А ещё он встречает омерзительного персонажа – клоуна, который говорит дурацкими быдло-присказками, как дворовый гоп-Петросян («Прямо Джекичян — самый сильный из армян!») Дальше идёт какое-то невнятное шоу Бенни Хилла с беганием по локациям, которое плавно перерастает в компьютерную стрелялку, в которой главный герой в прямом смысле испускает лучи ненависти (гнева, на самом деле), а затем главный герой убивает в ночном кошмаре лидера антиэмо и знакомится с Королевой – гигантской бабочкой, попутно мастурбируя бабочками поменьше… Где-то в этом месте я начала чувствовать, как закровоточил мой мозг, и дальше смешались в кучу конелюди. Чтобы воспринять сервис быстрого обслуживания фастфак или представить эмо-зомби-геев, оперативной памяти мне не хватило. Тот случай, когда треш, как чистый спирт, заставляет внутренности гореть огнём. Всё же я дочитала до конца, по диагонали, из последних сил останавливая взгляд на чудовищных безграмотных стилизованных под подростковый сленг фразах. Понавыписала я этого кошмара столько... Искренне прошу прощения за многочисленные потирания скролла на мышке… Но не цитировать это просто невозможно.
На ее теле не было ничего, кроме веснушек, солнца и пары татуировок. – … беспорядочно сваленных в кучу. А через пару страниц говорится, что на ней ещё пара тонн пирсинга. Никому нельзя верить… Татуировки посчитали, а пирсинг нет.
Нежелание Кити отдаться Егору в первое же свидание переросло в ставший традиционным петтинг… -- о___О Вот это сила сопротивления! Слона из мухи, конфетку из земли, петтинг из нежелания.
Ее родные светлые волосы, выкрашенные черной краской, в естественном виде существовали только парочкой прядей на затылке. – Остальное, надо полагать, было париком.
А спереди красовалась безумная челка такого же нежно-малинового оттенка, как и полоски на черных носках с пальцами, которые в данный момент являлись ее единственной одеждой. – Совсем обеднели наши эмо, из одежды – только пальцы.
Кити нельзя было назвать худышкой, скорее она была плюшевым медвежонком… -- Не толстяк, а бархатный енот.
…лабретты в ноздре и пухлой нижней губе, подковки в твердых сосках, навелла в пупке, барбеллы в языке и там, куда так неотступно рвался через все ее доводы Егор. – Первая мысль: барбеллы вовремя лечить надо. Вторая мысль: а куда он рвался? Эмигрировать в США?
На ее гладком, округлом теле выглядело все это довольно брутально и вместе с тем ужасно притягательно, во всяком случае для магнитов в штанах и в груди Егора. – Дорогая, да твой парень – робот на магнитной тяге. Осторожно, он может забрать твою одежду и мотоцикл.
А сегодня на теле Кити появилось новое украшение, Егор уже час с удивлением лицезрел приклеенный пластырем над левой грудью кусок полиэтилена, который скрывал свежую татуировку. – Новые полиэтиленовые украшения от Тиффани.
Так они и жили, занимались петтингом, а между ласковым делом проводили время в жарких диспутах по поводу дефлорации, виргинности и приверженности эмо-культуре, чуждой Егору почище девственной плевы Кити. – Высокоорганизованная культурная жизнь и богатый досуг, чё. Как говорил Шопенгауэр: «Твоя девственная плева чужда мне, детка».
Простой первокурсник из института физкультуры, только что с большим трудом сдавший сессию, по всем фронтам горел в диспутах с поднаторевшей в интернет-битвах с антиэмо юной ведьмочкой. – «Горел в диспутах?» Это от «сгореть на работе», «гореть какой-либо идеей» или «трубы горят»?
Егор был блондином, красавцем, атлетом и пловцом. – Швецом, жнецом, на дуде игрецом.
Вот и сейчас, устроившись металлизированным донцем на его плоском, с квадратами мышц животе, она стучала по широкой груди Егора кулачками с черными ногтями… -- Вот какой ещё эвфемизм может быть для простой плебейской жопы… Bite my shiny metal dontse…
…первые эмо были стрейтэйджерами, борцами за позитивный образ жизни, такими дуболомами вроде тебя — выкалывали себе «X» на шее и шли мутузить битами всякую алкашню, чтобы те брались за ум. – Ага, ага, а первые панки были хиппарями, которые зачёсывали хайры наверх и шли мутузить битами всяких нетолерастов, чтобы те врубались в мир и любовь.
Со всем новым в мире одно и то же. Сначала ты — позор нации, потом ее спаситель. То же и в религии. Сколько первые христиане-то хлебнули. В чем их только не обвиняли — и в разврате, и в каннибализме… -- О__о Спаситель, ты? А что чёлка на глазу? Очень скромно и, главное, логично приравнивать своё нестройное неформальное течение к христианской религии.
Посмотри на Буша — типичный клоун из ада. – Интересно, как выглядит атипичный клоун из ада.
Лучшие подружки, а что он с обеими — Кити не знает, а если пронюхает, что будет — лучше не думать… Кити — она же крезанутая. Одно слово — эмо. Может, убьет себя… или его, или его и Марго. Егор мысленно похихикал, представив себе такую кровавую развязку. – Точно крезанутая, нормальные девушки кричат: «Threesome! Awesome!» и в воздух чепчики бросают от такого поворота событий. Ой, хи-хи, кровавая развязка.
Егор был достаточно умен, чтобы понимать, что число любителей однополой любви пропорционально раскидано по всем субкультурам. – Если в комнате собралось десять готов… Значит, один из них точно заднеприводный.
Тренированное доброе сердце спортсмена, которому не страшны любые физические нагрузки, не вынесло боли и страха и разорвалось. – Ну, какое именно доброе, мы уже видели. А так ситуация очень реалистична. Восемнадцатилетний молодой бычок-спортсмен, комсомолец и умница вдруг умирает от сердечного приступа.
Судя по здоровенным грибам, которые только что выросли рядом с тобой, тебя, похоже, все удивляет. – о_________О Отпустите меня, чудо-грибы…
Джинсы на тощей заднице держались благодаря широкому, проклепанному металлическими сердцами ремню с огромной пряжкой в виде черепа-имбецила… -- Даже так, сразу с диагнозом.
Мне было всего восемнадцать, черт побери! Я даже не успел переспать с Кити. – И это твои первые слова в загробной жизни? А как же «мама»?
Эгор схватился за внезапно занывшее сердце, но отдернул руку, вспомнив, что там вместо пламенного мотора черная дыра. – Какой слог, какая экспрессия.
Когда тебе восемнадцать, трудно долго грустить, даже если ты мертвый эмо-бой. – Тут даже и откомментировать нечего. Ты мёртвый эмобой. В самом деле, чего грустить-то?
Солнце в Эмомире было розовое, доброе и теплое, как материнская грудь. Эгор почувствовал себя счастливым младенцем, согретым и убаюканным его теплом, расслабился и забыл, зачем он погнался за вредным толстым вуайеристом. – Я сейчас всю книгу зацитирую… Но это… сильнее… меня….
Куклы поприличнее, а особенно куклы-юноши, которым, видимо, нечего было показать, стали хватать за волосы и пинать раздевающихся, которых становилось все больше. – Ничего себе, вот это «поприличнее»…
Мысли хаотично носились в большом Димином мозгу, и их никак не удавалось приструнить. «Проклятый интеллект, — досадовал Дима, — ни днем ни ночью от него покоя». — Уж мы его душили-душили, душили-душили…
Дима зашел на кухню и налил себе колы. Зубы клацали о стакан. Он дрожащей рукой растворил в чашке большую шипучую таблетку снотворного, не сознавая, какую ошибку он совершает. — Ну, хоть не Ментос.
Не смей цитировать моего любимого Карлсона. Он был добряк. А ты только что убил человека. — И Чебурашку не трожь!
Член, словно услышав его, решил посмотреть, кто им интересуется, и, поймав бесстыжий взгляд барби, как глупый щенок, рванулся познакомиться, моментально высунувшись из ванны. — Сцена, достойная лучших порнофильмов. Да, да, это тот самый член, а не член Парламента.
— Вон! — закричала Королева. — Как мог ты, подлый шут, всех нас здесь оскорбить упоминанием такого мерзостного и отвратительного слова? Как мог произнести его при мне? — Писька! — Клоун, похоже, вошел в раж. — Гвардейцы! Выбросьте его на кладбище скорей .— Писька! Писька! Писька! — My eyes are bleeding…
Поверь, Эгор, ты будешь беспощаден. И всех, кто старше восемнадцати, убьешь. – Королева говорит стихами.
«Полный трындец! — подумал Эгор. — Тема крылатого эмо-гитлера раскрыта и закрыта».
Наглые пидоры стали приходить в его сны, принося с собой поллюции.
Не ешьте меня, пидоры. Я нормальный, нормальный!
Пидоры идут. Зомби-пидоры! Они нас всех сожрут!
Его сожрали геи эмо-зомби, герои его сексуальных фантазий.
Он встал так близко, что его обдало жаром любви. – Надо бы вентиль любви-то подкрутить, чтоб не ошпариться.
Рассудок провалился вниз и ощутимо выпирал из джинсов. – А я всё думала, что же это там у мужчин из джинсов выпирает… Вот оно что…
Эгор, о миссии своей подспудно помня, пытался Риту разбудить могучими ударами о лоно изнутри, но в результате он забылся сам, опомнившись от страшного рычания, сопровождавшего теперь его оргазм. – Волчица ты, тебя я презираю… Я поэт, зовусь я цветик, от меня вам всем приветик.
Есть средство надежное от всяких идей:Нужно кастрировать всех умных людей!Просто кастрировать всех умных людей!Взять и кастрировать всех умных людей, И не будет идей!
Фонари нагло посмеивались розовым светом.
Так он и лежал, жалел себя и плакал, пока растения в комнате не стали гнить из-за высокой влажности.
Чувствовал Чуткий себя прекрасно, вид имел благообразный: борода, очки, животик, жена, двое детей. - … растущих из его спины и подмышечной впадины.
Это, конечно, не книга, а провокация, причём в чудовищном исполнении. Неловко, стыдно и неприятно даже держать её на компьютере в электронном виде, не то что покупать бумажную версию.