— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — легким тоном предлагает Ева. — О Рождестве, Хеллоуине или как мы пойдем к Мэри на ужин в пятницу. — Она смотрит на нее: — Ты же нас приглашаешь, Мэри?

Мэри смеется:

— Спасибо, что напомнила. Тамсин, Элис, вы свободны в пятницу вечером? Я Еве вчера говорила про ужин, и они с Уиллом свободны. Надеюсь, вы тоже.

Тамсин не отвечает — смотрит в окно, погрузившись в свои мысли.

— Тамсин, вы с Коннором свободны в пятницу? — снова спрашивает Мэри, чуть громче.

— Что? — Тамсин встряхивает головой, словно разгоняя в ней туман. — Да, а что?

— На ужин ко мне придете?

— Да, будет здорово, спасибо.

— А ты, Элис? Вы с Лео свободны?

— Думаю, да.

— Дашь мне знать, когда поговоришь с ним?

— Да, спрошу его сегодня вечером.

Вскоре они уходят, и я, убирая со стола, размышляю о приглашении Мэри. Я бы пошла с удовольствием, потому что не хочу упустить шанс побыть в дружеской компании, к которой принадлежали Нина и Оливер. Мне интересно понаблюдать за отношениями пар, увидеть, как они общаются друг с другом, узнать их всех получше. Есть вещи, которые я не до конца понимаю: например, почему они утверждают, что Нина и Оливер были так безоблачно счастливы. Если это правда, почему он убил ее? Вспомнив, как Ева говорила, что Лорна все видела, я решаю зайти к ней.

У себя в кабинете я переодеваю футболку, которую умудрилась запачкать соусом, беру ключи со столика в холле, открываю входную дверь — и оказываюсь лицом к лицу с Томасом Грейнджером.

Глава 16

ОН ИСПУГАЛСЯ НЕ МЕНЬШЕ МЕНЯ. Роняет руку, поднятую было к звонку. И отступает назад, будто ждет выволочки.

— Простите, мисс Доусон. — Он примирительно поднимает ладонь: — Я ухожу, все в порядке.

— Подождите минуту, — отвечаю я, и он останавливается, уже свернув к подъездной дорожке. — Вы говорили, что расследуете убийство Нины Максвелл.

Он поворачивается ко мне:

— Верно.

— Почему сейчас, когда прошло больше года после ее смерти?

— Я расследую его с тех пор, как ее муж покончил с собой. Но пришлось сделать перерыв, потому что я не мог получить нужную информацию. Ведь я частный детектив, персона нон грата для полиции.

— А какая информация вам нужна?

Он смотрит мне в глаза, выдерживает мой взгляд. В прошлый раз было так же, я вспомнила. Мне хочется отвести глаза, но я не могу. Его взгляд словно завораживает.

— Боюсь, я не готов обсуждать это, стоя на пороге.

Сейчас или никогда. Если я не приглашу его войти, он больше не вернется. Я открываю дверь шире.

— Благодарю. — Он входит в холл. — Я очень признателен вам за то, что вы согласились поговорить.

Я веду его через гостиную, удивляясь, как это я впустила в дом незнакомца. Пусть он и элегантно одет — легкий костюм, бледно-голубая рубашка без воротника, — однако он может быть убийцей. Может быть убийцей Нины. Я достаю из кармана телефон, держу его в руке. Предлагаю ему стул, но сама остаюсь стоять у дверей. На случай, если потребуется быстро выйти.

— Хочу извиниться еще раз — я, наверное, ошеломил вас на той неделе, когда рассказал об убийстве, — говорит он. — Я даже не представлял себе, что вы не в курсе.

— Я поняла.

— Надеюсь, обошлось без неприятных последствий.

— Разумеется. — Я не собираюсь рассказывать, что Лео все от меня скрыл и мы теперь почти не разговариваем. — Мы с мужем решаем, что делать. — И ему не обязательно знать, что мы пока не женаты. — Пока не можем понять, как чувствуем себя теперь в этом доме.

— Понимаю.

— Думаю, вам следует начать сначала. Откуда вы узнали, что у нас вечеринка?

— Боюсь, я не могу вам сказать.

— Почему это?

В ответ он молча пристально смотрит на меня.

— Вы тут с кем-то общаетесь?

— Нет, ни с кем.

Он ждет, что я продолжу, и, не дождавшись, кивает:

— Давайте просто скажем, что я узнал это из приглашения, которое вы разослали.

Я не сразу соображаю.

— Вы хакнули группу в вотсапе?

Он не говорит ни «да», ни «нет»; я даже не уверена, что можно хакнуть группу в вотсапе. Не буду больше давить: все равно не скажет.

— Так почему вы решили заявиться без приглашения? — спрашиваю я.

— Это было некрасиво, признаю. Но я пытался получить доступ к дому больше года. Один раз притворился потенциальным покупателем, но риелтор от меня не отходил, так что мне не удалось сделать то, что я надеялся, — осмотреть комнату, где произошло убийство. Не имея представления о месте преступления, сложно разработать альтернативную версию случившегося той ночью. — Он легонько улыбается: — Тот факт, что меня пасли все время, пока я находился в доме, лишь укрепил мою веру в то, что брат моего клиента невиновен в убийстве Нины Максвелл. Думаю, у агентства есть указание от полиции быть начеку со всеми, кто проявляет интерес к дому.

Мое любопытство возрастает. Я подхожу к ближайшему стулу, сажусь на него верхом.

— Зачем им это?

— Вероятно, они надеются, что настоящий убийца вернется на место преступления и как-то выдаст себя.

— Но ведь полиция считает, что убийца мертв, разве нет? Что дело закрыто?

— Согласно моим источникам, нет. — Он замечает, что я нахмурилась. — Да, любой частный детектив, как и журналист, имеет источник в полиции. Часто один и тот же. И мой источник говорит, что следствие еще ведется. — Он делает паузу. — Могу я узнать: когда вы смотрели дом, все было примерно так же?

— Муж смотрел его без меня. Я увидела его только после покупки.

Грейнджер пытается скрыть удивление, но я успеваю заметить:

— Так что насчет нашей вечеринки?

— Я надеялся проскользнуть незамеченным, — улыбается он. — Не подумал, что вы пригласили только тех, кто живет здесь. И как только понял это, ушел.

— А моя соседка, женщина, которая пустила вас, она пожилая и очень расстроилась, что так вышло. Разволновалась, когда узнала, что вы не из числа моих друзей.

— Простите. Еще раз. Я надеялся, что будет большая вечеринка и я проскользну в ворота вслед за кем-нибудь.

— А как вы вошли сейчас? Снова докучали моим соседям?

Томас качает головой:

— Я собирался позвонить в домофон в надежде, что вы согласитесь выслушать меня. Но кто-то вошел передо мной и пустил меня. Хотелось сказать ему, что следует быть осторожней; но если бы он захотел поступить правильно, ему пришлось бы захлопнуть калитку прямо перед моим носом, а люди обычно так не делают, они слишком вежливы. Когда я приходил в прошлый раз, я зашел в ворота вслед за машиной… Не знаю, состоите ли вы с мужем в каком-нибудь совете жильцов или как это называется, но вам следовало бы поговорить об этом и, возможно, сменить код. Я видел через его плечо, какой код он набирает.

— Простите, но я все же не понимаю, зачем вы здесь сегодня.

Он ерзает на сиденье.

— Поверьте, я бы не беспокоил вас, если бы время не поджимало.

— Что вы имеете в виду?

На его лицо набегает тень.

— У моей клиентки проблемы со здоровьем. И она намерена восстановить доброе имя брата, пока еще это возможно. — Он делает паузу, я вижу, что в нем происходит внутренняя борьба. — С Хелен я учился в университете, — продолжает он, преодолев себя. — Оливера я не знал, он был на пять лет младше, но уже тогда я понимал, как много он для нее значит. И когда она сказала, что не верит, что он виновен в убийстве Нины, я почувствовал, что не могу отказать.

Я сочувственно киваю, сестру Оливера мне отчаянно жаль.

— Почему она убеждена, что убийца не он? — спрашиваю я. — Никто не захочет плохо думать о близком человеке. Может, ей просто не верится, что ее брат способен на убийство.

— Я так поначалу и думал. Неприятно это говорить, но я, как ни ужасно, посмеивался над Хелен, потому что, судя по моему опыту, это убийство полностью укладывалось в шаблон преступления на почве страсти. Однако многие уверяли, что Оливер Максвелл был добрейшим и нежнейшим из мужчин и обожал Нину. Циники уверяют, будто он покончил с собой, поскольку не выдержал содеянного. Но те, кто его знал, считают это доказательством его горя: он не только не мог жить без Нины, но и не сумел смириться с мыслью о ее страшной гибели.